В течение шести недель в Иране бушуют крупные протесты. Убийство Махсы Амини, 22-летней иранки из Саккеза, города в иранской провинции Курдистан, о многом заставило задуматься иранское общество и государство.

Иранские женщины отстаивают свои права. Иранский народ в целом требует фундаментальных политических перемен. Иранское государство до сих пор отвечало на протесты силой, в результате чего погибли сотни людей. Власти даже не сделали вид, что они начнут политический процесс, чтобы удовлетворить требования населения. Протесты будут продолжаться.

Работники до сих пор играли важную роль в протестах, организуя демонстрации и используя свою роль в экономике, чтобы выразить солидарность с протестующими и оказать давление на режим. Адвокаты и врачи устроили акции протеста в Тегеране и других крупных городах. Различные группы промышленных и транспортных рабочих организовали демонстрации. Учителя помогли организовать разговорные группы и дискуссионные форумы среди школьников, чьи акты гражданского неповиновения стали одними из самых заметных в зарождающемся движении.

Но даже несмотря на то, что различные трудовые группы вносят свой вклад в дело и призывают к забастовкам, рабочие пока не присоединяются к протестам в больших количествах и не устраивают массовых забастовок, чтобы оказать значительное экономическое давление на власти.

В социальных сетях хэштег «всеобщие забастовки» стал трендом с самого начала протестов. Сторонники демонстраций, в том числе за пределами Ирана, приветствовали забастовки базаров, проведенные владельцами магазинов во многих городах в первые недели движения. Затем они поделились сообщениями о забастовках нефтяников в Кангане, Бушере и Абадане. Ожидания возросли, когда Координационный совет профессиональных ассоциаций учителей Ирана объявил о проведении общенациональной забастовки с 23 по 24 октября.

Однако эти забастовки оказались безуспешными – ни одна из них не стала достаточно масштабной, чтобы повлиять на производство товаров или предоставление услуг. Забастовки на базаре в основном сводились к тому, что владельцы магазинов заколачивали окна, чтобы предотвратить порчу имущества. Забастовки нефтяников были ограничены небольшими группами контрактных рабочих, в основном во время обеда или перерыва на смену. Забастовка учителей ограничилась лишь несколькими классами в Курдистане. Долгожданная всеобщая забастовка до сих пор не состоялась.

Представление о том, что всеобщая забастовка может сыграть решающую роль в новом протестном движении Ирана, связано с памятью о революции 1979 года, которая привела к основанию Исламской Республики. Начиная с 1978 года, забастовки государственных служащих, муниципальных работников и нефтяников оказывали значительное давление на шахский режим. Но условий, которые позволили провести крупную мобилизацию рабочей силы в 1979 году, сегодня не существует.

Эти забастовки были успешными отчасти потому, что их возглавляли рабочие со стабильной работой в интегрированных и доминирующих в государстве секторах экономики. За пределами базара забастовки среди работников частного сектора, имеющих более низкую занятость, были ограничены.

Сегодня иранские рабочие столкнулись с нестабильной (временной – прим.) занятостью, которая куда больше распространена, чем в 1979 году. Именно это затрудняет их мобилизацию. В Министерстве нефти Ирана напрямую занято менее трети всех нефтяников страны, и оно полагается на поддержку частных подрядчиков. Учителя и врачи государственного сектора сталкиваются с жесткой конкуренцией со стороны более низкооплачиваемых работников разросшегося частного сектора. После нескольких лет приватизации в руках государства осталось менее сотни крупных промышленных предприятий. Большинство работников на этих предприятиях работают по временным контрактам.

Широкомасштабное уничтожение профсоюзов и приватизация в 2000-х годах, в сочетании с увольнениями и отсутствием гарантий занятости, привели к тому, что иранские рабочие оказались неорганизованными.

Революция 1979 года способствовала организации трудящихся, но сегодня уровень профсоюзного членства оставляет желать лучшего. Широкомасштабное уничтожение профсоюзов и приватизация в 2000-х годах, а также увольнения и отсутствие гарантий занятости в 2010-х годах, когда Иран страдал от санкций, сделали иранских рабочих неорганизованными.

Со временем утрата профсоюзных структур привела к тому, что политическая борьба стала более сложной для воплощения в забастовки на рабочих местах. Например, в конце 1990-х годов рабочие смогли мобилизовать свои организации для поддержки лидера реформаторов Мохаммада Хатами. Десятилетие спустя снижение уровня профсоюзного членства помешало более активным действиям на рабочих местах во время «зеленого движения»  2009 года. Сегодня ситуация еще более плачевна.

(Автор в вопросе о профсоюзах исходит из ложной, фантастической картины событий. Большинство иранских рабочих в 1978-1979 году не состояли в профсоюзах, но это не помешало сотням тысяч из них провести забастовку и выбрать для ее координации рабочие советы, которые затем захватили многие предприятия. Самые мощные рабочие классовые революции в истории, Парижская Коммуна 1871 года или русская революция 1917-1921 годов оказались возможными на фоне крайне слабого присутствия профсоюзов, в то время как их участники создали, соответственно Коммуну в Париже и Советы в России. Кроме того, сомнительно, что официальные профсоюзы, поддержавшие на выборах Мохаммада Хатами, чья кандидатура была согласована с диктатором – верховным лидером Ирана, Али Хаменаи, стали бы в 2009 году или сегодня поддерживать революцию против режима, – прим.).

Помимо отсутствия официальных организаций, экономические факторы стали большим препятствием для политических действий под руководством рабочих. В период с 2010 по 2020 год медианные годовые расходы домохозяйств, возглавляемых «синими воротничками», сократились с 4600 до 3900 долларов, то есть на 15 процентов, согласно данным Статистического центра Ирана. Имея небольшие сбережения, большинство работников живут от зарплаты до зарплаты. Они не могут позволить себе отказываться от зарплаты и они боятся быть уволенными в экономике со значительной безработицей.

В октябре менеджеры крупной государственной компании Haft Tappeh Sugarcane, по сообщениям, получили от властей указание «сделать все, чтобы предотвратить протесты рабочих». За день до того, как рабочие запланировали протест, менеджеры неожиданно согласились выплатить задержанную за несколько месяцев зарплату. Совсем недавно Специальная экономическая зона Персидского залива по металлургии и добыче полезных ископаемых призвала крупных работодателей в провинции Хормозган выплатить задолженность по зарплате, «чтобы предотвратить недовольство на рабочих местах, которое может стать причиной для участия в протестах».

Иранские власти признают, что экономическое недовольство является одной из главных причин протестов, и они усилили репрессии.

Они встряхивают стареющий клерикальный истеблишмент; ничего подобного не наблюдалась со времен революции 1979 года.

Забастовка нефтяников, запланированная на 29 октября, была отложена, потому что, как объяснили организаторы, «наши рабочие места стали секьюритизированными» (защищенными?). Но власти также понимают, что иранские рабочие находятся в уязвимом положении – многие работники воздержатся от протестов, если на кону будут стоять их зарплата и работа.

В недавнем интервью, опубликованном на персидском языке, Джек Голдстоун, ведущий теоретик социальных революций, предположил, что «непрерывные забастовки на нефтяных объектах и среди работников других важных и ключевых секторов» являются одним из условий, необходимых для успеха нынешних протестов в Иране. Однако организационные и экономические факторы делают маловероятным проведение таких крупных забастовок в современном Иране. Тем не менее, это не означает, что рабочие не могут внести свой вклад в протестное движение.

Забастовки сыграли важную роль в революции 1979 года, потому что они были жизнеспособной и эффективной тактикой. Но забастовки – не единственная форма политических действий, которую могут предпринять рабочие. Как стало ясно уже в первые несколько недель протестов, рабочие могут проявить солидарность и озвучить свои требования самыми разными способами. Важно, чтобы те, кто наблюдает за протестами издалека, не навязывали рабочим свои представления о том, как выглядит эффективная мобилизация, особенно в краткосрочной перспективе.

Более того, хотя иранские рабочие в настоящее время не имеют профсоюзов и структур для быстрой организации, политическая необходимость участия в протестах может сама по себе подстегнуть новые виды организации. В преддверии революции 1979 года национальные забастовки стали характерной чертой движения только после нескольких месяцев народных демонстраций. Если протестное движение сумеет выстоять перед лицом государственных репрессий, это даст время трудовым активистам создать новые сети, воспользовавшись необычайной солидарностью, проявляемой среди различных социальных групп Ирана и диаспоры.

Иранские власти, вероятно, предпримут агрессивные действия, чтобы заблокировать любые финансовые переводы, сделанные в рамках забастовочного фонда.
Наконец, экономические условия для рабочих также могут измениться. Экономика Ирана по-прежнему находится на стадии хрупкого восстановления, и продолжающиеся беспорядки, а также уменьшение перспектив снятия санкций не позволят значительно улучшить благосостояние иранских домохозяйств. Однако у сторонних субъектов есть возможность оказать экономическую поддержку иранским рабочим. Наиболее известные предложения такого рода направлены на создание забастовочного фонда. Однако любой такой фонд создаст порочный финансовый стимул, поскольку помощь будет оказываться только тем рабочим, которые подвергают себя опасности. Иранские власти также, скорее всего, будут активно блокировать любые финансовые переводы, осуществляемые в рамках забастовочного фонда.

Более эффективным подходом было бы облегчить иранцам из диаспоры отправку денег родным и близким в Иран в виде денежных переводов. Это позволило бы многим работникам принять участие в забастовке, помогая им преодолеть страх, связанный с потерей дохода. Другим работникам денежные переводы помогут свести концы с концами в экономике, где западные санкции способствовали стремительному росту инфляции.

Кроме того, исследования показывают, что безусловные денежные переводы связаны с более активным участием в политической жизни, в том числе в акциях протеста. Увеличение денежных переводов помогло бы восстановить мобилизационный потенциал иранских рабочих, но оставило бы за отдельными людьми право решать, когда они готовы присоединиться к забастовкам, учитывая присущие им риски.

Обращаясь к иранским рабочим в День труда, аятолла Рухолла Хомейни однажды заявил: «Одна из целей Исламской Республики – передать всю промышленность страны в руки верующих, которым принадлежит революция».

Спустя более четырех десятилетий после основания Исламской Республики Иран верующих в революцию стало меньше, чем когда-либо прежде, и неспособность государства обеспечить благосостояние рабочих – одна из многих причин этой утраты веры. Сегодня иранским рабочим, неорганизованным и бесправным, мало что принадлежит. Именно поэтому новую революцию будет трудно разжечь.