Каждые четыре дня зажигали костер. Чтобы утешить своих друзей, Ботан обычно говорил: «Бесполезно переедать, чтобы получить энергию. В конце дня наш организм получает столько, сколько ему нужно, независимо от того, едим ли мы еду тарелкой или ложкой». Осталось полмешка риса, несколько пригоршней муки и полмешка фасоли — вот и весь запас, больше нет ничего.

ANF ​​составила историю 80-дневного сопротивление в Гре Сор на основе рассказов Мизгина Далахо, Арманка Симко и Текошина Деврима, которые принимали участие в сопротивлении.

Здесь представлена третья часть:

Никто не согласился уйти

После закрытия собрания был проведен общий смотр с участием всех находившихся там партизан. Ботан заявил, что ситуация может ухудшиться, что есть дефицит снабжения, но они не покинут гору, даже если запасы закончатся. Они справятся, даже если останется только подслащенная вода, а что любой, кто не готов к этой ситуации, должен сообщить им заранее.

Ботан уже рассматривал возможность исключения из группы из-за отсутствия припасов. По его словам, те, кто хочет уйти, могли высказаться открыто. Гре Сор сдавать никто не собирался. Все они по очереди заявили, что будут сопротивляться до конца. Все снова поклялись вести борьбу до конца. Ботан, в конце концов, никого не отослал, заметив их упорство. Ботан хотел отослать Делал, потому что она была новенькой, но никто не хотел уходить, поэтому она оставалась там до последнего дня.

Отравление и гибель База

Был план снова открыть проход Чарчела, но земля постоянно осыпалась, что затрудняло копание. 6 июля Делал дежурила у прохода Чарчела. Она пришла доложить, услышав шаги солдат. Баз и Серхилдан побежали наверх с винтовками в руках. Враг произвел взрыв как раз в тот момент, когда Баз подошел к баррикадам. На База повалил газ, который в тот день применил противник при взрыве. Это был отравляющий газ, он имел запах хлорки и был белого цвета.

Сначала Баз был не так уж плох; он просто потерял аппетит и не мог есть, но в целом он был в порядке. Но он совсем не мог спать, и его грудь тяжело хрипела, когда он вдыхал воздух. У База были проблемы с дыханием после 10 вечера, и он как будто задыхался. Был вызван медицинский работник Армандж. Сердце База колотилось. Его пульс был сильным, неустойчивым и быстрым. Баз немного поправился, когда Армандж сделал ему укол. Он хотел встать около 5 часов утра, но не мог встать, как ни старался. Это было уже слишком для Озгюра и Мизгина. Он просто выпил слишком много воды. Он выпил большое количество воды за два часа до своей смерти. Арманджа снова позвали, когда Базу стало плохо. Там собрались все партизаны. Баз умер прежде, чем Армандж добрался до него. Мизгин ударил его несколько раз, чтобы разбудить, но все, что они могли видеть, это желтая пена, льющаяся из его губ и носа, и много хрипа, исходящего из его груди. К тому времени, когда прибыл Армандж, Баз уже скончался. Медик несколько раз применял сердечно-легочную реанимацию, но реакции не последовало. Зрачки База потемнели, а пульс остановился. Армандж делал сердечно-легочную реанимацию и безостановочно плакал. Несмотря на это, он продолжал применять сердечно-легочную реанимацию в течение десяти минут без перерыва. Ботан попытался остановить это, сказав: «Армандж! Баз погиб!» Дружба Арманджа и База была очень крепкой, и в Сулеймане они сдружились, когда были там одни. Вот почему ему было очень трудно это принять».

Место названное его именем

Бойцы были глубоко опечалены смертью База, и неделю в лагере царила тишина, но они стремились преодолеть ее. Партизаны планировали похоронить База снаружи, на земле у главного выхода, но противник мог его заметить это. Тогда его решили похоронить в другом месте, названном в его честь «Место героя База». Его имя и фамилия были написаны на коробке, которая находилась у его изголовья. Ожидалось, что в случае ухода оккупационных войск или улучшения ситуации его могут вывезти из этого района.

Он был рядом с Мам Зеки, когда тот погиб

Баз был родом из Гевера (Юксекова, район Хаккари). Молодой боец ​​прошел обучение в Запе и остался в Шенгале рядом с Мам Зеки. Он был ранен в результате нападения, в ходе которого Мам Зеки погиб. Его обучили и привели в Гре Сор после лечения. Он был опытным партизаном.

Вернувшись в горы, он поселился на холме Сулейман, и пробыл там два года. Сулейман был пограничным холмом провинции. Примерно раз в год туда приходил кто-нибудь из командиров. Это было слишком далеко от провинции, но Баз захватил этот холм с небольшими отрядами в условиях, к которым не все могли быстро адаптироваться. Даже когда просто видишь База, поднимается настроение, с ним можно обсудить все, что угодно. Он всегда был открыт для дискуссий. В частности, несмотря на огромные проблемы на холме в Сулеймане, Картале и совсем недавно в Гре Сор, он приложил непревзойденные усилия ради достижения победы.

Не первый и не последний герой

Баз стал первой жертвой в пещере, что, конечно, подействовало на его товарищей, но вселило в них всех чувство мести. Все понимали, что Баз не первый и не последний погибший герой. Их сердца ожесточились, их гнев вырос, и всем хотелось напасть на врага. Ботан был рядом со всеми, стараясь свести эмоциональные всплески к минимуму.

Проходы Чарчела были полностью укреплены. Предполагалось, что взрывы уже не будут на них воздействовать. Во всяком случае, до самого последнего дня противник не производил там подрывов. Следующие дни были относительно спокойными. Когда противник произвел взрыв на вершине, ответа оттуда не последовало. Они не слишком вмешивались. Никто не пошел на вершину после того, как этот участок был закрыт. Контроля над вершиной больше не существовало. Господство над врагом уменьшилось, как только ворота Чарчела были закрыты.

Позже, 13 июля, противник применил чрезвычайно смертоносные химические вещества через ворота Чарчела, и, несмотря на различные попытки, газ не выходил из проходов около часа. Он пах и был на вкус как сахар, точно так же, как и в прошлый раз.

Из тоннелей можно было услышать крики

После того, как партизаны закрыли Чарчела, противник двинулся к линии фронта к Говенде. С вершины был слышно передвижение солдата, но они не могли там пройти. Потому что им нужно было свисать оттуда на веревках. Однажды было замечено, что один солдат со стороны направляет другого солдата. Один солдат пытался забросить внутрь взрывчатку. Внезапно запахло химикатами. Они устроили взрыв, но из-за того, что их веревок не хватило, они не смогли войти внутрь, и партизаны не сильно пострадали. Затем они направились к позиционным туннелям на среднем этаже. Это был туннель, по форме напоминавший позицию. В туннеле было 6-7 окон. Партизаны, которые строили туннели, сделали окно, которое позволяло им наблюдать за каждым аванпостом. Из одного был виден Лейлека, другое выходило на Хапушке, третье позволяло наблюдать за вертолетами и Говенде. Эти ворота были поражены реактивными самолетами ранее. Взрывы становились все мощнее. Иногда они использовали взрывчатку весом в 50 фунтов. Партизаны часто использовали гранаты для поражения противника. Там противник устроил засаду, и взрывчатка должна была сдетонировать, когда послышатся шаги. Враг находился на месте гибели героя Текошин. Со стороны, обращенной к району Лейлек, партизаны обстреливали противника бомбами, надеясь затормозить его продвижение. Они легко могли сделать это метким огнем. Крики военных  наполняли туннели каждый раз, когда выпускалась пуля или бомба.

Армандж получил ранение

Однажды Армандж и Серхильдан дежурили с 10:00 до 12:00. Голос врага был слышен из-за прохода героя Текошин. Они пошли туда, потому что у них была возможность выйти через позицию Лейлек. Они вышли наружу, сбросили бомбы, открыли огонь и вернулись внутрь, чтобы привлечь внимание врага. За холмом Гре Сор наблюдали те, кто находился на холме Лейлек, потому что они регулярно выходили и стреляли оттуда. Они произвели взрыв после того, как Армандж был там замечен. Предполагалось, что снаряды попали туда, но Армандж протиснулся внутрь невредимым. Серхилдан бросил бомбу и открыл ответный огонь после взрыва. «Враг снаружи ищет твой труп», — полушутя сказал Арманджу Серхильдан, возвращаясь внутрь. Армандж был на утесе, и противник взорвал взрывное устройство как раз в тот момент, когда он был на обрыве. В то время как враг предположил, что Армандж упал, благодаря своей ловкости он бросился внутрь, и один из его ботинков упал со скалы.

Когда противник прибыл на место, раздавались частые взрывы. Армандж получил первое ранение. Это произошло 20 июля. Он был ранен в результате вражеского взрыва, когда отправился на проверку позиций. Текошин и Озгюр бросились к нему. Взрывная волна разорвала на куски всю одежду Арманджа. Мы сопроводили Арманджа до места, и когда ему стало трудно передвигаться по коридорам, Текошин поднял его и отнес в отделение. Его глаз был в плохом состоянии, все старались его развеселить.

Два дня спустя Серхильдан тоже был ранен

Через два дня партизаны изготовили мину, похожую на гранату, и бросили ее в сторону противника. Серхильдан планировал бросить мину, а Мизгин собирался взорвать ее. Как только они собрались это сделать, обнаружилось, что противник подложил в мешки взрывчатку и привязал их к проходу Лейлек. Серхильдан обхватил голову руками и бросился на землю, когда произошел взрыв, ранивший его. Текошин и Ботан отнесли его на место. Рядом стояла большая желтая тележка. Та тележка давно превратилась в скорую помощь, которая доставляла раненных к месту оказания медицинской помощи. Человек, управлявший тележкой, издавал в коридорах шум машины скорой помощи и кричал: «Скорая помощь, первая помощь». Несмотря на травмы и боль, испытываемые в Гре Сор, бойцы демонстрировали высокий моральный дух даже посреди всего негатива. В результате ранения мало повлияли на их психологию. Серхильдан был ранен в несколько частей тела. У него было множество глубоких ран, самой серьезной из которых была непрекращающаяся кровотечащая рана на руке. Долгое время он не мог встать, но был в сознании и мог говорить. Это был второй случай, когда кто-то был ранен. Серхильдан не мог быстро прийти в себя, потому что потерял много крови и долго лежал на земле.

Противник начал добиваться результатов от взрывов на этой позиции, и партизаны уже не так активно использовали ее. Количество боеспособных партизан уменьшилось, когда Армандж и Серхильдан были ранены. Поскольку раненые в первые дни были в плохом состоянии, один из партизан остался с ними. Были некоторые проблемы после того, как Серхильдан получил травму. Они были истощены. Когда партизаны  подошли к раненым, они улыбались и разговаривали, но было видно, что они измотаны. Поскольку два партизана-мужчины были ранены, большую часть бремени несли партизанки. Но ни одна из них не показала слабость.

Ботан был поражен ракетой

Неделю спустя Ботан собирался проверить позицию, когда противник выпустил ракету с холма Лейлек и попал в проход Лейлек. Ботан бросил вызов своему страху и прыгнул примерно на 10 метров вниз, рухнув на стену. Ботан был крайне силен. Он вернулся сам, прежде чем другие успели догнать его в раненом состоянии. «Я в порядке, оставьте меня в покое», — говорил он подходившим к нему. Он встал и пошел к отряду. Он был очень волевым человеком и никогда не сдавался. Он знал, что партизаны черпают силы, беря с него пример, и старался немедленно прийти в себя. Для раненых подавалась отдельная еда, но Ботан ее не принимал. Эта «особая пища» представляла собой мучную халву с добавлением в нее чая, чтобы она не была слишком тяжелой для раненых. Мы сказали: «Это специальная еда для раненых». Ботан даже этого не хотел. У него было разорвано ухо и проблемы с грудью, но вскоре он выздоровел. Теперь, когда ему запретили дежурить, его стали дразнить: «Товарищ Ботан, на этот раз враг промахнулся». А он отвечал: «12 лет ничего не могли сделать, и сейчас не смогут».

Ботан был всем для Гре Сор

Все партизаны пострадали, когда Ботан был ранен, потому что он был в авангарде сопротивления. Эта травма негативно сказалась на настроении всех бойцов. Ботан, напротив, вскоре выздоровел и вернулся с тем же рвением и страстью. Ботан уже был ранен. У него была травма колена, он был слеп на один глаз и у него отсутствовало два пальца на правой руке. У него были ранения по всему телу, но он ни дня не оставался без дела. «Я должен быть среди моих товарищей», – сказал он. Он был высшим командиром, а также временами поваром и медработником. Короче говоря, он был всем для Гре Сор. Он выполнял каждое задание, и все партизаны помогали ему, чем могли. Например, когда раздавались звуки передвижения противника, Ботан всегда первым бросался в бой и сбрасывал бомбы на врага.

Он не отпускал партизан, но всегда был в движении. «Ты отдаешь команды, но сам их выполняешь. Ты наш командир, если с тобой что-то случится, мы не можем этого вынести», — сказали ему партизаны, на что он ответил: «Вы все бойцы-апочисты, у вас у всех отменная сила воли. Вы сделаете это снова, даже если со мной случится что-то плохое. Что бы ни случилось, мы не должны препятствовать себе, ибо враг настолько труслив, что даже если он услышит дыхание в этих туннелях, он не сможет приблизиться к нам ».

Полмешка риса, немного муки и один мешок фасоли

После того, как Баз погиб, проходы Чарчела были укреплены и редко использовались. Общеизвестно, что в такой пещере противник не мог штурмовать все этажи одновременно. Поскольку позиции среднего уровня представляли собой скалы, солдаты не могли ни войти, ни выйти; вместо этого они начали взрывать взрывчатку с помощью веревок. Ботан и Делал обычно жили на среднем этаже и никогда не спали. Они принимали пищу, а связь поддерживалась 24 часа в сутки. Они отвечали за все, что касалось действий партизан. Их называли «наши военные координаторы». «Эта территория находится под нашим контролем. Если войска спустятся на этот этаж, мы схватим их за ноги и потянем вниз, защита этого этаж теперь вопрос чести», — заявили они. Делал была молода и впервые видела врага, но была энергична и настойчива.

Каждые четыре дня зажигали костер. Припасов оставалось крайне мало. Чтобы утешить своих товарищей, Ботан говорил: «Бесполезно переедать, чтобы получить энергию и т. д. В конце дня наш организм получает столько, сколько ему нужно, независимо от того, съедаем мы тарелку или ложку еды». Ботан позаботился о логистике. Осталось полмешка риса, несколько горстей муки, полтора мешка фасоли. Это был весь объем снабжения. Готовился рисовый суп, но с большим количеством воды. Они ели что-то просто для того, чтобы оставаться на плаву и следить за вещами. Никто не ел, чтобы быть сытым. Сахара и соли не было. Мы привыкли, что все блюда были без соли. Когда бобы были сварены, они не сильно разварились, Ботан сказал, что этого достаточно, «пока это съедобно», и положил в них немного томатной пасты. Только раненые имели преимущество. Мы готовили им плов из оставленного для них булгура.

Все партизаны получили от него силу

Ботан всегда говорил: «Даже если с нами здесь что-то случится, организация увековечит память о нас и расскажет другим партизанам, что мы жили и сопротивлялись в духе Кемаля и Зилан». Я бы никогда не хотел, чтобы мои друзья попали в ловушку, особенно без еды, но мы выстоим благодаря оценкам организации». Он верил в это, партизаны были более преданы ему. Все партизаны черпали от него силу. Нехватка припасов не была проблемой. Небольшое количество сыворотки оставляли на случай отравления. Еды было уже очень мало, и никто не мог наесться, но они старались подбадривать себя, выпивая сыворотку из айрана. Ботан стал учителем жизни, опровергая все представления, которые люди считали истинными. Его целеустремленность, страсть и настойчивость позволяли ему делать то, что казалось невозможным. Он был чрезвычайно умен и всегда был активен.

Ранение Озгюра

Вскоре после ранения Ботана количество солдат уменьшилась. Враг теперь сосредоточился на позициях на холме, пытаясь заблокировать вход воздуха. Большая часть воздушного потока проходила через эти ворота. Каждый день противник накапывал там землю, а партизаны каждую ночь ходили туда разрывать ее. Когда противник подорвал взрывное устройство, позиция обнажилась. Партизаны сказали, что больше не закроют эти ворота и что если они приедут, то их встретит враг. Они все равно хотели проводить там акции. После закрытия вершины связь с верхним этажом была потеряна, и что делал противник, было неизвестно.

Когда Озгюр пытался преследовать врага 20 августа, в тот момент, когда он вытягивал голову, произошел взрыв. Взрывная волна зажала его под мешками. Из-за пыли ничего не было видно.  «Не издавайте ни звука, чтобы противник не узнал, что вы ранены», — сказал Ботан. Партизаны расставили ящики с томатной пастой так, чтобы они издавали звук при появлении врага. Эти коробки разлетелись от давления взрыва, и часть из них серьезно повредила голову Озгюра. Все его лицо было почерневшим и обожженным. Озгюра снова поместили в знаменитую машину скорой помощи и доставили в общую часть, известную как бригада скорой помощи.

У партизан было мало опыта применения противником взрывчатых веществ. Многие были ранены, пока не привыкли к тактике противника. У них не было с собой большого количества медикаментов. Они стягивали брезент, обшивали его тросами и использовали как мешки. Тот, кто спускался вниз, чтобы нести караул, должен был шить сумки. На огневых позициях произошли многочисленные взрывы, и именно в это время было получено наибольшее количество ранений. Медикаментов не хватало. Все припасы были использованы, когда Серхильдан был ранен. Из-за нехватки припасов они вырезали и использовали майки по частям, чтобы промывать раны и использовать их в качестве повязок.

Продолжение следует…