Недавний президентский указ, касающийся оружия и других ресурсов турецких военных и силовых структур, вызвал мало споров в Турции, но может иметь решающие последствия в будущем, когда президент Реджеп Тайип Эрдоган будет иметь дело с растущей оппозицией и инакомыслием.

Декретом от 6 января были внесены поправки в Положение об имуществе полиции и жандармерии, как подчиненных Министерству внутренних дел, так и вооруженных сил и Национального разведывательного управления (НРО). Эти органы теперь могут передавать друг другу «движимое имущество без каких-либо условий в случае террористических и общественных инцидентов и насильственных движений, которые серьезно угрожают национальной безопасности, общественному порядку и общественной безопасности». Поправка также позволяет армии отправлять военную технику в «союзные и дружественные страны».

С 2013 года главной заботой правительства в контексте внутренней безопасности была вспышка массового протестного движения, похожего на демонстрации в парке Гези, которые начались как небольшой протест защитников окружающей среды в центре Стамбула, но быстро переросли в общенациональные антиправительственные протесты, которые кипели в течение всего лета. Власти уже ввели жесткие ограничения на уличные протесты, расправляясь даже с демонстрациями против убийств женщин или жестокого обращения с детьми.

Указ был издан всего через несколько дней после ожесточенного столкновения между полицией и студентами в Стамбульском Босфорском университете, одном из самых престижных в стране. Полиция избивала, травила слезоточивым газом и задерживала демонстрантов, протестовавших против назначения Эрдоганом члена его партии с сомнительными академическими полномочиями ректором университета.

Передача оружия и оборудования между военными, разведывательной службой, полицией и жандармерией поднимает призрак рискованных последствий для Турции в то время, когда парламентский надзор и общественный контроль за правительством резко ослабли с тех пор, как Эрдоган взял на себя широкие исполнительные полномочия в 2018 году.

Нельзя не вспомнить 1990-е годы, когда в органах безопасности появились личности, действующие вне закона и сотрудничающие с преступным миром во имя «борьбы с терроризмом», а именно против Рабочей партии Курдистана (РПК), которая воюет с Анкарой с 1984 года. Такие связи были публично разоблачены в памятном Сусурлукском скандале в ноябре 1996 года. Автомобиль, попавший в дорожно-транспортное происшествие близ северо-западного города Сусурлук, оказался наполнен пистолетами с глушителями, а его пассажирами были старший начальник полиции, разыскиваемый киллер и курдский парламентарий, чей клан поддерживал Анкару против РПК. Последующее расследование установило, что полиция имела в своем распоряжении тяжелое оружие, тайно взятое у военных. В феврале 1997 года генеральный штаб официально попросил полицию передать все тяжелое вооружение, и потребовалось много месяцев, прежде чем этот процесс был завершен.

Что побудило Анкару заложить сейчас основу для использования военной силы против протестов или общественных беспорядков? В указе не уточняется причина внесения поправок, в то время как условия и масштабы реагирования сил безопасности на общественные беспорядки, включая применение огнестрельного оружия, остаются неизменными.

Кроме того, поправка не устанавливает никаких ограничений на то, какие активы военные могут передать полиции, а это означает, что такая техника, как истребители F-16, танки и тяжелое вооружение, теоретически не является исключением. Термин «движимое имущество» довольно широк и неоднозначен, и отсутствие каких-либо ограничений на передачу оружия и техники, характерных для обычных военных действий, вызывает озабоченность.

Не менее важен и широкий круг обстоятельств, при которых может произойти такая передача. Постановление связывает «террористические и социальные инциденты» вместе, как бы говоря о преступлениях равной тяжести. Оно использует термин «социальный инцидент», не указывая никаких конкретных действий, которые могут применяться к любому протесту, демонстрации или беспорядкам, поднимая вопросы о принципе пропорциональности в применении силы против инцидентов несопоставимого характера.

Преступления, связанные с терроризмом, подпадают под действие турецкого закона о терроризме, в то время как мирные публичные демонстрации являются гражданским правом, гарантированным конституцией. Статья 34 конституции гласит: «Каждый имеет право проводить безоружные и мирные митинги и демонстрации без предварительного разрешения». Используя свое конституционное право, демонстранты могут нарушать общественный порядок и совершать преступления, но такие преступления не рассматриваются как терроризм. Двусмысленность указа, однако, позволяет правительству поместить все мирные протесты в сферу действия постановления.

Поправка также оставляет без ответа важные технические вопросы. Например, кто будет принимать решения о передаче оборудования – местные губернаторы и кризисные бюро или Анкара?

Более того, о возврате переданного оружия, по-видимому, не может быть и речи, поскольку передача оружия на безвозмездной основе является постоянной. Также передается юридическая ответственность за оружие и все связанные с ним имущественные, финансовые и уголовные обязательства.

Короче говоря, исполнительная власть теперь имеет право принимать односторонние решения по весьма деликатному вопросу, решения, свободные от парламентского надзора и общественного контроля. Это равносильно попранию основных принципов демократического управления, таких как транспарентность (прозрачность), подотчетность и парламентский надзор за военными и секторами безопасности и разведки.

Благонамеренные толкователи могут утверждать, что поправка направлена на ускорение, рационализацию и усиление реагирования сил безопасности на насильственные беспорядки, но, учитывая нынешнее управление Турцией, отмеченное институциональной эрозией и подавлением критики, риски в значительной степени перевешивают любые ожидаемые выгоды.

В то время как «социальные инциденты» и «насильственные движения» являются абстрактными терминами, трудно представить, какие общественные беспорядки, не связанные с организованной преступностью, могут сокрушить полицию и ее огневую мощь до такой степени, что ей потребуется передача оружия от военных. Очевидно, что ссылки на «социальные инциденты» и «насильственные движения» для оправдания передачи оружия военными и критически важных разведывательных активов разведчиками не имеют ничего общего с нормами демократического управления.

В целом правительство Эрдогана все более внимательно относится к своей политической судьбе и, по-видимому, не хочет ничего оставлять на волю случая. Общественное недовольство Анкарой растет на фоне непрекращающихся экономических потрясений в стране. Многие считают, что экономические проблемы в сочетании с политической напряженностью и социальной поляризацией приведут к досрочным выборам раньше запланированного срока в 2023 году. Анкара давно отказалась от терпимости к инакомыслию, и последняя поправка предвещает дальнейшие нарушения свободы выражения мнений и собраний и других основных демократических прав.