Политику турецкого государства в отношении политических заключённых можно охарактеризовать как «политику заложников». Данная ситуация выходит за пределы обычного уголовного права.
В Турции тюрьма – это такое пространство, где идеологическая политика государства, характеризуемая охранительским мировоззрением, проявляется особенно ярко, а привычные способы борьбы с политкризисами выходят на новый уровень. Места содержания заключённых – особенно когда дело доходит до политических узников – становятся настоящими «зонами содержания заложников»: нормы обращения с людьми в том, что касается закона, заботы о здоровье и в конце концов самых базовых человеческих ценностей, зачастую подменяются логикой абсолютного контроля. За последние годы одним из наиболее ярких проявлений такой политики стал регулярный отказ в предоставлении больным заключённым надлежащей медицинской помощи, что создаёт серьёзные угрозы для их жизней.
Согласно всем международным документам, регулирующим права человека, заключённые обладают одинаковым правом на здравоохранение со всеми остальными людьми. 3 статья Европейской конвенции по правам человека напрямую запрещает пытки, а также бесчеловечное и унижающее достоинство человека обращение. Комитет по предупреждению пыток (КПП), относящийся к Совету Европу, на протяжении уже долгого времени обращает внимание на систематические нарушения прав заключённых в турецких тюрьмах. В частности, речь идёт об отказе предоставлять заключённым необходимую медицинскую помощь, а также о продолжении содержания под стражей тяжелобольных заключённых; всё это остаётся тёмным пятном в истории соблюдения прав человека в Турции.
В то же время это нельзя называть обыкновенными «техническими нарушениями». Отношение властей к политическим узникам является частью общей стратегии «политики заложников». Оно выходит за рамки классического уголовного права. Отказ от освобождения больных узников – это не просто пренебрежение к правам того или иного человека – это целенаправленный акт коллективного наказания. Каждый больной заключённый становится символическим представителем того или иного движения, с которым он ассоциируется. Таким образом, государство использует своего рода шантаж, показывая, что даже право на жизнь не будет гарантировано в случае отказа от публичной демонстрации покорности и повиновения.
В подобной политике нет ничего нового. Во время периода предыдущих переговоров, начавшегося в 2013 году и получившего название «мирного процесса», вопрос больных заключённых также выносился на повестку дня. Тогда обсуждались в том числе отказ от продолжения боевых действий после призыва Оджалана, освобождение политзаключённых и шаги в сторону демократизации. Однако правительство ПСР, находившееся тогда у власти, так и не предприняло никаких мир, которые бы облегчили положение в тюрьмах. Хотя освобождение больных узников и рассматривалось как самая простая проверка искренности намерений, турецкие власти провалили даже ее.
Пренебрежение, проявленное в то время в отношении больных заключённых, показало, что «мирный процесс» был не шагом в направлении демократизации, а своего рода стратегией регулируемого разоружения и выигрыша времени. Сегодня мы видим продолжение той же самой политики – речь идёт не только о конкретных методах, но и о самой сути.
За этим упрямством стоит не просто отрефлексированное стремление к охранительству и перестраховке, но и продуманный идеологический расчёт. Турецкая республика рассматривает Курдское движение не просто как угрозу для безопасности, но и как угрозу самой легитимности своего существования. Поэтому освобождение курдских политиков, интеллектуалов, представителей мира науки или тех, кто имел какую-то связь с партизанским движением, рассматривается не как акт милосердия, а как «идеологическая капитуляция». Подобный менталитет проявляется особенно ярко, когда речь заходит о заключённых, ставших настоящими символами, – их освобождение, даже по медицинским причинам, считается проявлением слабости.
Непосредственной мишенью этой политики становятся не только конкретные узники, но и политические сообщества, к которым они имеют отношения. Любая смерть, любой отказ в предоставлении помощи, любое затягивание с предоставлением этой помощи – это послание. Власть даёт нам понять: «Вы не можете на равных вести с нами переговоры. Ваши требования незаконны. Будьте готовы умереть». Эта политика осуществляется ценой здоровья и жизни людей, поэтому она не только незаконна, но и глубоко античеловечна, подобный подход абсолютно аморален.
В связи со всем этим долг демократической общественности заключается не просто в том, чтобы «проявлять внимательность и понимание в отношении вопроса», но и в том, чтобы открыто говорить о политическом измерении этого вопроса. Освобождение политзаключённых – это не просьба о пощаде, это борьба за права. Борьба должна вестись не только через правовые каналы, но и через создание сильного политического давления как в пределах страны, так и на международном уровне. Освобождение больных узников важно не только для них самих и их семей, это важно для восстановления правовых, юридических и демократических норм в Турции.
Существует выражение: «Тюрьмы – это зеркало общества». Если турецкое общество не испытывает стыд, когда глядит в это зеркало, то это благодаря наличию тех, кто пытается его разбить. Больные заключённые – это лакмусовая бумажка, которая говорит не только о репрессиях властей, но и о сознании общества. Пока голос узников не будет услышан, достижение настоящего мира, справедливости и свободы будет невозможно.
