Мехмет Биниджи был задержан в Урфе 2 декабря 2016 года и оказался в тюрьме по обвинению в «принадлежности к террористической организации». Он был освобожден 27 января этого года, после чего рассказал в беседе с информационным агентством «Месопотамия» (МА) о правонарушениях в закрытой тюрьме №2  типа «Т».

Биниджи сообщил, что с 7 октября 2021 года в этой тюрьме Урфы начал действовать новый подход. Теперь ситуация в ней похожа на то, что происходило в тюрьме Амеда (Диярбакыра) 12 сентября 1980 года. В тюрьмах на отбывающих сроки пытаются оказывать давление, говорит бывший политзаключенный: «Тюрьмы – своего рода священные места. 7 октября там начали применять новую тактику, чтобы сломить волю узников. В наши камеры входили охранники группами по 60-70 человек. Они избивали нас, не задавая вопросов и ничего не говоря. Нас атаковали физически, оказывали психологическое давление».

Биниджи рассказывает: «Давление было видно и на примере того, какие проволочки происходили с освобождением. Они приходили обыскивать камеры дважды в день. Они оскорбляли нас. Они не терпели ничего. Они переводили наших друзей из одних камер в другие. Когда мы протестовали против таких переводов, нам назначали дисциплинарные наказания. Каждый из нас провел десятки дней в одиночной камере. Пятеро товарищей из нашей камеры получали такие взыскания и сидели в одиночке. Другие оставались в одиночке по 10-20 дней».

Наказание за пение на курдском

По словам Биниджи, заключенные подвергались давлению со стороны администрации тюрьмы, потому что танцевали халай (народный танец) и пели на курдском языке.

Он добавил, что в дни посещений с 09:00 утра до 14:00 дня в камерах намеренно устраивали проверки и обыски, а родственники узников часами ждали возможности встречи. Заявив, что заключенные, которые хотели писать или рисовать, получали 10-дневные взыскания, Биниджи добавил: «Они хотели, чтобы мы чувствовали себя под контролем 24 часа в сутки. Мы не приемлем подобного и потому сопротивлялись каждый день.

Сотрудники тюремной охраны собирали по камерам и изымали радиоприемники, которые продавали нам в столовой, во время обысков. Нам дали по 10 дней одиночного заключения в результате дисциплинарного расследования против нас, которое провели после изъятия радио».

Бывший заключенный продолжал: «В одной тюрьме со мной отбывал срок мой племянник. Мы должны были встречаться 4 раза в месяц, но они не позволяли нам видеться. Они сказали, что я не вправе встречаться с ним. Они нарушали свои собственные правовые нормы. Письма, которые мы писали, заявляя об этих нарушениях, не доходили до адресатов. Они конфисковали письма, которые мы писали в Комитет по предотвращению пыток (КПП) и Ассоциацию по правам человека (АПЧ) без каких-либо оснований. Подобная деятельность была полностью упразднена».

Биниджи рассказал и о других фактах – о том, как осмотр заключенных, обращавшихся в больницу во время пандемии, проводился в наручниках, и о том, как по этой причине заключенные отказывались ездить в больницу. Большинство заболевших товарищей Мехмета Биниджи отказывались от лечения, чтобы не оставаться в карантине во время пандемии в одиночестве. Состояние больных заключенных значительно ухудшилось и благодаря тому, что, несмотря на сильный холод, в камерах не включали отопление.

Люди за стенами тюрем должны стать голосом узников

Собеседник «Месопотамии» рассказал о проблемах тяжело больных заключенных Базо Йылмаза и Байрама Демирхана. Демирхан уже лишился одного глаза и может потерять второй, рискуя полностью ослепнуть. Эти люди должны получить медицинскую помощь, сказал Биниджи, призывая всех неравнодушных стать голосом узников турецких застенков.