Мы видели реакцию курдского народа на призыв курдского национального лидера Абдуллы Оджалана к мобилизации для защиты Кобани. Как удалось отстоять Кобани – город, которому предрекали неминуемое падение?

 В третьей части серии интервью газеты «Yeni Özgür Politik» («Новая свободная политика») с членом исполнительного комитета Ассоциации обществ Курдистана и командиром Народных сил самообороны (НСС) Муратом Карайыланом он рассказал о событиях, развернувшихся в Кобани в 2014-2015 годах.

– Давайте вернемся к событиям того времени. Как обстояли дела в Кобани и Рожаве до 15 сентября 2014 года? Почему ИГИЛ выбрало для атаки Кобани?

– Можно оценить выбор ИГИЛ* с разных точек зрения. Например, Кобани долгое время был полем патриотизма, и лидер Абдулла Оджалан был там лично. Но более очевидная причина заключалась в том, что Кобани находился в осаде и, следовательно, был самым слабым звеном, неспособным получить помощь ниоткуда. Расстояние между Кобани и Джазирой, между Кобани и Африном очень большое. Между этими пунктами находились силы ИГИЛ. Другими словами, он находился в осаде ИГИЛ и Турецкой Республики. С одной стороны находилась Турция, а с трех сторон подступало ИГИЛ. Пройти сквозь них в сторону города возможности не было. 

Так что это было похоже на остров в море ужаса. Насколько мне известно, Кобани защищали около тысячи бойцов ОНС, но у них не было тяжелого вооружения. Это знали командиры ИГИЛ, но они также знали, что ОНС не бежали так быстро, как другие силы, а оказывали сопротивление. Поэтому 15 сентября 2014 года они начали наступление на Кобани с трех сторон с помощью захваченных в Ираке американских танков и передового вооружения.

 Например, они могли провести такую ​​же атаку против Джазиры, но не сделали этого. Почему? Поскольку там было больше сил ОНС, а их вооружение было более эффективным. Поскольку Кобани считался лёгким рубежом, как я уже упоминал, они нацелились на Кобани.

 – Что случилось потом?

 – Когда мы готовились в начале августа и даже в июле и когда снова началось наступление, мы производили обширные передвижения наших сил по просьбе Отрядов народной самообороны, которые сами не могли послать силы из Джазиры в Кобани. Мы были на севере и отправили в Кобани в качестве подкрепления определенные силы. Мы также послали боевые силы и командиров из провинции Амед. В то же время у нас было подкрепление в Рожаве и особенно в Кобани.

ИГИЛ совершило нападение на Кобани в июле. Весь процесс занял 1-2 недели. Затем наши силы прибыли. Были столкновения, ИГИЛ продвинулось, но их остановили. Другими словами, у нас тогда был тесный контакт с ОНС.

– Кобани был не единственным осажденным городом в Рожаве…

– В Африне была аналогичная ситуация, и там тоже были конфликты. По просьбе ОНС мы послали подкрепление через Аманос. Товарищ Масиро, который в то время был командиром, и такие товарищи, как герой Ведат и герой Шияр Малатья, прибыли в Африн с влиятельной группой и поддержали силы ОНС, участвуя в столкновениях в Африне.

В тот же период, во время нападения ИГИЛ на Кобани, некоторые из этих друзей каким-то образом достигли Кобани, тайно пройдя через районы, удерживаемые ИГИЛ. В этом отношении командование Кобани было несколько усилено.  Однако эти прибывшие друзья не взяли на себя прямое командование, они взяли на себя разные роли второго плана.

 Короче говоря, силы ОНС сопротивлялись развивающейся всесторонней атаке ИГИЛ с 15 сентября. Здесь были продемонстрированы важные аспекты сопротивления, такие как сопротивление Серзори. Силы ИГИЛ наступали с трех сторон.  Атака велась при поддержке бронетехники, комплексно. Они также использовали свою тактику: они сражались, меняя свои силы. Те, кто воевал ночью, отдыхали днем, а днем в бой шли новые силы.  Состояние постоянной войны, осуществляемой таким образом в течение 24 часов, конечно, изматывало. У защитников Кобани такой возможности – менять бойцов – не было. Таким образом, продвигаясь с суши, ИГИЛ начало приближаться к центру Кобани.

 – Как вы действовали в этой ситуации?

– По просьбе командования ОНС мы отправили еще одно подкрепление в Кобани. Если бы не это подкрепление, скорее всего ИГИЛ могло бы быстрее продвинуться к центру города. Но были подкрепления, сделанные как нами, так и командованием ОНС из Джазиры, и это дало свои результаты. Тем временем мы увидели, что дорога немного открылась. Например, группы, отправившиеся в Кобани, смогли добраться до границы с Кобани, не встретив серьезных препятствий. Воспользовавшись этим, командование ОНС также могло время от времени посылать подкрепление из Джазиры. Но этиго было недостаточно, чтобы остановить обширную атаку ИГИЛ.

 Здесь я должен упомянуть один из ключевых моментов, касающихся этого развивающегося процесса: это был призыв лидера Абдуллы Оджалана к мобилизации. Именно этот призыв лидера стал решающим. Лидер считал, что Кобани следует защищать до конца. Он также призвал молодых людей из северного Курдистана приехать в Рожаву и принять участие в боях. Именно призыв лидера к мобилизации укрепил наш дух и подтвердил, что мы на правильном пути.  П

По сути, после призыва лидера возникло сильное движение, и люди приехали поддержать Кобани и встали на страже на границе, а многие молодые люди пошли прямо в ряды ОНС.  Кроме того, люди отодвинули границу в Кобани. Иными словами, силой, определявшей направление этого процесса, был призыв лидера. Сопротивление Кобани достигло самой важной точки. Это была причина, по которой мы, НСС, считали, что нам нужно усиление и что мы должны больше рисковать в конечном счете.

– Какова была в то время позиция США и других мировых держав?

– Это нападение также вошло в повестку дня международных держав в то время. Но затем госсекретарь США Джон Керри заявил: «Нам больше нечего сделать для Кобани». Конечно, его слова означали, что ничего нельзя сделать.

 – А как же слова Эрдогана в Антепе о том, что город падет…

 – Да, Тайип Эрдоган хотел дать понять, что Кобани обязательно падет.

– Что вы делали после 15 сентября, когда ИГИЛ стремительно продвигалось в Кобани и все ожидали, что город падет? 

– Мы связались напрямую с командованием ОНС в Кобани. Если говорить о положении фронтов, то в 5-6 километрах от Кобани с южной стороны есть туристическое место (оно называлось Метам Сейран). Нам сказали, что туда прибыли силы ИГИЛ, что боевые действия в этом районе продолжаются, но было отмечено, что темпы могут снизиться. Тогда я сказал: «Ну, вы говорите, что город падет и враг войдет в центр Кобани, что вы тогда будете делать?» Этот товарищ из ОНС сказал: «Я брошу все бомбы на ИГИЛ, а последнюю бомбу я использую против себя». 

Другими словами, вера в возможность остановить атаки ИГИЛ ослабла, потому что это было неудержимое продвижение.  Некоторые друзья, международные круги и многие люди предполагали, что Кобани падет. Люди массово бежали из города, и это было душераздирающе – они смотрели с большой болью и грустью. С этим нужно было что-то делать, и мы не сидеть сложа руки и смотреть на это.

 В это время у нас проходило очередное заседание командного совета НСС. На встрече также обсуждалась ситуация в Кобани. Потому что у нас было много погибших из того подкрепления, которое мы отправили. В то время ситуация в Кобани стала критической.

– Какое решение вы приняли тогда?

– Было две возможности: либо падение Кобани, как и падение остальных городов, либо найти способы предотвратить падение, каким-то образом вмешавшись. Это могло быть возможно только, если бы мы заплатили очень высокую цену и при жестком сопротивлении. На самом деле оба варианта были очень трудными. Было очень трудно смириться с тем, что Кобани попадет в руки ИГИЛ. Проблемы, которые были бы из-за этого, были бы гораздо более серьезными. Но продолжение сопротивления привело бы к многочисленным жертвам. 

Кроме того, противостоять боевым возможностям ИГИЛ не в силах обычных бойцов. Это могло быть делом рук только опытных и самоотверженных бойцов из северного Курдистана.  Наконец, мы сосредоточились на призыве нашего лидера к мобилизации. Было принято решение, что Кобани не должен пасть, мы, РПК и НСС, должны вмешаться и первоначально перебросить из северных провинций в Кобани 400 бойцов».

 Это решение было принято 1 октября, и бойцам из северного Курдистана было поручено действовать немедленно в тот же день. Мы также поделились своим решением с сопредседателями АОК. Руководство нашего движения тоже нашло правильным это решение и сочло целесообразным пойти на риск. Как центральный штаб, мы могли активно действовать на протяжении всего этого процесса. И призыв нашего лидера к мобилизации, и направление, которое он определил, а также знание того, что за нашими решениями стояли сопредседательство АОК, Генеральный секретариат РПК, женское движение, мотивировали нас сильнее.

Таким образом, координируя процесс из единого центра в войне против ИГИЛ, мы разработали систему, которая принимает быстрые решения и не зацикливается на бюрократических проблемах на всех фронтах, таких как Киркук, Махмур, Шенгал и Кобани. Это имело много преимуществ. И вот, когда Кобани вот-вот должен был пасть и все ждали печального конца, мы приняли решение предотвратить ее падение.

– Как ОНС отреагировали на это решение?

– Конечно, главное командование ОНС также считало, что Кобани не должен пасть. Они приветствовали наше решение с большим энтузиазмом. Параллельно они также подготовили план подкрепления из Джазиры. Они постоянно отправляли подкрепления, но жертв было слишком много и бойцов недостаточно, чтобы остановить атаки ИГИЛ. Вот почему некоторые командиры, руководившие войной в Кобани, колебались. У них не было проблем с личной самоотверженностью, но были те, кто был озабочен получением результатов. Некоторые из их сил были потеряны. Н

аряду с комплексным усилением в командовании в Кобани были произведены частичные изменения. Например, членом командования был назначен товарищ Чекдар Амед, уехавший из провинции Амед (впоследствии погибший в провинции Амед, куда он вернулся туда в 2016 году). Короче говоря, такая ситуация имела место в Кобани, и на этой основе силовые подкрепления быстро перетекали с севера (северный Курдистан) и Джазиры в этот район. 

Также была серьезная проблема с боеприпасами. Мы опустошили все наши склады в Ботане. Но война была настолько жестокой, что постоянно требовались боеприпасы.

– Как вы повернули процесс вспять?

– Серьезных препятствий для подкрепления не было. На самом деле однажды (это могло быть 3 или 4 октября) ИГИЛ предприняло ожесточенную атаку по позициям в 200-250 метрах от турецкого погранперехода, который является критическим местом. Было много погибших. Эта позиция была ослаблена и находилась под угрозой падения. Мы узнали, что важные силы, отправившиеся в качестве подкрепления, были на подходе. Затем было отрапортовано командованию в Кобани: «Подождите до вечера – к вечеру прибудет подкрепление». Но командование заявило, что до вечера может быть трудно продержаться. После этого мы связались с друзьями в районе деревни Этманеке за Мюршитпынаром и сказали: «Вы должны прийти днем, если вы не сможете добраться днем, город может пасть». Потому что, если этот фронт рухнет, ИГИЛ придет и возьмёт под контроль этот проход, никто больше не сможет войти. 

В это время люди стояли на страже и с северной стороны. Народ стал скапливаться на границе. Там солдат забрасывали камнями и т.п. Люди устроили хаос, 63 товарища сначала смешались с людьми в штатском, затем перепрыгнули через забор и ​​пересекли границу, чтобы добраться до Кобани. На самом деле переход этой группы был снят журналистами и это даже показывали по телевидению. Но никто не знал, что ушедшие были опытными апочистами, посвятившими себя делу своего народа. Солдаты на границе никоим образом не мешали проходящим людям или нашим товарищам. Итак, товарищи отправились в Кобани.

 В Кобани хорошо было то, что на складе было запасное оружие.  Каждый проходящий мимо друг брал свое ружье и бежал на фронт, тем самым устраняя слабость на этом фронте и укрепляя позиции.

– Из каких провинций и какими путями прибыли в Кобани ваши друзья?

– В то время мы направили силы из Ботана, Амеда, Гарзана и даже Эрзурума в Кобани. Например, героический полководец Джемшит, истинный сын народа Курдистана, сыгравший очень важную роль в освобождении Кобани, вырос в Эрзуруме. Все эти дороги пересекали товарищи на транспортных средствах. Группа из 9 человек в какой-то момент попала в полицию, но потом была отпущена.

– Было ли все это направлено на поддержку борьбы с ИГИЛ?

– Нет. Конечно, это не так. Турецкое государство хотело превратить Кобани в зону уничтожения для нас, именно партизан РПК. Турция планировала превратить Кобани в бойню для людей. Турецкое государство рассчитывало, что партизанские отряды, которые они годами не могли вывести из гор Ботана, Амеда, Гарзана и Эрзурума, пойдут в Кобани и их там всех перебьют.  о этой причине Турция не придавала значения этим переправам. 

Турция наблюдала за процессом в Кобани. НРОТ (разведка Турции) знала почти все. В то время в Кобани было 50 жертв в день. Я говорю вам точно: за сутки было 50 пострадавших. 13-14 из них были замучены, остальные ранены. Турецкое государство знало все это, потому что всех раненых отправили в Суруч на лечение. Даже некоторые погибшие были отправлены. После этого погибших перестали посылать. 

Я имею в виду, они тоже это видели. Согласно расчетам, сделанным НРОТ и турецким государством, силы, покидающие все северные территории Курдистана, а также все силы, переброшенные ОНС из Джазиры, были бы ликвидированы и уничтожены ИГИЛ, как только они достигли бы Кобани. Таким образом, они хотели превратить Кобани в могилу для нас, так сказать, обрубив наши корни.  Вот почему они терпели проход наших войск.

– Что вы сделали, когда увидели цель турецкого государства, особенно, когда потери были на указанном вами уровне?

 – Собственно, после этого мы поняли эту ситуацию, но теперь надо было идти до конца, не было пути назад. Мы стремились к победе. Как известно, Кобани стала могилой для них, а не для нас. По этой причине после первого подкрепления в 400 человек подкрепления перебрасывали одно за другим, и в Кобани началось настоящее сражение.

– Тогда у всех была аналогия со Сталинградом...

 – Да, Кобани не пал, а превратился в Сталинград. Мы сказали, что в Кобани будет переломный момент и он станет началом конца ИГИЛ. Именно это и произошло. Может быть, ИГИЛ еще не закончилось, но отправной точкой конца созданного халифата был Кобани. Опыт показал, что эти слова, сказанные в то время, не были сухой пропагандой.

– Что бы вы сказали об отношении людей к этому процессу и предпринятым действиям?

– Было великое сопротивление бойцов северного Курдистана, которое было записано как знаменитое 6-7-8 октября, потому что люди так определили, но на самом деле оно длилось неделю. В этот же период развивались важные действия нашего народа, чтобы не дать провезти помощь боевикам со стороны турецкого государства. Вдоль границы люди держались за руки и стояли на страже день и ночь. Все наши жители северного Курдистана собрались перед Кобани. Пограничная служба велась как справа, так и слева от Мюршитпынара. Сопротивление Кобани теперь превратилось в социал-демократическое сопротивление, и северный Курдистан восстал на неделю. 

Другими словами, тот великий переворот, когда полиция расстреливала людей по приказу Эрдогана, этот дух и эта позиция оказали большое влияние на тех, кто воевал в Кобани.  Наш народ показал, что он никогда не смирится с падением Кобани. Такое отношение людей оказало очень сильное влияние на участников сопротивления.

В некоторых местах государство как бы отступило. Например, в Амеде, Кизилтепе и др. Там были полицейские нападения, были погибшие, но, несмотря на то что вначале в таких местах, как Джизре и Нусайбин, были нападения со стороны государства, в конце концов они отступили. Другими словами, улица перешла под контроль народа. Это был такой вдохновляющий процесс.  Все это оказало решающее влияние на сопротивление.

– Теперь есть некоторые члены ДПН, которых судят за то сопротивление. Многие из них в тюрьмах...

– Это отражение процесса в обществе. Это было массовое отношение, вызванное словами Эрдогана: «Кобани падет», и в то же время ИГИЛ начало атаку на центр города. Иными словами, именно циничные слова Эрдогана вывели людей на улицы. Они провоцировали людей в обществе. Так получилось, что наши люди вышли на улицы, а мы, НСС, в то же время направляли свои партизанские отряды в Кобани. Это высокий уровень защиты со стороны северного Курдистана для Рожавы, которая находилась под угрозой оккупации ИГИЛ.

 В то время ИГИЛ постоянно наступало. Оно было в городе. Как я только что упомянул, расстояние до пограничных ворот Мюршитпынар теперь составляло около 250 метров. Если мы не удержали бы его, город бы пал. Это было очень узкое пространство. На самом деле у нас было более 100 патриотов, которые поддерживали силы сопротивления. В каком-то смысле тамошняя администрация социальной сферы тоже потеряла надежду на успех и отправила их на север. Они делали это без ведома командования. Словом, у многих были колебания, но мы всегда верили, что такие, как герои Гулан, Арин Миркан, прошедшие весь путь от Амеда и Ботана, будут сопротивляться до конца и не пропустят ИГИЛ.

* - террористическая организация, запрещена на территории РФ