Один из адвокатов адвокатской компании «Асрин» Ибрагим Бильмез заявил, что в принципе нельзя ограничивать право на встречу с адвокатом, но турецкое правительство сделало это, более того, оно не соблюдает свои собственные правила: «Сначала будет встреча, затем на этой встрече возникнет подозрение в совершении преступления. Тюремная администрация отправит это судье с отчетом. Судья по исполнению приговора рассмотрит его всерьез и примет решение». Здесь ситуация иная. Здесь нет ни встречи с адвокатом, ни подозрения в преступлении, ни отчета. Ничего нет. Они просто говорят, что каждые 6 месяцев накладывается запрет на адвокатов. Поэтому нам ничего не сообщают, от нас уклоняются». 

Ибрагим Бильмез, один из адвокатов адвокатского бюро «Асрин», ответил на вопросы ANF.

- Почему именно Имралы был выбран для содержания в заложниках курдского национального лидера Абдуллы Оджалана?

- Это был очень обдуманный выбор, даже подготовка к нему была сделана заранее. До 15 февраля 1999 года там была полузакрытая тюрьма. Осужденные, которые должны были выйти на свободу, были доставлены в эту островную тюрьму. Незадолго до 15 февраля осужденные были переведены с острова в другие тюрьмы. Это место начали готовить для господина Оджалана. Так уже происходило в истории. Людей, которые являются лидерами, как г-н Оджалан, стараются изолировать от общества. Как правило, для этого выбирают островные тюрьмы. Можно привести в пример Манделу, можно привести в пример Наполеона. Как я уже сказал, цель состоит в том, чтобы изолировать этого человека, этого лидера от его/ее народа, от его/ее базы, используя оправдание безопасности, другими словами, навязать изоляцию. Это главная цель. Поэтому это сознательный выбор.

- В соответствии с законами и тюремными правилами, как часто вы имеете право встречаться?

- Существуют законы об исполнении наказаний и о мерах безопасности в тюрьмах.  Есть некоторые положения в Уголовно-процессуальном кодексе. Адвокат может встречаться со своим осужденным представителем, то есть с г-ном Оджаланом, который был приговорен судом, утвержден судом и стал осужденным, каждый день в неделю, при условии, что это происходит в рабочее время. На бумаге Имралы не является исключением. Тюрьма в Имралы также является тюрьмой типа F. Таков ее статус. Как и Кандыра типа F в Коджаэли. Мы также посещаем эти тюрьмы. У нас там есть клиенты. Мы можем приходить туда каждый день недели. Мы можем приехать и встретиться без предварительного уведомления. В Имралы дело обстоит иначе. Хотя закон был таким с самого начала, он всегда сжимался до одного дня. В качестве оправдания использовался особый статус Имралы. Это было сделано де-факто, а не де-юре. В среду был запланирован часовой визит. Конечно, это не было реализовано в достаточной мере.

- Сколько же времени прошло с 15 февраля 1999 года?

- Его следует разделить на две части: до и после 27 июля 2011 года. В первой части, как я уже говорил, хотя по закону мы имели право встречаться каждый день, нам разрешалось встречаться только один день и один час. Таким образом, мы имели право встречаться 52 раза в год, но в среднем нам удавалось провести 15-20 встреч в год. В остальные недели нам официально лгали: то корабль сломался, то погода плохая, то капитан заболел... Так продолжалось до 2011 года. 27 июля 2011 года состоялась последняя встреча адвокатов.

После конфликта внутри государства 15 июля 2016 года было объявлено чрезвычайное положение. В рамках чрезвычайного положения решением исполнительного судьи Бурсы был немедленно введен запрет на свидания с адвокатами и родственниками, телефонные звонки и письма в Имралы. Для этого нет никаких правовых оснований или оправданий. В рамках изданных после этого указов о чрезвычайном положении были приняты и немедленно применены в Имралы постановления о запрете права человека на адвоката. На основании этого запрещались собрания. Запрет вводился каждые 6 месяцев. Так продолжалось до 2019 года. В 2019 году, когда голодовки продолжались, Министерство юстиции объявило, что никаких юридических препятствий для поездки в Имралы нет. Решение исполнительного судьи Бурсы о запрете на участие адвокатов каждые 6 месяцев было отменено, и в 2019 году состоялось 5 встреч адвокатов. После 7 августа 2019 года встречи снова были прерваны. Исполнительный судья Бурсы снова начал издавать запрет для адвокатов. Так продолжается до сих пор. Это не законно, не легально и не легитимно, на самом деле это не имеет никакого эффекта.

- Уведомляли ли вас о решениях по предотвращению и запрету?

- До 2011 года мы ходили в командование жандармерии в Гемлике, и если собрание не проводилось, офицеры приходили и уведомляли нас устно. Затем они стали делать это по телефону накануне. После 2011 года, точнее, после введения чрезвычайного положения, ситуация изменилась. Право г-на Оджалана на встречу с адвокатами было запрещено. В течение 6 месяцев этот запрет постоянно продлевается. Это противоречит общим принципам права. В принципе, нельзя издавать постановления, ограничивающие право людей на встречу с адвокатами. Турция поступила именно так. Во-вторых, они также не соблюдают правила в своих собственных законах. Сначала будет встреча, потом подозрение в совершении уголовного преступления на этой встрече. Тюремная администрация отправит это судье с докладом. Судья по исполнению приговора рассмотрит его всерьез и примет решение. Здесь ситуация иная. Здесь нет ни совещания адвокатов, ни подозрений в преступлении, ни отчета. Ничего нет. Они просто говорят, что каждые 6 месяцев накладывается запрет на адвокатов. Поэтому нас не уведомляют, от нас уклоняются. Мы просим прислать нам решение, чтобы мы могли его опротестовать. Они и этого не присылают. Они не добавляют его из UYAP. К сожалению, когда дело касается господина Оджалана и курдов, все это происходит. Мы все равно рассчитываем срок и подаем протест.

- Турция является членом Совета Европы, участником ЕКПЧ и находится под надзором таких институтов Совета Европы, как ЕКПП. Вы также оспариваете и критикуете ЕКПП. Что ЕКПП не делает?

- Мы справедливо критикуем отношение к этой ситуации со стороныЕвропейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ). Сегодня в Имралы сложилась ситуация, выходящая за рамки изоляции. Четверо наших клиентов находятся в тюрьме на острове, и с ними нет связи уже 43 месяца. Закон, право, легитимность, совесть — все приостановлено. То, чего мы достигли, — худшая точка в истории Имралы. Все это известно ЕКПП. ЕКПП почти ввел санкции, когда встречи предотвращались под разными предлогами, даже если раньше было 15-20 хороших или плохих встреч, и Турция сменила судно, выделила более крупный корабль «Тузла», и встречи стали проходить немного более регулярно. Такое отношение ЕКПП в то время имело положительный эффект. Сегодня мы находимся в ситуации, которая намного хуже той, но ЕКПП ничего не предпринимает. Даже отчет о предыдущем визите до сих пор не опубликован. Настало время для нового визита. По крайней мере, ЕКПП должен приехать, встретиться и предоставить информацию общественности.

- Комитет министров Совета Европы вновь дал Турции срок в один год после 10 лет невыполнения решения ЕСПЧ. Почему это занимает так много времени, не теряет ли это сдерживающий эффект?

- Комитет министров — это орган, ответственный за исполнение решений ЕСПЧ. Это как исполнительный орган Совета Европы. На этом заседании рассматривался вопрос о пожизненном заключении при отягчающих обстоятельствах, о «праве на надежду». В своем решении от 2014 года ЕСПЧ подчеркнул, что оно противоречит статье 3 ЕКПЧ. Он постановил, что тюремное заключение до смерти не может применяться. Турецкое правительство не выполняло требования этого решения в течение 10 лет. Не выполнил его и Комитет министров. На последнем заседании политика Турции по этому и подобным вопросам фактически получила обоснование. Турция всегда применяет тактику затягивания времени. Комитет министров также установил срок в один год. Турция получила еще один год.

Комитет министров, по крайней мере, должен был понять, что Турция не предпримет никаких шагов на этот раз, поскольку он уполномочил свой секретариат подготовить проект резолюции в течение одного года. Это положительный момент по сравнению с предыдущей сессией. В результате, к сожалению, Комитет министров до сих пор не выполняет свою роль в полной мере.