Турецкая оккупация кантона Африн в Рожаве (Северной Сирии) весной 2018 года знаменовала начало систематического мародерства и разграбления когда-то самоуправляемого региона. «ANF» удалось побеседовать с бывшими жителями Африна, нашедшими свое убежище в соседней Шахбе.

Один из этих людей – Наджиб Шехо. Когда-то он жил в деревне Рута, расположенной в районе Мабата, и владел заводом по производству оливкового масла. Вместе с другими предпринимателями этого же сектора он основал группу компаний. «Эта структура включала 280 полностью функционировавших фабрик по производству оливкового масла в Африне. После более чем трех лет оккупации сегодня их осталось лишь около ста. Прочие были разграблены. Высокотехнологичное оборудование и техника были вывезены в Турцию, частью – в Идлиб. Некоторые боевики крали его друг у друга, перепродавали друг другу».

Шехо рассказывает, что помнит о 16 фабриках, производивших мыло на основе зеленых маслин. Их судьба была похожа на судьбу заводов по производству оливкового масла. «Я знаю владельцев многих фабрик по производству мыла. Все эти предприятия были разграблены захватчиками, оборудование контрабандой вывезли в Турцию. Владельцы 50 из 100 остающихся заводов по производству масла в Африне теперь находятся в Шахбе или Алеппо из-за оккупации. Их предприятия были захвачены, там хозяйничают джихадисты. Каждая группа наемников контролирует свою отдельную территорию».

«Захватчики крали всё»

Другие сектора тоже пострадали, продолжает Шехо. Помимо завода, производящего оливковое масло, он руководил предприятием по розливу питьевой воды. Соответствующее оборудование тоже было украдено и вывезено в Турцию, говорит владелец: «Теперь они превратили здание моего завода в штаб-квартиру турецкой разведки MIT. В нашей деревне было около 60 домов, населенных курдами, и около 15 000 оливковых деревьев. Почти все, за исключением трех семей, были вынуждены бежать по причине оккупации. Когда вторглись наемники, в Руте на складах хранилось около 15 000 мешков маслин. Они украли все. Еще один завод по производству оливкового масла в нашей деревне принадлежал нашему пожилому соседу Сулейману Хасану. Завод был разграблен Абу Джихадом из «Бригады Самарканд» (ранее входившей в Сирийские туркменские бригады)».

Шехо вспоминает, как к населению применяли методы шантажа: «Эти наемники вынуждали жителей нашей деревни привозить свои маслины на заводы, которыми управляли их группировки. Жители боялись и делали, как им велели». В прошлом, говорит он, из одного мешка маслин, собранных в Мабате, производили две канистры оливкового масла. Теперь производство этого масла стало совершенно непрозрачным, и половина сырья исчезает на фазе производства. Когда люди забирают отжатое масло с заводов, они платят наемникам «налог». Так производится около 10 из 15 канистр масла – каждой семьей за сезон.

«Вынуждают продавать по возмутительным ценам»

Тем временем оккупационный турецкий режим занялся восстановлением разграбленных и поврежденных заводов по производству масла. Теперь часть масла, произведенного в Африне, вывозится в Турцию. Шехо продолжает свой рассказ: «Они оказывают давление на население, вынуждая людей продавать масло, произведенное в Африне, по очень низкой цене. Его забирают с завода «Нури Арап» в Джандарисе. Оттуда оно пересекает границу с Турцией через пограничный пропускной пункт в деревне Хамам, турецкой провинции Хатай. В 2017-2018 годах, когда мы жили в Африне, канистра оливкового масла продавалась по цене 30 000 лир в сезон. Тогда доллар стоил около 500 сирийских лир. Сегодня цена доллара – около 4 000 сирийских лир. Канистра оливкового масла должна стоить 150 000 лир. У нас есть родственники в Германии. Они говорят, что оливковое масло из Африна продается по цене в 200 евро. Турция создала систему со своими собственными наемниками и торговцами: канистру оливкового масла покупают у населения за сумму от 30 000 до 35 000 лир. Это просто грабеж. Они уже конфисковали половину оливковых угодий Африна, а то, что они покупают – покупают по возмутительной цене. В Африне из маслин производят не только оливковое масло, но и сотни тысяч тонн мыла. Это мыло удовлетворяло нуждам всей Сирии до вторжения. Оккупанты теперь забирают все наши ресурсы в Турцию через пограничный пункт в Хамаме. Они оставили Африн ни с чем. Турция продает маслины, украденные в Африне, в такие страны, как США, Испания, Германия».

«Системный грабеж»

Шехо также коснулся политики ассимиляции и уничтожения курдской культуры: «Оккупанты – враги курдов. Они говорят, что самоуправления не будет, не будет курдов и более не будет ничего курдского. Они хотят покончить с присутствием курдов в Африне. Они снова и снова говорят, что «грабят и убивают наемники». Но кто эти наемники? Все они имеют отношение к MIT, все они стали турецкими солдатами. Они делают то, что приказывает им делать турецкое правительство. Когда я жил в Алеппо, я торговал автомобилями. Я знал многих людей из Идлиба, которые платили оккупантам. Я говорил с некоторыми из них по телефону и упомянул, что хочу вернуться в мою страну. Они отвечали: «Дядя, если вы вернетесь, мы вас обезглавим. Мы не хотим убивать вас, но мы следуем приказам. Мы делаем то, что скажет нам Турция. Мы не сделали и 20% того, что она нам приказала. Цель Турции – вытеснить курдов из Африна».

Курдские приспешники оккупантов

Не только турецкие войска, джихадисты и крайне правые наемники участвовали во вторжении, но также курдские коллаборанты из так называемого Курдского национального совета (ENKS). ENKS – продолжение правящей в южном Курдистане партии ДПК (Демократической партии Курдистана), ее политическая база в Рожаве и Сирии. Тем не менее, или же по этой самой причине правительства постоянно называют ENKS международным участником переговоров со стороны курдов в северной Сирии и оказывают ему финансовую поддержку.

«ENKS принимал участие во вторжении в Африн»

Жители северной Сирии совершенно не испытывают воодушевления по отношению к ENKS и сотрудничеству последнего с MIT, а также постоянным попыткам дестабилизировать регион северной Сирии. Наджиб Шехо, к примеру, говорит: «Весь мир должен знать, что ENKS, как бы он себя ни презентовал, не является нашим представителем. ENKS участвовал во вторжении в Африн при помощи шести парамилитарных группировок. Эти вооруженные группировки, сообща с Турцией и ее наемниками, грабили наши дома и отбирали нашу собственность. Сегодня они продолжают участвовать в этом процессе. Они показывали турецким войскам и их наемникам то, чего те не знали. Они доносят на курдских патриотов и тех убивают».

«Наша деревня превращена в военную базу»

Зухейр Мухаммед Али – уроженец деревни Тилфе в Африне. И его оборудование с фабрики по производству оливкового масла, и сама фабрика были разграблены. Он говорит: «Поскольку я занимался поставками и починкой оборудования для производства масла на заводах, я хорошо знаю заводы по производству оливкового масла в регионе. В Африне таких заводов было всего 315. Из них продолжают работать 280. Когда на Африн напали, мы были вынуждены покинуть регион. Мы не могли забрать с собой ничего. Наемники разграбили наши дома, наши заводы, они украли все. Когда разграбили мой завод, его разбомбили с воздуха. Деревня Тилфе находится на возвышенности. Турция обустроила в нашей деревне военный лагерь. Я говорю всему миру о том, что представляет собой режим Эрдогана. Они не пускали в деревню никого в течение восьми месяцев. Теперь они атакуют оттуда Шераву и Шахбу».

Дом Али и фабрика были расположены рядом. Оккупанты изобразили флаг Турции на жилом здании и исписали его фразами на турецком. Тем временем разграбленный завод стал использоваться как загон для скота. Ещё один дом превратили в мечеть, в доме сына Мухаммеда Али теперь живут наемники: «Если я сосчитаю, сколько они украли с заводов, мои потери будут исчислены в семизначной сумме в долларах США. Конфисковали и мою собственность. На каждом заводе по производству оливкового масла в Африне производилось не меньше 25 000 канистр этого масла. Это оливковое масло теперь также вывозят в Турцию».

«Я никогда не забуду о могиле отца»

Это огромные деньги, подчеркивает Али. Но дело не только в деньгах: «Мы можем забыть что угодно, но только не Африн. Здесь наша история, могилы наших отцов, здесь наша память. Я могу забыть о потерянных мной деньгах, но я не могу забыть могилу моего отца, не могу утратить память, стереть из нее мою землю, мои оливковые рощи. Я думаю об этом каждый день. Не все можно компенсировать деньгами. Все было разграблено и сожжено».

Зухейр Мухаммед Али рассказывает, что жил «в мире и тишине», как и прочее население Африна, пока оно находилось под защитой ОНС и в управлении Автономной администрации: «Мы делали свою работу, никто не мешал, не крал у нас, не оказывал на нас давления. Я обращаюсь ко всему миру: как возможно, что мы столкнулись с такой несправедливостью в 21-м веке? Мы были изгнаны Турцией из своих домов и со своей земли, и все было украдено. Наши детские воспоминания остались в Африне. Принесите мне фотоснимок камня в Африне, и я узнаю его. Мы можем забыть о наших финансовых утратах, но мы никогда не забудем этой несправедливости и не забудем Африн».