Вариша Муради, член Ассоциации свободных женщин Восточного Курдистана (АСЖВК), в своей защитной речи, обращенной к женщинам и общественности, заявила, что не присутствовала вчера на втором заседании 15-го отделения Исламского революционного суда в знак протеста в отношении смертных приговоров, вынесенных Пахшан Азизи и Шарифе Мухаммади.

Суд завершил слушания, не дав адвокатам представить свою защиту, поскольку Вариша Муради не присутствовала на заседании.

В свою защиту Муради рассказала о своей борьбе и заявила: «Я не признаю такой суд, где не выносится справедливый приговор».

Остальная часть публичной защиты Вариши, которая началась со слов «ИГИЛ* обезглавливает, а Исламская Республика вешает на виселице», сводится к следующему:

«Несправедливые смертные приговоры женщинам-активисткам (Пахшан Азизи и Шарифа Мухаммади), вынесенные менее чем за месяц, являются признанием политической некомпетентности и беспомощности Исламской Республики. Заявления о том, что новое правительство сильное, сеет страх и усиливает репрессии, — не более чем несбыточная мечта накануне революции «Женщина, Жизнь, Свобода». В этом контексте меня тоже обвинили в «бунте», в том, что я женщина, курдянка и стремлюсь к свободной жизни. В настоящее время, спустя год после ареста, я ожидаю второго слушания, которое состоится 4 августа этого года в 15 отделении Исламского революционного суда под председательством судьи Салавати. Хотя я знаю, что мое отсутствие может быть истолковано как «нежелание защищаться», я не пойду в суд в знак протеста из-за смертных приговоров, вынесенных моим друзьям Пахшан Азизи и Шарифе Мухаммади, и я не признаю такой суд, где не выносится справедливый приговор.

Я выступаю в защиту людей, выступающих за свободу

Я неоднократно представляла свою защиту в сложных условиях допроса и следствия, Однако на этот раз я обращаюсь с письмом в защиту к обществу, которое всегда было бдительным, сознательным и выступало за свободу. Я прошу его судить меня и мою деятельность в соответствии с критериями социальной справедливости. Жить на Ближнем Востоке XXI века, где глобальные державы-гегемоны и диктаторские национальные государства региона стремятся присвоить ценности и культуры других народов и восстановить свою собственную гегемонию, означает жить на земле, пропитанной кровью и слезами, и ежедневно становиться свидетелем геноцида, гомогенизации, насильственной интеграции и аннексии. Жить в Курдистане — значит жить без правовых, экономических, политических, образовательных и других гарантий, то есть в безработице, нищете, дискриминации, с арестами, пытками, казнями и убийствами колбаров!

Нас рассматривают как объекты

Личность человека и обстоятельства, в которых он непосредственно живет, являются лучшим стимулом и руководством для поиска источника преследований и других преследуемых людей. Это означает, что нужно встать на их сторону и попытаться изменить их положение и найти решения их проблем. Как курдская женщина, я опираюсь на свою историю, культуру и самобытность, в то время как обстоятельства вокруг всегда формировали отчуждение от самобытности и бегство от себя. Как сообщество, подвергающееся эксплуатации и дискриминации со стороны националистических, сексистских и религиозных систем, мы подвергаемся подавлению, ложным ярлыкам, обвинениям, задержаниям, тюремному заключению, пыткам и казням, если речь заходит об идентичности, вере и классе. Это верно для меня и других подобных мне, находящихся в неравных социальных, экономических, политических и образовательных условиях. Это ситуация, в которой мы как люди и как общество хотим пройти через объективность и в то же время иметь возможность существовать. Конечно, поднятие этих вопросов не означает слепого предубеждения против вопроса идентичности, основанного на форме национализма, но скорее осознание идентичности. Потому что я знаю, что крайний национализм ведет всех к фашизму, и это именно та горькая реальность, с которой мы сталкиваемся. Нас рассматривают как объект, который не имеет возможности самовыражения и столкнется с отчуждением, если выразит свою социальную идентичность.

Я зажгла свечу вместо того, чтобы проклинать темноту

За все годы, что я осознаю себя, я не могла и не хотела оставаться равнодушной к социальным нормам. Я предпочла остаться в предгорьях Загроса, где я выросла, не для того, чтобы уехать и жить гламурной жизнью на Западе. Я получила и залечила много ран. Передо мной было два пути: я могла либо принять нынешнюю объективацию и жизнь под гнетом без сопротивления, либо найти свою экзистенциальную истину. Вот почему «вместо того чтобы проклинать тьму, я зажгла свечу!».

Я работала для тех, кто лишен образования

В начале своего студенческого пути я был спортсменом. Стремление жить, опираясь на знания и осознанность, поставило меня на путь, на котором коллективные интересы были выше индивидуальных. Я работала в ассоциациях, неправительственных организациях (НПО) и студенческих группах для женщин, детей, молодежи, жертв наркотиков, любителей спорта в бедных районах и тех, кто лишен возможности получить образование. Будучи одновременно тренером и помощником, я брала уроки жизнестойкости у своих учеников. Кроме того, работа с различными группами помогла мне более четко и ясно понять виды и аспекты дискриминации и лучше осознать тот факт, что корень любого рабства лежит в рабстве и социальном положении женщин. Это послужило мотивацией для того, чтобы повысить уровень своей и чужой осведомленности, правильно понимать и анализировать проблемы семьи и общества и в то же время прилагать больше усилий для их решения.

Я познакомилась с апочистской мыслью и философией

Через некоторое время я познакомилась с мыслью и философией, создатель которой в настоящее время расплачивается за то, что задался вопросом «как жить», находясь в полной изоляции в одиночной камере на острове Имралы в течение 25 лет. Эта мысль и философия ищет решение для выражения отрицаемой индивидуальной и социальной идентичности не в государственном устройстве, порождающем ненависть и проводящем границы, а в построении демократического общества, защите отрицаемых идентичностей и мирном сосуществовании народов. Это мысль и философия, выходящие из глубин правды общества, обнажающие слои угнетения и говорящие об альтернативе. Я выбрала модель жизни и бытия, которая не верит и не основывается на жестких политических границах, одном языке, одной нации, одной культуре, одной религии и прямой интерпретации истории, а скорее представляет собой плюралистические сообщества, которые выражают свое существование, принимая во внимание все различия, верования и народы. Познакомившись с этой (апочистской) мыслью и философией, я дополнила свою деятельность и исследования, став членом сообщества Ассоциации свободных женщин Восточного Курдистана (АСЖВК). В этом направлении меня интересовали социологические проблемы женщин в разных частях Ближнего Востока. Я поняла, что у женщин есть общие раны, поэтому их путь к освобождению может проходить в одном направлении, быть общим, и они могут осуществлять общую деятельность.

Путешествие в Кобани

Нападение ИГИЛ на Рожаву (северо-восточная Сирия) заставило меня, с одной стороны, лучше понять цели и мотивы действий темных сил на Ближнем Востоке, с другой стороны, лучше понять геополитическое положение Ближнего Востока и соотношение активных политических сил в регионе, а также осознать необходимость моего активного и многогранного участия как женщины-активистки в продвижении стабильности, мира и демократии в регионе. Поэтому я отправилась в город Кобани, где террористические силы ИГИЛ говорили о том, чтобы провести в своей мечети праздничную молитву. В их такбире звучат «отрубленные головы женщин и детей», а в наших победных криках — «Женщина, Жизнь, Свобода». На самом деле мы сражались с солдатами богов на земле, на этот раз под названием ИГИЛ! Силой, чья миссия заключается в том, чтобы подготовить почву для реализации адского плана на следующее столетие на Ближнем Востоке и уничтожить единственный луч надежды на перемены, открывшийся на этой измученном войной территории. Эта террористическая сила требовала так называемого исламского правосудия в средневековом стиле (в реакционной манере) и уничтожала жизни народов, чтобы установить свой халифат и исламское правительство. Ни одно государство не боролось с этой террористической силой.

Турецкое государство оказывало полную поддержку силам ИГИЛ и держало свои границы открытыми для отправки им материально-технических средств и военной техники. Коалиционные силы уверенно наблюдали за победой ИГИЛ до последнего момента, до захвата Кобани улица за улицей. Как и в Газе, они наблюдали за геноцидом жителей Кобани и Шенгала. ИГИЛ вырезал тысячи езидских женщин, тысячи женщин захватил в плен и продал как военные трофеи. Однако наряду с молчанием национальных государств мы наблюдаем крики освободительных народных сил по всему миру. Подняв тот же голос, что и в Кобани и Шенгале, они встали, в короткие сроки добрались до этих мест и присоединились к борьбе с ИГИЛ. Тогда гегемонистским державам неизбежно пришлось надеть гуманистическую маску и предстать в образе современного мессии, пришедшего на помощь Ближнему Востоку и его жителям. Однако эта маска уже давно спала, и люди сами позаботились о себе.

С помощью демократии и революции мы сможем достичь нашей цели

XXI век — это век требований общества и фундаментальных изменений в государственно-национальной структуре и менталитете, которые могут быть достигнуты путем демократизации и революции. Эпоха субъектности государств и объектности обществ закончилась. Государственная история и культура больше не могут одурманивать общество националистическими, религиозными, сексистскими и позитивистскими идеологиями. Эпоха государства как пастыря и общества как стада закончилась. Рожава (северо-восточная Сирия) — это эксперимент, демонстрирующий динамизм и внутреннюю волю общества, но этот эксперимент — результат многолетних усилий по повышению уровня сознания общества и особенно женщин. Сознательная женщина означает сознательное общество, а сознательное общество означает сомнение в святости капитализма. Иными словами, участие внутренней воли народа в процессах мира и урегулирования означает активное участие общества в социальной, экономической, образовательной, политической и других сферах. Здесь я глубже осознала существование женщин в жизни и их связь со свободой. Мое нахождение в окопах борьбы с ИГИЛ совпало с теми днями, когда это движение использовало все свои силы, чтобы занять Кобани.

Моя борьба против ИГИЛ внесла мое имя в список смертников турецких спецслужб

Когда люди образовали «живой щит» на турецко-сирийской границе, я была одной из тысяч людей, привлеченных туда тем, что они являются «детьми Ближнего Востока». После ранения у меня больше не было средств и сил участвовать в борьбе там, поэтому я вернулась в Восточный Курдистан и АСЖВК, чтобы продолжить образование, исследования и общественную деятельность. Тем временем моя борьба с ИГИЛ внесла мое имя в список смертников турецких спецслужб (Национальной разведывательной организации). Поэтому мое присутствие в Рожаве или Курдистане было синонимом угрозы убийства со стороны турецкого государства. В последние годы я работаю в АСЖВК (Ассоциации свободных женщин Восточного Курдистана) в области женской социологии и анализирую ненаписанную историю женщин в политической географии Ирана, пытаясь найти следы матриархального общества и ответ на вопрос, почему самоубийства и убийства женщин достигли такого пика в месте, которое когда-то было местом богинь.

Арест и пытки

1 августа 2023 года я была арестована сотрудниками Министерства разведки на шоссе Санандадж — Камьяран. Открытие огня в момент ареста, разбивание стекол автомобиля, пытки и физическое насилие, психологическое давление, допросы в одиночной камере (белая пытка) вне поля зрения камеры — выговоры перед камерой, чтобы не фиксировать их поведение, аморальные нападения, с целью унизить волю, и прессинг, которому я подвергалась в течение 13 дней пребывания в разведке Санандаджа, — вот некоторые из видов давления, которому я подвергалась. Они называли меня дикаркой и говорили: «Ты потеряла свою женственность! Почему ты не плачешь? Когда ты в последний раз плакала? Когда ты в последний раз нюхала цветы?».

Затем меня перевели в камеру № 209 центра заключения Эвин. Там меня продержали четыре с половиной месяца под сильным давлением во время допросов. Среди них были белые пытки, разыгрывание противоречивых и обманчивых сценариев, угрозы расправы, принуждение к признанию и так далее. Сильные головные боли и постоянные носовые кровотечения, обострение болей в шее и спине — вот что подарили мне дни, проведенные в одиночной камере. Другими словами, то, что могли сделать со мной турецкие спецслужбы, сделало министерство разведки Ирана. 20 декабря 2023 года меня перевели в женское отделение Эвина. Наконец, 9 апреля 2024 года я предстала перед 15-м отделением Тегеранского суда исламской революции по обвинению в «членстве в оппозиционных группах» и «мятеже». Но главный вопрос: «Почему борьба с террористической силой, такой как ИГИЛ, считается равнозначной и равноценной войне против Исламской Республики?» И где в истории утверждение Исламской Республики о том, что она борется с ИГИЛ? ИГИЛ обезглавливало нас, Исламская Республика вешает нас на виселице. Никакие политико-правовые знания не в силах разрешить этот парадокс. Поэтому давайте будем бдительны.

Изоляция продолжается: запрет на общение и посещения

За время годичного заключения мне разрешали видеться с семьей только три с половиной месяца, все остальное время я находилась либо в одиночной камере, либо, как сейчас, в женском отделении, но в условиях изоляции. После десятого месяца моего содержания под стражей, с 15 по 17 мая, в отделении Эвина, меня объединили с ИГИЛ и приписали к террористам, невзирая на мое происхождение и послужной список. Мне сказали, что я должна поехать в Сирию по приказу государства и с титулом «Защитница гарема». Согласно этим определениям, любой, кто сражается против ИГИЛ из гуманитарных побуждений, должен быть террористом. В течение последних трех месяцев они пытались выдвинуть против меня новые обвинения. Помимо выслушивания пустых и необоснованных обвинений, в этот период мне пришлось столкнуться с такими проблемами, как допросы с внушением, унижения, угрозы казни, подстрекательство и давление с целью заставить сделать признание. С момента последнего допроса прошло уже почти три месяца, но ни мои адвокаты не имеют права на повторное ознакомление с делом, ни я не имею права на встречу с адвокатом! В настоящее время я нахожусь под запретом на общение и интервью.

Сейчас, оглядываясь на прошлое и пройденный путь, я защищаю свои действия, потому что никогда, ни в какое время и ни в каком месте я не совершала ни малейшего посягательства на чью-либо жизнь или собственность, и единственное мое преступление — это ответственность перед обществом. Я по-прежнему защищаю свою борьбу против террористических сил ИГИЛ в Кобани и буду продолжать свою борьбу до тех пор, пока не будет покончено со всеми формами угнетения женщин от Курдистана до Белуджистана, от Ирана до Афганистана, пока не будут достигнуты идеалы «Женщина, Жизнь, Свобода».

Наконец, я хотела бы заявить, что ничто в прошедшем году не вызывало и никогда не вызовет у меня ни малейших сомнений в том, что я выполняю свой гуманитарный долг перед обществом и особенно перед женщинами. Я курдянка, живущая на Ближнем Востоке, и я не жила только для себя, я делала и буду делать все, что в моих силах, для социальной свободы жителей региона, потому что свободная и ценная жизнь стоит того, чтобы отдать свою жизнь. Либо жизнь должна быть прожита возвышенно и осмысленно, украшена свободой, либо она не должна быть прожита вообще.

 

Вариша Муради

Женское отделение тюрьмы Эвин

Август 2024».

* — террористическая организация, запрещена на территории РФ