Региональные авантюры Турции, подстегиваемые османской ностальгией, принесли ей враждебный арабский фронт во главе с Саудовской Аравией, Объединенными Арабскими Эмиратами и Египтом. Хотя амбиции Турции вряд ли воплотились в историю успеха, они подпитывают множество мифов, которыми питаются как турки, так и арабы.

В своих комментариях по региональным вопросам президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган часто упоминает договоры, которые привели к распаду Османской империи или обращается к Османскому наследию, например, пообещав турецкое гражданство ливанским туркам или говоря об одном миллионе этнических турок в Ливии. Для многих в арабском мире подобные заявления являются сигналом того, что турки имеют планы на арабские земли и ожидают возвращения туда. Карты «Великой Турции», распространяемые близкими к Эрдогану фигурами, только подогрели подозрения.

Турецкая пресса, контролируемая Эрдоганом, точно так же раздувала страхи арабов, рекламируя региональные шаги Анкары с большой дозой гиперболизации и националистического бахвальства. Проправительственные комментаторы развивают теории, согласно которым оборона турецких границ начинается в Средиземном море, Персидском заливе и в Индийском океане, хвастаясь тем, что Турция строит линии обороны на трех континентах. Многие арабские журналисты тоже раздувают панику, рисуя картину экспансии со стороны Турции и преувеличивают ее возможности. С точки зрения обеих сторон, Турция выглядит как Левиафан, пронизывающий огромный регион – от Сирии, Ирака, Ливана, Палестины и Йемена до Ливии, Сомали, Джибути, Эфиопии, Мали и Сенегала. Словом, используя один и тот же инструментарий, обе стороны раздувают вражду и вводят в заблуждение своих соотечественников.

Несколько лет назад, например, проправительственные турецкие СМИ приветствовали решение Судана сдать свой остров Суакин в аренду Турции как событие, которое «глубоко меняет баланс» в Красном море. Хотя никакой турецкой базы там еще не было, они связали остров с турецкими базами в Катаре и Сомали, чтобы отпраздновать «турецкий треугольник» в Красном море, Персидском заливе и Индийском океане. Однако те же самые издания пренебрегли этой историей и тем, как турецкие амбиции в отношении Суакина пошли насмарку после свержения президента Судана Омара аль-Башира в 2019 году. После переворота глава военного руководства поспешил заявить, что Суакин является неотъемлемой частью Судана. «Его ценность нельзя измерить материальной ценой. Его история не может быть продана», – сказал он. Это заявление, должно быть, стало облегчением для египетской прессы, которая утверждала, что Турция использует Суакин для свержения президента Египта Абдель Фаттаха ас-Сиси, заклятого врага Анкары с момента свержения в Египте режима «Братьев-мусульман» в 2013 году. (Турция поддерживает «Братьев-мусульман». - Прим.).

В качестве дополнения к подобного рода рассуждениям Арабский еженедельник 26 января сообщил, что решение Анкары продлить мандат антипиратских военно-морских сил в Аденском заливе, Сомалийских водах и Аравийском море было частью ее «дестабилизирующей повестки дня» в Йемене и на Африканском Роге. Согласно документу, Турция стремилась закрепиться в Сомали и Джибути в попытке воспрепятствовать интересам стран Персидского залива и контролировать коммерческие перевозки на Африканском Роге, взяв под свой контроль порты в Баб-эль-Мандебском проливе в Сомали, Сомалиленде и Джибути.

На самом деле нет никаких доказательств того, что Анкара следит за портами в Джибути и Сомалиленде, хотя турецкие компании управляют международным аэропортом и морским портом в сомалийской столице. Турция говорила только о создании торгового центра в Джибути, где Саудовская Аравия, Китай, Франция и США приобрели военные базы. Что касается отколовшегося Сомалиленда, то Турция открыла там консульство в 2014 году, но ОАЭ были основной региональной державой, ухаживающей за Сомалилендом, возможно, вместе с Египтом.

Арабский еженедельник также обвиняет Турцию в подрыве саудовских стабилизационных усилий в Йемене ради достижения ее стратегических целей за счет продолжающегося хаоса. Турция также обвиняется в расширении разведывательных операций в Йемене под прикрытием миссий по оказанию гуманитарной помощи, в оказании помощи филиалам исламистов – «Братьев-мусульман», в попытке установления контроля с их помощью над богатой нефтью провинцией Шабва и в попытке строительстве там морского порта – все это, разумеется, для продвижения собственных турецких интересов.

Ранее Арабский еженедельник сообщал, что хуситы и «Братья-мусульмане» вступили в сговор с целью захвата Баб-эль-Мандеба при поддержке Турции и что Турция поставляла беспилотники и обучала боевиков «Братьев-мусульман» в Йемене.

Все эти претензии, по-видимому, являются преувеличениями. Если бы они были подлинными, Эрдоган вряд ли упустил бы возможность похвастаться ими (в Турции внешние военные операции в Ливии, Сирии и другие обычно пользуются поддержкой большинства. – Прим.). Региональные соперники часто пытались ставить друг другу подножки, и их соперничество переросло во вражду, но победы Турции не такие уж большие, как часто изображают.

Для других, таких как бывший египетский дипломат Эззельдин Рамзи, стремление Турции к созданию военных плацдармов в Судане, Сомали, Катаре и Ливии является частью политики окружения Египта. Многие считают, что амбиции Турции в Ливии не ограничиваются этой страной, а распространяются на ее соседей и за ее пределы.

По мнению обозревателя газеты «Ашарк аль-Авсат» Абдулрахмана Аль-Рашеда, Турция представляет угрозу не менее чем для 15 арабских стран. «Турки в Ливии – самая большая угроза Египту со времен Кэмп-Дэвидских соглашений, – пишет он. – Турция будет использовать Ливию, чтобы шантажировать европейцев и угрожать Египту, Тунису, Алжиру и Судану. Следующая война Турции будет в Йемене».

Поддержка Анкарой «Братьев-мусульман» усиливает напряженность в регионе. Ханна Салех из «Ашарк аль-Аусат» считает, что Турция использует идеологию неоосманизма, чтобы построить полумесяц «Братьев-мусульман» параллельно персидскому полумесяцу. (Персидский или Шиитский полумесяц – система критически зависимых от Ирана государств со значительным присутствием шиитского населения и с мощными проиранскими ополчениями и политическими группировками, куда входят Ирак, Сирия и Ливан. – Прим.). По словам ее коллеги – обозревателя Салеха аль-Каллаба, Эрдоган «фактически присягнул на верность «Братьям-мусульманам». Основываясь на опыте, автор этой статьи возразил бы. Эрдоган предан только своим интересам. После «арабской весны» «Братство» действительно стало инструментом политического влияния для Эрдогана, но его прагматизм означает, что он вполне может указать им на дверь в будущем.

Если оставить в стороне попытки Турции расширить свое влияние за счет экономических, политических и военных связей, то вряд ли их можно свести к враждебности по отношению к Египту. Тесные связи Турции с Суданом при Башире или сближение с Эфиопией на фоне конфликта последней с Египтом по поводу раздела водных ресурсов Нила действительно могли ощущаться как окружение – в Каире. И действительно, Египту не хватает реальных рычагов влияния во многих регионах, к которым протянула руку Турция. Тем не менее Египет имеет преимущество в обращении к арабам в регионах с конфликтующими интересами. Окружение Египта просто не по силам Турции.

В условиях, когда любой политический, коммерческий или гуманитарный контакт рассматривается одной стороной как завоевание, а с другой – как вторжение, спарринг становится неизбежным. Турецкая сторона стала искать саудовско-эмиратскую руку за любым террористическим или пиратским нападением, направленным против турецких интересов. В июне, например, ежедневная газета «Ени Сафак», любимица Эрдогана, трубила: «ОАЭ нападут на Турцию в Сомали». По данным газеты, ОАЭ положили глаз на Сомали после тяжелого поражения в Ливии. Их цель – втянуть [Сомали] обратно в хаос после того, как африканская страна достигла стабильности при поддержке Турции. Таким образом, ОАЭ также возьмут реванш у Турции. Абу-Даби, предпринявший попытку государственного переворота в Сомали в 2018 году, теперь подстрекает терроризм через автономные Сомалиленд и Пунтленд. В той же статье утверждается, что после Башира Судан сотрудничал с Египтом и Израилем, чтобы ограничить турецкое присутствие в Красном море.

Идея неоосманизма может быть источником мотивации для Эрдогана, но многое из того, что об этом пишут СМИ, – безосновательные фантазии. Шаги Эрдогана по расширению турецкого влияния на Ближнем Востоке вряд ли являются результатом всеобъемлющей, хорошо продуманной стратегии, подкрепленной соответствующими средствами и возможностями, как их часто изображают турецкие и арабские СМИ. Более того, на этом фронте у Эрдогана, возможно, заканчиваются боеприпасы, поскольку он недавно обратился к возрождению связей с Европейским союзом.

Турция зашла в тупик в Сирии. Несмотря на наращивание военных сил, она не в состоянии гарантировать будущее своего военного сотрудничества и морских демаркационных соглашений с ливийским правительством, базирующимся в Триполи, и вернулась к нулевой отметке в своих связях с Суданом. Значение турецкой базы в Катаре неизбежно будет уменьшаться по мере того, как Доха будет устранять барьеры в отношениях со своими соседями (Катар принял турецкие войска для защиты своей территории в условиях, когда Саудовская Аравия, ОАЭ и Бахрейн разорвали с ним отношения и подвергли его блокаде. В настоящее время блокада снята и отношения восстанавливаются. – Прим.), в то время как база в Сомали становится проблемой, ведущей к поляризации сомалийской политики. В Йемене Эрдоган с самого начала был настолько просаудовским, что выступал за интервенцию, но с тех пор двусторонние отношения испортились, и в центре последствий оказался наследный принц СА Мухаммед бен Салман. Тем не менее Эрдоган сохранил уважение к королю Салману и перестал говорить о Йемене – в данном вопросе Турции не хватает целостной политики.

Саудовцы пользуются обширной сетью в Африке и даже имеют министра, отвечающего за связи с африканскими странами. Король Салман спонсировал мир между Эритреей и Эфиопией в 2019 году. Влияние Саудовской Аравии на прибрежные государства Красного моря и Аденского залива не подлежит сомнению.

В своем позиционировании в Африке Турция в основном имела в виду противодействие Франции и часто совершала ошибки, такие как поддержка спорного избирательного Совета на предстоящих выборах в Сомали и спешное посещение военной хунты в Мали после переворота в сентябре.

Турция стремилась стать динамичным экономическим центром, позволяющим осуществлять коммуникацию между континентами, но в конечном итоге она стала гаванью для проблемных групп, изгнанников и беглецов. А турецкие базы за рубежом – это подарок отчаяния принимающих стран. Они неизбежно станут спорными по мере того, как уменьшатся причины отчаяния. Разрыв между амбициями и возможностями Турции растет, как и разрыв между ее риторикой и реалиями на местах. Несмотря на все громкие разговоры, объем торговли Турции с Африкой остается на уровне около 21 миллиарда долларов.