Санкции в отношении иранской нефти усилились, но породили симбиотические отношения с Россией: чем меньше нефти Иран сможет экспортировать, тем больше Россия сможет укрепиться на потерянных иранцами рынках.
Мясной мафии в Иране недавно был нанесён тяжёлый удар: правительство решило отменить льготы, которые до сих пор предоставлялись импортёрам мяса, что позволяло им получать доллары по обменному курсу 42 000 риалов за доллар, в то время как обменный курс свободного рынка колебался от 160 000 до 180 000 риалов.
Импортёры, получавшие дешёвые доллары, затем продавали мясо по рыночному курсу, наживая состояние на санкциях. В результате потребительская цена за килограмм говядины превысила 25 долларов, сравнявшись с ценой на мясо в Израиле. Но в то время как минимальная зарплата в Израиле составляет $1200, в Иране это всего лишь $360.
Импортёры также используют дешёвый доллар для экспорта говядины, которую они продавали в соседние страны по высоким ценам, тем самым вызывая дефицит мяса на иранском рынке и, конечно же, дальнейший рост цен на него.
Эта новая борьба с импортёрами говядины свидетельствует о путанице иранского режима, если не о полном отсутствии контроля над рынком в целом. Мясная промышленность – лишь один пример. Прошлым летом Иран объявил, что импортёры ряда основных продуктов смогут пользоваться дешёвым долларом, но сейчас эта политика пересматривается в свете урока, извлечённого из поведения импортёров говядины. Администрация может обвинять санкции в нанесении ущерба иранской экономике, но отсутствие эффективного планирования, поспешное принятие решений, слишком медленная работа юридической системы и глубокая коррупция присутствовали повсюду в течение многих лет, прежде чем новые санкции вступили в силу.
Теперь США ввели дополнительные санкции, призванные повлиять на металлургическую промышленность Ирана. Это вторая по значимости отрасль после нефти, составляющая 10% иранского экспорта. Однако внутри страны эта отрасль не приносит правительству высоких доходов. По оценкам, выручка от выращивания и продажи орехов составляет $ 649 млн, а выручка от металлообработки – около $ 500 млн.
Но, помимо воздействия на государственные доходы, новые санкции также серьёзно скажутся на рабочих местах. В металлургической промышленности непосредственно заняты 600 000 человек, поддерживая примерно три миллиона человек. Ещё одной жертвой этих санкций станет автомобильная промышленность, в которой работает около миллиона человек. В этих двух отраслях, вместе взятых, занято около 6% рабочей силы Ирана.
Ещё до последних санкций автомобильная промышленность сильно пострадала и сократилась на 40%. Теперь сотни тысяч рабочих в этих отраслях могут потерять работу без каких-либо альтернатив на горизонте. В этом и заключается реальная угроза режиму. Несмотря на все доходы от нефтяной промышленности, режим не инвестировал в инфраструктуру, которая могла бы создать новые рабочие места.
Ядерная сделка, которая должна была стать переломным моментом на рынке труда, привела в Иран крупных инвесторов. Они сосредоточились в основном в таких областях, как нефтяные скважины, автомобильная промышленность и сети связи. Но эти соглашения так и не принесли результатов. Когда Соединенные Штаты вышли из ядерного соглашения, крупные корпорации ушли из Ирана.
Удар по металлургической промышленности и основным областям концентрациям рабочей силы в Иране интерпретируется как часть преднамеренной уловки с целью свержения режима. Эти тысячи внезапных безработных могут начать массовые протесты в гораздо больших масштабах, чем все, что страна видела в последние годы.
США говорят, что не стремятся свергнуть режим, но политический эффект санкций нельзя игнорировать. Вопрос в том, есть ли у США готовый план действий на случай, если режим почувствует угрозу у себя дома и применит силу, чтобы остановить протестные движения.
На сегодняшний день Вашингтон имеет плохой послужной список, когда дело доходит до вмешательства во внутреннюю политику других стран − от неспособности построить стабильное правительство в Афганистане (руководству этой страны пришлось вести переговоры с Талибаном), до беспорядка в Ираке, который далёк от создания сильной экономики, несмотря на огромные запасы нефти.
Санкции в отношении иранской нефти усилились в этом месяце после того, как США отменили льготы, которые были предоставлены восьми странам, но породили симбиотические отношения с Россией. Чем меньше нефти Иран сможет добывать и экспортировать, тем больше Россия сможет захватывать потерянные Ираном рынки. К ним относятся некоторые из крупнейших мировых потребителей нефти – такие как Индия, Япония и Южная Корея, которые должны будут удовлетворить свои потребности в нефти, импортируя её не только из стран Персидского залива, но и из России.
С тех пор как Европейский Союз ввёл санкции в отношении России в связи с украинским кризисом, страны ЕС ищут альтернативные источники нефти. Эти страны импортируют 30% своей нефти и 39% своего газа из России. Когда была подписана ядерная сделка, государства Евросоюза ожидали, что смогут импортировать нефть и газ из Ирана и сократить свой импорт из России, уменьшив свою зависимость от неё. Но американские санкции показали этим странам, что на Иран нельзя рассчитывать как на стабильную альтернативу и что Россия, по-видимому, останется их основным поставщиком, как напрямую, так и по новому трубопроводу через Турцию.
Таким образом, как это ни парадоксально, последние американские санкции являются благом для экономик России и Турции, двух стран, отношения которых с США полны трений. Иранский народ не обеспокоен этими побочными эффектами. Его единственная забота − как пережить следующий месяц. Но ситуация вынуждает иранский режим пересмотреть статус Ирана как поставщика нефти − как только этот кризис пройдёт и страна вернётся на мировой рынок, ей придётся каким-то образом заручиться поддержкой клиентов, которые к тому времени уже перейдут на новых поставщиков.
