14 мая в Турции начинается первый тур голосования по избранию президента и 600 депутатов в Великое национальное собрание — турецкий парламент. Двумя главными претендентами являются действующий президент Реджеп Тайип Эрдоган и Кемаль Кылычдароглу из Народно-республиканской партии (НРП) во главе коалиции «Коалиция шести» и поддержанный коалицией Зеленой левой партии.

Опросы показывают падение поддержки Эрдогана, но если ни один из кандидатов не наберет 50+1% голосов в первом туре, два кандидата пройдут во второй тур 28 мая. Между тем, Мухаррем Индже, один из четырех кандидатов в президенты, снялся за три дня до выборов из-за якобы порнографического видео и обвинения в получении денег для срыва предвыборной кампании Кылычдароглу, которое политик опроверг на пресс-конференции. Синан Оган из крайне правой Партии националистического движения продолжает баллотироваться.

Предвыборный тур имеет решающее значение для Турции, охваченной сильным экономическим кризисом, к которому добавляется катастрофа в виде землетрясения 6 февраля. Внимание приковано к Эрдогану и будущему его политической карьеры.

Лаура Сестини из The Black Coffee поговорила о выборах в Турции с Девришем Чименом, представителем ДПН в Европе.

За последние 20 лет партия Эрдогана ПСР укрепила свою власть за счет насилия в отношении оппозиционных партий и оправданий арестов и задержаний сотен тысяч человек, особенно после предполагаемого переворота 2016 года. Можно ли еще называть турецкий политический строй республикой?

Республика — форма правления, при которой верховная власть осуществляется лицами, избираемыми на определенный срок народом или его представителями. Турция далека от этого. Метод управления Эрдогана зашел настолько далеко, насколько это было возможно в рамках республики в 2011 году, когда он гарантировал своей партии ПСР почти 50% голосов. Чтобы укрепить свою власть, он попытался использовать в качестве оружия наиболее серьезную проблему, стоящую перед Турцией сегодня, то есть он использовал оружие, а не пытался решить курдскую проблему, которая возникла с момента основания республики.

В период с 2013 по 2015 год он действительно вел переговоры с представителями курдского движения за свободу, но только по краткосрочным тактическим причинам. Фундаментальные проблемы страны могут быть решены только путем начала демократического процесса. Однако после выборов 7 июня 2015 года, когда Демократическая партия народов впервые набрала 13,1% голосов при 80 избранных членах парламента, положив конец автократии Эрдогана, Эрдоган аннулировал результаты и провел повторные выборы 5 месяцев спустя. Переговоры подошли к концу, и было объявлено о возобновлении войны. Эрдоган превратил существовавшую в то время слабую демократию в авторитарный режим. С тех пор существует форма правления, подобная той, которую испытали иракские курды при Саддаме Хусейне, где дискриминация, изоляция и насилие являются частью повседневной жизни. Эрдоган контролирует все государственные учреждения и использует этот контроль против своих противников, особенно курдов и ДПН.

Почему турецкие граждане продолжали в большинстве своем доверять ПСР на протяжении всего этого длительного периода? Из-за боязни перемен? Или потому, что любят «сильного лидера» у власти? Правильно ли называть турецкий народ консервативным?

Фундаментальной проблемой, лежащей в основе турецкого общества, является вопрос турецкой нации. Они боятся, что демократия ослабит турецкую нацию, и поэтому Эрдоган отвечает на опасения турок. Турецкое образование и то, как воспитывают турок, означает, что всех учат, что страна окружена врагами (имеются в виду соседние страны и Запад) и что в самой стране таятся предатели, которые хотят ее разделить, в частности, имея в виду курдов, армян , ассирийцы, алевиты и другие меньшинства, а также левые. И так список продолжается. Национализм вбивается в головы людей с помощью нагнетания страха еще со школьной скамьи.

Национализм и расизм формируют образование и, следовательно, жизнь людей, создавая уникальный турецкий консерватизм. Нам даже не нужно говорить или приводить примеры последствий религиозности и сексизма. Люди поляризуются, вынуждены отрицать свою этническую идентичность и принимать турецкую этническую принадлежность, которая охватывает менее половины людей, проживающих в Турции. Все это антидемократическое принуждение и национализм, который часто принимает форму неприкрытого расизма, предлагается в качестве политического прикрытия и поощряется Конституцией Турецкой Республики.

Почему граждане Турции, проживающие в Европе, также голосуют за Эрдогана и его партию? Разве это не противоречие, учитывая, что многие бежали из Турции из-за экономического кризиса, социальных преследований или авторитаризма?

Любопытно, что люди, живущие и работающие в демократической, по сравнению с Турцией, среде, хотят, чтобы в стране их происхождения сохранялся авторитаризм. Горькое и болезненное явление. Как я упоминал ранее, страх и полученная в результате травма, вызванная идеей о том, что турецкая нация может быть ослаблена, заставляют часть диаспоры голосовать за Эрдогана.

Некоторые поддерживают продолжение жалкой политики угнетения, изоляции, дискриминации и патриархата, характерной для правления Эрдогана. Чтобы правильно понять этот противоречивый подход, социальная наука могла бы провести глубокое исследование, но вопрос во многом связан с историческими и культурными страхами и фобиями, а именно со страхом перед демократией, перед тем, что другие могут пользоваться своими правами. Итак, у нас есть турки, которые пользуются демократическими правами в европейских странах, но не хотят, чтобы другие, особенно курды, алевиты и другие меньшинства, пользовались своими правами в Турции. Если бы, например, курды имели на своей родине такие же права, какими турки могут пользоваться здесь, в Европе, как мигранты, многие проблемы уже были бы решены. Для того, чтобы курды и другие люди, не являющиеся турками, не смогли добиться своих основных прав, в Турции блокируется демократический процесс.

 

Какое влияние исламская религиозная риторика с ее социальными правилами оказывает на текущую политику в Турции?

Исторически и, следовательно, политически политика Турции была разделена на кемалистское (светское) националистическое течение и исламистское националистическое (религиозное) течение. Исламское и консервативное течение в значительной степени подвергалось маргинализации и остракизму, пока Эрдоган не пришел к власти в 2002 году. С тех пор это религиозное течение одержало верх. Таким образом, многочисленные военные перевороты в Турции во многом связаны с конфликтом двух течений.

Третье демократическое течение, в котором нуждается страна, было отвергнуто обеими сторонами. Эрдоган может апеллировать и мобилизовать определенную базу сторонников, используя исламско-консервативную и националистическую риторику. На этом основании он пытается сказать что-то вроде того, что если кемалистское националистическое течение и демократическое течение, авангард которого — ДПН и курды, возьмут власть в свои руки, они ограничат права людей. Он представляет курдов и их требование основных прав и демократии, в качестве врагов турок. Таким образом, он может убедить определенную часть общества поддержать его, сражаясь с другими, тем самым сея страх. Его исламистская пропаганда и прагматичный политический подход до сих пор удерживали его на плаву.

Национализм в Турции – очень сильное чувство. Является ли это единственной причиной, по которой одним из главных общественных врагов является курдская община и ее (демократическая) политические представители, и особенно партия ДПН, которую они пытаются закрыть?

Можно говорить о курдах – но официально их в Турции нет! С группой населения, которая официально не существует, также можно бороться всевозможными неофициальными средствами насилия, что и происходит на протяжении десятилетий. Требования курдов о культурных и политических правах сводятся властью к проблеме безопасности, и, таким образом, курды становятся преступниками и мишенью как внутренние враги.

Антидемократические законы подкрепляются произвольным и глубоко проблематичным антитеррористическим законом, который ведет к массовым нарушениям прав человека и нарушениям международного права. Поэтому не будет ошибкой сказать, что курды выступают против того, что один немецкий мыслитель называет Feindstrafrecht (или «Уголовный закон врага»), а именно правовой концепции, которая лишает их какой-либо защиты со стороны закона. Все ресурсы страны были брошены на службу войне против курдов, как в самой Турции, так и в трансграничных нападениях на соседние Сирию и Ирак.

Однако на международном уровне эти постоянные нарушения международного права не вызвали серьезной политической, дипломатической или юридической реакции. ДПН и все другие, кто выступает за демократию, подвергаются систематическим атакам. Учитывая, что к настоящему времени запрещены не менее шести политических партий, ранее представлявших политическую традицию ДПН, можно видеть, что государство действует последовательно антидемократически. Принимая во внимание эти последовательные запреты партии-предшественников ДПН, мы можем видеть, как турецкое национальное государство и турецкий национализм действуют антидемократически. Однако требование свободы, сформулированное курдами и ДПН, не ограничивается определенной частью общества, а распространяется на всю Турцию. Таким образом, насилие, угнетение, репрессии и война представляют собой привлекательную стратегию для Эрдогана, в отличие от поиска демократического решения.

Если кандидат от оппозиции Кемаль Кылычдароглу победит на выборах, какой может быть реакция Эрдогана на это? Укажет ли он на фальсификацию выборов? Повторится ситуация с мэром Стамбула Экремом Имамоглу в 2019 году, когда Эрдоган приказал провести повторное голосование?

Самый важный аспект фальсификации выборов уже был реализован Эрдоганом перед выборами, когда он поставил ДПН в положение, при котором она не может участвовать в выборах из-за политического запрета. Это означает, что ДПН вынуждена выдвигать своих кандидатов через другую организацию – Зеленую левую партию. Даже в этих условиях идея ДПН сыграет свою роль. Если Эрдоган проиграет, мифу о нем придет конец, и это станет поворотным моментом для Турции. Этот поворотный момент может быть использован главным кандидатом от оппозиции Кемалем Кылычдароглу, чтобы привести Турцию к демократии. По этой причине ДПН и демократическая оппозиция поддерживают Кылычдароглу.

Мы хотим видеть демократическую Турцию не только на благо турок или определенного политического электората среди турок, но и демократическую родину для всех людей. Мы стремимся к будущему, в котором женщины участвуют во всех сферах жизни. Мы хотим видеть демократическую страну для турок, курдов, ассирийцев, армян, арабов, черкесов, лазов, мусульман, алевитов, христиан и езидов, где эти меньшинства также официально признаны. Это требует политической воли для решения проблем, признания и диалога со всеми социальными группами и, наконец, новой демократической Конституции, которая также должна включать все вышеупомянутые группы. Так что впереди долгий путь, но у нас есть за что бороться. Эрдоган может и сделает все, чтобы остаться у власти. В его распоряжении имеется множество государственных ресурсов и институтов.

Какой может быть реакция зарубежных партнеров Эрдогана, России, Ирана и других, если он утратил власть в Турции?

Авторитарный подход Эрдогана был полезным инструментом для его международных партнеров. Если вы посмотрите на друзей Эрдогана, вы быстро увидите, что они не демократы. Другие международные партнеры, такие как ЕС с его соглашением о беженцах или Швеция и Финляндия с соглашением, которое они заключили, позволяющим им вступить в НАТО, воспринимают его как полезного союзника в некоторых отношениях и поэтому предпочитают не обращать внимания на его авторитаризм, извлекая из этого выгоду. Однако если мы предположим, что Эрдоган будет отстранен от должности, наиболее напряженные международные отношения, которые он до сих пор поддерживал с помощью шантажа, со временем могут нормализоваться.

Если вместо этого Эрдогана вновь будет переизбран на пост президента, как будет развиваться будущее Турции?

Будем надеяться, что избиратели, несмотря на манипулирование резкой националистически-исламской риторикой, будут действовать разумно и не переизберут его. Если его переизберут президентом, народ сам накажет себя и обеспечит себе еще более антидемократическое будущее. Но Турция за свою столетнюю историю пережила все виды политики: кемализм, исламизм, перевороты, военная диктатура и, наконец, авторитаризм. Единственное, что не испробовано, — это демократия. Будь то сейчас или в ближайшие годы, Турция должна преодолеть свои страхи и осмелиться быть демократичной. В этом отношении мировоззрение ДПН, то есть Зеленой левой партии, и более широкий политический подход курдского движения являются наиболее важными источниками вдохновения. Независимо от того, хотят ли два противоборствующих исламистско-националистического и светско-националистического течения захватить власть или нет, мы остаемся самой важной силой, борющейся за демократию, и реальной альтернативой в Турции.

Какова будет роль женщин в этом фундаментальном избирательном процессе?

Женщины всегда имели ограниченное пространство для действий в истории Турции, где религия, культура и традиции играли определенную роль. С тех пор как Эрдоган был у власти, его патриархальная и исламистская политика также пыталась определить, как женщины могут участвовать в общественном пространстве. Однако в рядах ДПН и ее традициях, в которых освободительная борьба курдских женщин играет вдохновляющую роль, предпринимаются большие усилия для создания равноправных условий жизни.

По этой причине наши активистки и, следовательно, наши пионеры в парламентской политике, такие как бывший сопредседатель мэра Диярбакыра Гюльтан Кышынак, бывший сопредседатель ДПН Фиген Юкседаг, бывший сопредседатель ДПН, а недавно и ПМД – Партия мира и демократии – Себахат Тунджель, бывший депутат Айла Акат и еще тысячи политически активных женщин находятся в тюрьме как политические заключенные.

Роль политически активных курдских женщин и ДПН в некоторой степени изменила политику в Турции. Внутри и вокруг ДПН политика во многом определяется женщинами. Например, в ДПН существует система сопредседателей – женщина и мужчина – во всех органах, принимающих решения. И это демократизирует политику и, следовательно, общественную жизнь. Даже если на этих выборах недостаточно были учтены требования женщин, несмотря на усилия ДПН и Зеленой левой партии, политически активные женщины будут определять судьбу выборы и, следовательно, будущее страны. В этом контексте фундамент того, что курдские женщины построили ценой больших усилий, является большим достижением и уроком для общества и политики в Турции. Это было видно во время избирательной кампании и будет видно после выборов.

Источник: www.theblackcoffee.eu