Слушания по делу Кобани, по которому проходят 108 человек, в том числе 18 заключенных, состоялись в 22-м Высшем уголовном суде Анкары в тюремном городке Синджан. За слушаниями наблюдали депутаты от Партии народного равенства и демократии (ПНРД), юристы из Ассоциации адвокатов за свободу (ÖHD), а также множество людей.

В зале суда присутствовали заключенные политики Себахат Тунсель, Гюнай Кубилай, Али Уркют, Назми Гюр и Бюлент Пармаксыз. Другие политики были подключены к слушаниям через аудио- и видеоинформационную систему (SEGBİS).

Слушания продолжились защитой бывшего сопредседателя ПНД Селахаттина Демирташа.

Говоря о процессе против него и объединенных обвинительных заключениях, Демирташ сказал: «Давайте обсудим, как обращение к Абдулле Оджалану «Уважаемый курдский национальный лидер» «является восхвалением преступника». Признает ли народ того или иного человека лидером — это вопрос политической критики и обсуждения. Но это не может быть вопросом осуждения. Не я, а миллионы людей признали Оджалана национальным лидером».

«МЫ ЗДЕСЬ, ПОТОМУ ЧТО МЫ КУРДЫ»

Демирташ также сказал следующее:

«Что мы имеем в виду, когда в своих выступлениях говорим о курдском национальном лидере Абдулле Оджалане: мы принимаем его мирные инициативы. Оджалан выступает с мирными инициативами с 93-го года. Мы говорим о человеке, которого государство принимает как собеседника и к которому государственные чиновники при встрече обращаются как к «господину Оджалану». В Турции возникла странная культура самосуда. Стыдно не обращаться к кому-то по-английски «мистер». Это называется «мистер». Когда я обращался к Оджалану в своих выступлениях за границей, переводчик переводил это как «мистер Оджалан». Все дело в характере языка. Причина, по которой это превратилось в кризис — курдское дело. Это может быть политическая критика, мы ее уважаем. То, что мы говорим «господин Оджалан», не означает, что все это примут, но прокурор не может делать это предметом обвинения.

Позвольте нам самим решать, кого называть «господином». Миллионы людей неоднократно выступали за то, чтобы «встретиться с ним и решить нашу проблему». Для прокуроров и судов это травматичный случай, чтобы признать это преступлением. Разве с этим имеет дело уверенное в себе государство? Почему вы сказали «лидер курдского народа?» Есть огромная проблема, которой много веков, и вместо того, чтобы обсуждать ее содержание, они спрашивают: «Почему вы сказали «мистер»? Эти выражения полностью соответствуют свободе слова.

Сейчас некоторые люди говорят «Демирташ Курд, Курдистан». Возможно, кто-то слышит это впервые, но мы не говорим «Курдистан» в первый раз. Меня судят за то, что я сказал «Курдистан». Меня судят за 46 выступлений, меня судят за почти 50 выступлений. Нас судят за то, что мы курды, за то, что мы говорим «Курдистан».

Я не хочу выражать здесь то, что правительственные чиновники говорили об Оджалане во время процесса урегулирования, потому что я не получаю свою легитимность ни от них, ни оттуда. Но это верх лицемерия... Какую похвалу они давали Оджалану. Когда я встретил его (Оджалана — прим.) в Имралы, я назвал его лидером. Оджалан работает ради мира, я был свидетелем этого. Он думает о будущем этой страны больше, чем многие националисты и расисты в этой стране.

МАЗЛУМ ДОГАН — ЛЕГЕНДАРНОЕ ИМЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ

Я произнес выражение с именем Мазлума Догана. Науроз ассоциируется с Мазлумом Доганом, потому что он протестовал из-за пыток, которые были делом рук Эсата Октая, во время Науроза. Мазлум Доган стал легендой, его описывают как современного Каву. Мазлум Доган — легендарная фигура 80-х годов, которая сопротивлялась пыткам. Если говорить о том, что сопротивление Мазлума Догана пыткам достойно уважения, — это преступление, то защищать обратное — значит защищать пытки. Это защита Эсата Октая. Почему прокурора беспокоит моя защита Мазлума Догана? Что именно защищает прокурор? Он хочет сказать, что Турецкая Республика тоже может применять пытки? Извините, в тот период тысячи людей были подвергнуты пыткам. Именно эти пытки заставили РПК взяться за оружие. Именно эти пытки заставили людей уйти в горы, а не мы.

Как понять правду? Никто не говорит ее, курды сами рассказывают о своих проблемах. Мы рассказываем, социалисты, которые действуют вместе с нами, рассказывают. Даже социалисты и коммунисты вне нашего движения не рассказывают. Мы не можем рассказать, другие не рассказывают, как же будет понята правда? Как можно решить проблему оружия и насилия, не понимая правды? Место для таких дискуссий — не в залах суда.

Именно эта политика государства загнала РПК в горы. Именно государство должно отступить от этой политики.

Мои слова «Приветствие лидеру Абдуллы Оджалану» стали предметом обвинения. Прокурор, возможно, не знает, но я уже встречался с лидером Абдуллой Оджаланом лицом к лицу и передавал ему приветы напрямую».