За время действия режима чрезвычайного положения (OHAL) количество задержанных и подвергшихся пыткам людей стремительно росло. В соответствии с ежегодным докладом Ассоциации прав человека (АПЧ), только сотрудники полиции задокументировали 4513 случаев применения пыток за 2018 год. По большей части это случалось с находящимися под арестом, заключенными в тюрьмах и в «неопределенных зонах».

В первой половине 2019 года уровень пыток, особенно в тюрьмах и по отношению к находящимся под стражей, оставался высоким. За время курдских голодных забастовок, которые длились вкупе около 200 дней, обществу дали понять, что представляет собой пытка и насколько это нарушает права человека.

Недавно задержанные участники молодежной ассамблеи ДПН заявили, что за 8 дней, пока они находились под стражей, к ним применяли пытки: сковывали руки за спиной, избивали, при этом медики не зафиксировали этого в отчетах.

Корреспондент ANF поговорил с депутатом ДПН Зулейхой Гюлюм, которая требовала от министерства юстиции дать объяснения по поводу насильственного осмотра недавно задержанной Ашин Кавкук в женской тюрьме закрытого типа в Бакыркёй и прокомментировать, как пытки стали систематическими и ненаказуемыми. Гюлюи сказала, что главной причиной того, что возбужденные по таким случаям уголовные дела закрываются, становится «недостаток доказательств».

Гюлюм, будучи юристом, рассказала, что пытки часто начинаются с момента задержания, когда задержанным сковывают руки за спиной, наносят побои в полицейской машине и заливают перечным газом.

С многих задержанных, добавила она, срывают одежду, когда отводят к врачу для осмотра: «Закон требует применения наручников, сковывающих руки за спиной, в нескольких ограниченных случаях. Сейчас это используется как метод пытки. В таком положении вам приходится смотреть все время себе под ноги, головы вам не поднять. Оскорбления – тоже часть пытки, и это обыденность, потому что они не оставляют следа. Это то, что мы называем психологической пыткой. Не отвечать на нужды задержанных, не давать им посещать туалет, не давать им воды и сахара во время протестных голодовок… Наконец, как было с задержанными молодыми людьми от ДПН, когда они отказались от подобных наручников, их вывели в помещение без видеонаблюдения и пытали физически.

Эти молодые люди позже почти не могли ходить. Это уже обыденность, но бывают и похищения без взятия под стражу, когда из людей выпытывают информацию и так далее».

Зулейха Гюлюм подчеркнула, что чаще всего пытки остаются безнаказанными из-за недостатка медицинских свидетельств. У врачей должна быть возможность осматривать заключенных наедине, чтобы те могли сообщить, от чего он или она пострадали под стражей, но так не происходит.

«С другой стороны, - говорит Гюлюм, - вы можете подать жалобу на пытки, но нет эффективных расследований. Иногда улики требуют через месяцы, и большей части доказательств уже недостает. Но даже если они получены, наказания нет. В особенности когда речь идет о дурном обращении с задержанным и находящимся под стражей – это часто оканчивается закрытием дела или оправдательным вердиктом».

Гюлюм сообщила, что депутаты обращались в министерство с подобными вопросами, но не получали ответа: «Там всегда готовы дать отказ. В любом случае таких преступлений не было бы, не понимай творящие их, что они под защитой правительства. Они бы не делали так, если бы их наказывали. Они знают, что за в стране, где людей убивают и остаются безнаказанными, за жестокое обращение тем более наказания не последует».