Американский институт Гейтстоун считает, что в свете острого экономического кризиса, охватившего Анкару, Эрдоган пытается воспользоваться внешними конфликтами для повышения собственной популярности у электората и реализации неоосманских амбиций.
Американский институт Гейтстоун в одном из своих докладов пишет: «Примечательно, что в своё время Османская империя разделила Ливию на две части, одна из которых подчинялась Триполи, а другая, восточная – Бенгази. Это деление в значительной степени отражает существующую в настоящее время линию раскола между признанным на международном уровне Правительством национального согласия (ПНС) и восточноливийским Временным правительством, выступающим против власти Фаеза ас-Сарраджа».
Авторы доклада подчёркивают: «Через столетие после вывода последних османских солдат из Ливии, которую Италия захватила в 1911 году, неоосманский лидер Реджеп Тайип Эрдоган, на протяжении долгого времени, как представляется, мечтавший о возрождении Османской империи, в настоящее время хочет как минимум восстановить присутствие на ливийском театре военных действий при помощи ведения опосредованного конфликта с косвенным участием турецких вооружённых сил».
На фоне растущей интенсивности боевых действий между Ливийской национальной армией во главе с фельдмаршалом Халифой Хафтаром и силами, лояльными Правительству национального согласия во главе с Фаезом ас-Сарраджем вмешательство Эрдогана во внутриливийские дела на стороне западноливийской администрации стало явным и открытым.
Военные обозреватели сходятся во мнении, что турецкие ударные и разведывательные беспилотные летательные аппараты, а также системы противовоздушной обороны сыграли ключевую роль в успехах, достигнутых войсками ПНС в течение последних недель. Более того, 20 мая сам министр обороны Турецкой Республики Хулуси Акар заявил: «Баланс сил в Ливии заметным образом изменился благодаря боевой подготовке и советам, предоставленным турецкой стороной».
Россия также сыграла свою роль в ливийских событиях, оказав поддержку силам Хафтара, в том числе и путём отправки отрядов т.н. «ЧВК Вагнера» – частной военной компании, имеющей, как утверждается, связи с Кремлём, а также самолётов из запасов ВКС РФ.
По некоторым оценкам, эскалация насилия в Ливии может превратить эту страну в очередной театр боевых действий для Турции, помимо основного направления приложения её усилий, сконцентрированных ныне на Сирии. Российские и турецкие интересы в этом случае также сталкиваются и вступают в острое противоречие. В Сирии, следует напомнить, турецкие власти пытаются добиться свержения президента Башара аль-Асада и заменить его на режим радикальных джихадистов, в то время как Россия стремится сохранить власть за нынешним правительством в Дамаске и уничтожить очаги джихадистской угрозы, образовавшиеся в северных районах страны.
Несмотря на такие противоречия, прямое военное столкновение России и Турции на ливийской территории является чрезвычайно рискованным предприятием даже для турецкого лидера, который не хочет упустить возможность реализовать свою мечту по восстановлению османской империи, в то время как президент России Владимир Путин делает всё возможное для конвертации имперских амбиций страны в постоянное присутствие в Средиземном море через посредство Сирии и Ливии.
Россия может сыграть роль ограничителя для Турции в Ливии, что должно подтолкнуть к пересмотру её политики по отношению к этой средиземноморской стране. Ещё одним фактором, способствующим подобной ревизии внешнеполитического курса Анкары, является высокий риск усугубления экономической ситуации на фоне пандемии новой коронавирусной инфекции и истощения турецких финансовых резервов.
С другой страны, Эрдоган понимает, что каждая его внешнеполитическая авантюра укрепляет его популярность среди турецкого электората, особенно, когда экономическая ситуация в стране оставляет для этого весьма и весьма мало других возможностей.
Ливийская война и сопровождающие её потери и приобретения для различных игроков в очередной раз напоминают Москве о необходимости не допустить ошибки 2011 года, когда Россия оставила Триполи без помощи на фоне воздушной кампании Североатлантического альянса. Многим кажется, что в настоящее время Владимир Путин стремится обеспечить второй пункт постоянного российского военного присутствия в Средиземноморье, помимо Сирии.
Для Турции же ситуация на ливийском театре имеет определённый политический и религиозный подтекст: Эрдоган хочет поставить во главе страны дружественное ему правительство, которое могло бы оказаться полезным для восстановления власти «Братьев-мусульман» в Египте, что существенно расширило бы круг союзников Анкары. Помимо этого, турецкая политика на ливийском направлении нацелена и на внутреннего потребителя, поскольку она позволяет правительству играть на национальных чувствах турецкого электората.
