В самоуправляемом лагере беженцев имени героя Рустема Джуди («Махмур») проживают около 12 000 человек. Эти семьи – уроженцы Северного Курдистана, которые бежали в Южный Курдистан в 1994 году после уничтожения своих деревень в провинции Ширнак. Не желая жить в бегах, люди организовались и создали свои низовые демократические организации в самоуправляемом лагере. Однако, Южным Курдистаном правит марионеточное правительство, которое действует под властью Анкары. Клан Барзани и его партия, Демократическая партия Курдистана (ДПК), пользуются поддержкой турецкого режима. Поэтому за свою историю уникальный самоуправляемый лагерь постоянно терпел давление со стороны ДПК и подвергался турецким нападениям.

Корреспондентам ANF удалось побеседовать с жителями лагеря, Шукри Нервахи и Текином Кавали, о сложившейся в «Махмуре» ситуации.

Убийства и угрозы со стороны ДПК

Шукри Нервахи вспоминает первые дни существования лагеря: «Мы решили отправиться в южный Курдистан, где живут курды, где у нас есть своя страна, из-за тирании турецкого режима. Мы видели, как в Южном Курдистане произошла революция, и многие курды из Ботана и представители нашего народа участвовали в её событиях в рядах пешмерга. Поэтому мы отправились на юг. К сожалению, когда мы приехали из Северного Курдистана, нас начали размещать в небезопасных лагерях. Что случилось потом? Три человека попросту исчезли из лагеря. Мы решили выяснить, что случилось с этими людьми. Примерно сто человек из числа курдов, живших в лагере, отправились в службу безопасности. Приехал Нечирван Барзани, состоялась встреча. На этой встрече Барзани сказал в начале то, что следовало сказать в конце. Он заявил, что всем, кто не принадлежит к семье Барзани и будет устраивать восстания в Южном Курдистане, размозжат черепа. Я никогда не забуду эти слова.

Молчание означает истребление курдского народа

Фактически, он сказал, что сделает то, чего не делал и враг, желавший уничтожить курдские завоевания. Не было ни дня, чтобы наш народ не сталкивался с последствиями этого предательства. ДПК совершает это предательство как в Южном Курдистане, так и в Рожаве. Они предают свой народ в Северном и Восточном Курдистане, особенно во время выборов. Даже сегодня они поддерживают вражеский турецкий режим всеми способами. Это очевидное зло. Курдский народ, особенно жители Южного Курдистана, должны защищаться. Есть те, кто занимает четкую позицию, но те, кто молчат, должны понимать, что бездействие грозит уничтожением курдского народа».

Нервахи добавил: «Почему они предают наших детей, наших товарищей и друзей? Несколько дней назад двое курдов попали в засаду, устроенную при участии местных сил. Какая религия одобряет подобное? Чья мораль может счесть это нормой? Мы требуем, чтобы жители южного Курдистана выступили против преступников. Скажите, что вы думаете о деяниях клана Барзани. Семью Барзани не волнует, что в четырех частях Курдистана утрачено столь многое. Этот клан игнорирует четыре части Курдистана и делает всё возможное, чтобы сохранить свою власть. Если проанализировать историю региона, то мы действительно можем сказать, что Идрис Барзани был первопроходцем с национальной точки зрения. Никто не может отрицать его успехов. Нечирван – его сын, но пока он следует отсталому менталитету, я никогда не увижу в нем сына Идриса».

Завербованные агенты режима не проводят в тюрьмах ни дня

Нервахи успел испытать на себе репрессии ДПК. Он вспоминает обстоятельства своего ареста: «В 2015 году я был арестован силами ДПК в Мерге Шише. Ашти Кочер сказал мне: «Ты состоишь в РПК, ты вступил в их организацию». Я ответил: «Если бы я был членом РПК, то Масрур (Барзани) тоже состоял бы в РПК, потому что он тоже живет в Мерге Шише». Я добавил: «Все верно, я член РПК, раз уж я курд. Мои мысли – это мысли РПК. Поэтому у таких, как я, нет плохих намерений. Абдулла Оджалан не учил нас злу». Другими словами, философия апочистов учила жить в братстве и мире. Меня задержали, как будто я совершил что-то плохое. Меня продержали там 20 дней. Раз в день они приходили фотографировать меня.

Стоит ли так обращаться с курдами? Я сказал им, что они не держат в тюрьме ни дня даже завербованных агентов, пока нас задерживают. Тогда некоторые члены иранской «Хезболлы» приезжали в Ирак и Сирию, но их не арестовывали. Меня освободили благодаря усилиям адвоката, друга моего отца, но они сказали мне, что отпустят меня только в том случае, если я миную Курдистан, то есть не стану проезжать Эрбиль, по дороге в «Махмур». Я сказал им, что Мосул – это тоже Курдистан. Мне ответили, что я должен ехать в «Махмур» через Мосул. Той ночью они отправили меня в Мосул, и так я и поехал в лагерь, когда меня освободили».

Мне угрожали

Текин Кавали отправился в Шемдинли в Северном Курдистане в 2018 году, чтобы заработать на жизнь. Когда мужчина вернулся домой, он столкнулся с репрессиями со стороны ДПК. Кавали вспоминает: «После того, как мы закончили работу и покинули Шемдинли, мы вернулись в долину Завите. Там нас остановили и увезли в управление сил безопасности в Дохуке. Нас окружили машины сотрудников правоохранительных органов. Затем они вытащили нас из салона автомобиля, как будто мы совершили что-то плохое. Во время обыска они не нашли ничего, что могло бы представлять опасность. Несмотря на то, что всё прошло быстро, с нами поступили неэтично. Их отношение и поведение были совершенно недопустимым. Так нельзя вести себя даже по отношению к врагу. То есть, с одной стороны, они говорят по-курдски, с другой – ведут себя таким образом. Они дискриминировали нас и угрожали выдать нас Турции и «продать» на пограничном переходе Хабур. Нам угрожали пытками и избиениями. Почему это произошло? Мы поехали в Шемдинли, чтобы поддержать свои семьи, мы работали там, зарабатывая на пропитание. В этом и заключалась наша цель. Если бы мы действительно сделали что-то незаконное, они бы нашли доказательства, но они ничего не обнаружили».

Год допросов и издевательств

Кавали продолжал: «Нас арестовали не только по просьбе секретной службы ДПК, но и по наводке турецкой государственной разведслужбы, потому что у нас на телефонах были сообщения на турецком. Они знали об этом и зачитали их нам. Стало ясно, что они работают с турецкой разведкой. Сотни людей показали свое отношение к нам, когда узнали, что мы из «Махмура». Поэтому они хотели заставить нас сказать, что мы хевале (товарищ – прим.), партизаны. Несмотря на то, что у нас были документы беженцев, несмотря на то, что мы говорили, что женаты, у нас есть семьи, которые мы содержим, на нас оказывали давление. Например, мне задавали такой вопрос: «В какой части Курдистана партизанили, в каком регионе, в чем заключалась ваша задача?» Другими словами, они хотели, чтобы мы признали, что имели отношение к партизанским отрядам. Когда мы отказывались, они применяли к нам насилие – завязывали нам глаза, надевали наручники и оставляли нас одних в темноте, чтобы мы сдались. Но мы не сдавались. Мы рассказали правду. Поэтому мы и пробыли там долгое время. Там нет ничего, похожего на уважение к закону. Прошло шесть месяцев или год подобных допросов и издевательств, прежде чем я предстал перед судом».

Я никогда не сталкивался с таким обращением даже в Турции

Наш собеседник добавил: «Тогда они угрожали мне, что если я приеду в Бахдинан ещё раз, они убьют меня иди выдадут Турции. Теперь мне запрещено посещать этот район. Если я туда поеду, они либо убьют меня, либо вышлют. Меня отпустили с таким условием и даже заставили подписать соответствующие бумаги. В итоге они ничего не смогли доказать, вмешались какие-то люди, и нас отпустили. Меня арестовывали и прежде, я несколько раз был задержан в Северном Курдистане, но нигде я не сталкивался с такой несправедливостью и настолько отвратительным отношением. Когда мне угрожали, что выдадут меня Турции, я сказал: «Вы – курды, я – курд, но выдайте меня, если вам позволяет совесть». Мне было больно произносить эти слова. На самом деле, рассказать можно о многом, но некоторые больше не хотят говорить из-за того, что эти люди действуют настолько безнравственно и жестоко. Возможно, у ДПК есть свое видение происходящего, но мы надеемся, что они смогут отказаться от стратегии предательства. На сегодняшний день уже три города – Эрбиль, Дохук и Захо, – оказались под полным контролем Турции».