Для порядка, организованного центром, «крайне левые» — это всегда вопрос выживания, враг, угроза и опасность; с ними нужно постоянно быть начеку и постоянно бороться. «Крайне правые», напротив, всегда находятся под рукой, чтобы в случае тревоги прийти на помощь, им разрешено организовываться в государстве в определенных пределах, их материальные ресурсы в основном не трогают, на них нападают только тогда, когда считают, что они могут выйти из-под контроля. 

Недавние выборы в Европейский парламент вернули «крайне правых» на передний план общественного мнения как в Турции, так и во всем мире в качестве темы для дебатов; начались дебаты «разумных», то есть правоцентристских и левых политиков, о том, что происходит в мире.

Так можно ли назвать эту поднимающуюся волну «крайне правыми»? Конечно, этот термин можно использовать в том смысле, что она находится на крайне правом конце правой политики; однако, использование слова «крайний» в политике имеет аспект, освящающий центр, позволяя ему монополизировать разумное начало. 

Что же мы можем использовать вместо этого? На Западе существуют различные наименования: правый популизм, неофашизм, новый расизм, радикальные правые и т. д. 

На мой взгляд, было бы полезнее рассматривать эту поднимающуюся волну — от правого популизма до неофашизма и от него до новых форм расизма — под названием «радикальные правые», а затем нюансировать ее для каждой партии или течения. Потому что то, что поднимается, — это радикальные правые в целом, хотя и с разными гранями, разными партиями и разными организациями.

Итак, если мы говорим о подъеме радикальных правых, то какова динамика, стоящая за этим? 

Хоркхаймер однажды обратил внимание на экзистенциальную связь между капитализмом и фашизмом, сказав, что «те, кто молчит о капитализме, должны молчать и о фашизме». Это верно и сегодня: капитализм в неолиберальную эпоху создает главную динамику, стоящую за подъемом радикальных правых, и центр/разумная политика, которая игнорирует это, не имеет права говорить о подъеме радикальных правых.

За последние сорок лет неолиберальная политика в глобальном масштабе противопоставила маркетологию публицистике, превратила все в товар, нарушила распределение доходов, ослабила государство всеобщего благосостояния, усложнила доступ к общественным услугам, увеличила безработицу, ослабила рабочее движение, способствовала развитию идентичности и вызвала миграцию из периферийных стран в центральные. 

Сегодня подъем радикальных правых на Западе основан на враждебности к просителям убежища/мигрантам, но именно картина, которую мы только что описали, порождает проблему просителей убежища/мигрантов; в эпоху неолиберализма капитализм сделал мир гораздо более неравным и несправедливым, чем раньше. 

Нет ни одной страны, которая могла бы вмешаться в эту неравную и несправедливую картину с левых и классовых позиций, и невозможно говорить о сильных левых, проводящих классово-ориентированную политику внутри самих стран, если не считать нескольких исключений, таких как Греция. (Неясно, что имеет в виду автор заметки. В Греции находится у власти неолиберальное правительство. Действующий состав правительства сформирован 27 июня 2023 года премьер-министром Кириакосом Мицотакисом, лидером правой консервативной и неолиберальной партии «Новая демократия» после её победы на парламентских выборах 25 июня. Местные левые из партии Сириза, которые находились у власти в недавнем прошлом, не провели никаких крупных социальных реформ в пользу работников — прим.).

В отсутствие левых радикальные правые способны манипулировать гневом нижнего и среднего классов, направленным против истеблишмента и стать для этих классов центром притяжения с помощью якобы антиистеблишментского дискурса. Именно это и происходит сегодня: европейские представители низших слоев среднего класса возлагают вину за кризис, вызванный слабостью/отсутствием рабочего движения и социалистических левых, на мигрантов/просителей убежища, считают, что за миграцией стоит «глобальный заговор», и поэтому обращаются к радикальным правым.

С воскресенья в кругах радикальных правых в Турции царит чувство удовлетворения и эйфории по поводу результатов выборов в ЕП; хотя националисты, расисты и фашисты разных стран в конечном итоге являются врагами друг друга, очевидно, что главной причиной этого состояния удовлетворения и эйфории является надежда на то, что подъем радикальных правых в глобальном масштабе будет иметь место и у нас. 

Когда эта эйфория соединяется с циничной риторикой радикальных правых, появляется вопрос: «Почему ультраправые не поднимаются в нашей стране?». 

Этот вопрос можно задавать в Турции в 2024 году, по той причине, что наши радикальные правые, которые кодифицируют такие идеи как враждебность к мигрантам/просителям убежища, даже не осознают тот факт, что радикальные правые в Турции были нормализованы и укоренились в центре нашей политики уже давно.

Прежде всего, правительство ПСР Эрдогана (правящая Партия справедливости и развития) на протяжении многих лет является носителем уникального, специфического и возможного лишь для нашей страны правого популизма; этот популизм, пропитанный исламизмом, считает себя представителем нации и якобы направлен против элиты в соответствии с универсальным дискурсом правого популизма. Он пытается создать религиозную коллективную идентичность, преследует неоосманистские имперские мечты и усиливает свой правопопулистский характер, придумывая новых врагов, таких как уличные животные.

Нет ничего плохого в том, чтобы поставить название ПНД (Партия националистического движения), партнера ПСР по правящей коалиции, рядом с AfD в Германии и Национальным фронтом во Франции. Но фактически, эти партии почти как правоцентристы в сравнении с ПНД с точки зрения организации в рамках аппарата безопасности, политического насилия и миссии военизированных сил, — миссии, которую ПНД когда-то взяла на себя.

Аналогичная ситуация характерна и для оппозиции: Хорошая партия, Партия Счастья и другие... Все эти партии, с их дискурсами и действиями, можно легко проанализировать, и затем оценить в качестве «радикальных правых в Турции» — с точки зрения критериев политической науки. 

Эквивалентом растущих радикальных правых на Западе является, конечно же, партия «Зафер». Эта группировка предстает перед нами как партия, которая строит всю свою политику на враждебности к иммигрантам/просителям убежища, манипулирует гневом общества, направленным против существующего порядка, связывая все проблемы Турции с иммигрантами/просителями убежища. Партия «Зафер» нормализует расизм, представляя его как спектакль, и может делать шаги, которые заставляют центральные партии принимать ее лозунги во внимание. 

На мой взгляд, неправильно рассматривать результат муниципальных выборов как провал этой партии, потому что радикальные правые в Турции — это волна, поднимающаяся снизу, сосредоточенная на проблеме просителей убежища/мигрантов, и, в особенности, набирающая силу среди городского образованного молодого поколения. И хотя эти силы в основном носят «онлайн» характер, то есть существуют в Интернете, они все равно продолжают вливаться в ряды сторонников партии «Зафер». 

Короче говоря, на вопрос «почему ультраправые не поднимаются в Турции» следует ответить вопросом «насколько еще они могут подняться»? С 12 сентября политика в Турции систематически смещается вправо, турецкое общество подвергается правому наступлению в соответствии с определенным планом и программой, новые правые проекты выдвигаются в качестве альтернативы правым, находящимся у власти, в то время как левые подвергаются гонениям и делается все возможное, чтобы они не участвовали в общественно-политическом процессе. 

Как же остановить рост правых радикалов как в Турции, так и во всем мире, как бороться с современной версией фашизма? 

На этот вопрос есть ответ — можно попытаться строить политику, которая говорит, объясняет и показывает, что те, кто не имеет права голоса в отношении капитализма, не могут говорить о фашизме, и что борьба с фашизмом — это также борьба с капитализмом.

Человечество либо добьется успеха в отмене капитализма и создании равного, справедливого и свободного общества, либо скатится в антиутопию, которую невозможно представить даже в голливудских фильмах.