Революция в Рожаве, возглавленная женщинами, продолжает влиять на жизни людей и целых сообществ, находящихся далеко от места её событий, и направлять эти жизни в иное русло. Одним из таких людей стала итальянская журналистка и кинорежиссёр Бенедетта Аргентиньери. Проживающая на данный момент в Нью-Йорке, Аргентиньери пыталась найти новый смысл в жизни, что и привело её в Рожаву в 2013 году. С тех пор она сняла фильм «Чапулку – голоса Геза, наша война» и документальный фильм «Я есть революция». Аргентиньер поговорила с газетой Yeni Ozgur Politika о том, как её поездка на Ближний восток поменяла её, и о документальном кино «Я есть революция», премьера которого состоялась вчера (15 ноября) в Нью-Йорке.

Кто такая Бенедетта? Что привело её в Курдистан?

Я работала в зоне боевых действий, начиная с 2013 года, в Сирии, Ираке и Рожаве. Я посетила эти страны несколько раз, чтобы узнать новые истории. Моё первое важное посещение состоялось в 2013 году. Я вначале отправилась в горы, а уже потом в Рожаву. Это оказало серьёзное влияние на мою личность. Разумеется, я также была впечатлена и на профессиональном уровне, потому что я действительно хотела обрести новый смысл жизни и получить новый жизненный опыт в этих местах.

Целью этих посещений была журналистская работа, или же вы собирали материал для киносъёмок?

Первый раз я приехала именно как журналист. Всё закончилось написанием нескольких статей. Другие поездки состоялись, потому что мы снимали фильм «Наша война», в котором рассказывалась история трёх иностранок, присоединившихся к ЖОС (Женские отряды самообороны). Каждая из трёх этих женщин отличалась от других, одна из них была итальянкой, вторая была из Швеции, третья – американка. Этим фильмом я хотела показать общественности, почему эти люди решили присоединиться к ЖОС и что они собираются делать в дальнейшем. И рассказать о том опыте, что они испытали.

Давайте поговорим о новом документальном фильме «Я есть революция». Как вам пришла идея этого фильма?

Я хотела больше заниматься женским вопросом. Особенно после того, как увидела, каким образом основные СМИ подают информацию о женской ситуации и женской борьбе, пытаясь делать какие-то обобщения. Подобные средства массовой информации пытаются выставить на первый план изображения женщин, находящихся в тылу, с детьми и пребывающих в ужасных условиях, спровоцированных войной.

Когда они рассказывали о женских партизанских отрядах или же о подразделениях ЖОС, они всегда заостряли внимание исключительно на привлекательности этих женщин. Они говорили: «Посмотрите на этих сексуальных женщин», разве это не попытка обесценить борьбу женщин, лишить её реальной значимости?

Именно поэтому я решила в своей работе дать представление об истинном лице женского сопротивления. Я хотела показать, каким образом рожавская революция распространяется по Ближнему востоку. Я хотела показать, что это не нечто локальное и ограниченное, но реальная революция, которая в том числе оказывает влияние на женщин из других стран Ближнего востока. Я хотела также показать женщин из Ирака и Афганистана наряду с женщинами Рожавы, чтобы все могли увидеть различия. Таким образом, мы также можем увидеть различные конфликты. Коротко говоря, я хотела донести мысль, что это не просто какие-то отдельные отряды, которые взяли оружие в руки, чтобы воевать с ИГИЛ. Борьба с террористами лишь малая часть их устремлений. Самое важное здесь это многогранная женская революция.

Вы изучали в первую очередь Ирак и другие районы, до того как заинтересовались Рожавой? Или были какие-то перемены?

И да, и нет. Правда заключается в том, что я и раньше интересовалась Рожавой и собирала о ней информацию. Прежде чем стать журналистом в Италии, я окончила университет. Меня интересовали общественные вопросы, социальные волнения. Затем я сняла фильм про протест Гези в 2014 году («Чапулку: Голоса Гези»), и именно тогда я впервые встретилась со многими курдами. В дальнейшем я получила диплом магистра по журналистике и политике в Штатах. Там я встретила множество езидов. После этого мой интерес к данной теме возрос, и я захотела понять, что же всё-таки происходит в Шенгале, поэтому я отправилась туда. Мой интерес к Ближнему востоку действительно начался с темы курдов, чтобы в дальнейшем вырасти ещё больше.

Что вы хотите сказать в своём документальном кино?

У меня было несколько целей. По существу, я хочу поменять отношение к женскому вопросу. В то же самое время каждая из трёх женщин – Рожда Фалат, Янар Махамад и Селай Гафар – не просто отдельные героини, они – представительницы движения. Они не могут продолжать свою борьбу, не имея поддержки женского сообщества.

Другая тема фильма – это концепция расширения женских возможностей. Как вы можете расширить права и возможности женщины на политической арене? Наш ответ – это образовательная сфера. Образование очень важно. Оно связывает нас друг с другом и делает сильнее.

Каждая из этих трёх женщин хочет добиться какого-то результата. Это необязательно должно стать решением всех вопросов, но они хотят сражаться наравне с мужчинами. Это важный момент. Феминизм, особенно в восточных обществах, представляется чем-то дискриминационным, но на самом деле это не так. Феминизм стремится к нахождению новых решений многих проблем, подключая к этому в первую очередь женщин. Но затем нужно учиться работать и с мужчинами в конечном счёте, чтобы объяснить и описать новый подход, который поможет окончательно покончить с некоторыми явлениями.

Считаете ли вы это революцией? Что является революцией по вашему мнению?

Да, и я иногда разговаривала с курдскими женщинами на эту тему. О революции говорили так часто, что в последнее время это стало пустым звуком. Фильм называется «Я есть революция» по одной простой причине: женщины на своём первом марше в Багдаде скандировали: «Я женщина, я есть революция». Они сказали, что каждая из нас может быть революцией. Революция – это не нечто далёкое от нас и не что-то являющееся недостижимым. В чём заключается посыл? Если ты поддерживаешь хотя бы одну женщину, ты способствуешь революции. Например, вы можете рассказать им о правах человека или помочь им в в решении каких-либо проблем. Это акт революции. Мы продолжаем бороться, чтобы слово «революция» обрело своё прежнее значение.

В ходе работы над проектом вы посетили три различных страны. Вы стали свидетельницей повседневной жизни женщин этих стран, их борьбы. Можете немного рассказать о том, что увидели?

Впервые я оказалась в Рожаве в 2014 году. Затем в 2016 и самый последний раз в 2017 году. Я увидела перемены, и что, откровенно говоря, удивило и убедило меня больше всего, прояснило мои взгляды, так это то, как общество развивалось в русле политической теории. Я была просто шокирована, увидев условия жизни женщин в Афганистане. Сравнивая эти три страны, могу сказать, что в Афганистане хуже всего. Например, лишь 14% женщин Афганистана умеют читать, но также я увидела значительное объединение людей, сгруппировавшихся вокруг Селай Гаффры. И эти женщины действительно хотят бороться. Почему они хотят бороться? Потому что они видели женщин Кобане. И это раскрыло их глаза. Тогда они поняли, что тоже могут быть частью преобразований.

Разумеется, в Ираке тоже множество проблем, это и так называемые «убийства» чести, и законы, подавляющие и угнетающие женщин. Но сознательность растёт, я верю, что они могут поменять ситуацию. Они могут помочь женщинам, дать им больше возможностей в политическом плане. Однако это требует долгой и кропотливой работы. И да, конечно, Рожава абсолютно другая, потому что если вы контролируете территорию, то вам легче поддерживать женщин. В то время как женщины Ирака и Афганистана подконтрольны местным обычаям и тем законам, которые навязываются людьми, находящимися у власти. Но при этом есть и другая важная вещь: женщины всех трёх стран могут помогать друг другу, делиться между собой новыми идеями.

Были ли у вас как у европейской женщины какие-либо предубеждения в отношении Ближнего востока, когда вы направлялись туда? Ваши взгляды как-либо поменялись?

Я не думаю, что у меня были какие-либо предубеждения. Я не такой человек. Я стараюсь получить как можно больше информации и никогда не рассматриваю что-то лишь с одной стороны.

Истина – это лучший вариант. Но, разумеется, я знаю, что существует огромное количество предубеждений в отношении женщин Ближнего востока. Например, многие думают, что абсолютно все женщины в этом регионе являются жертвами, нуждающимися в мужчинах, которые будут защищать их и бороться за их права.

Это мой взгляд на жизнь, я никогда не меняла свою работу, я меняла места проживания. Моя работа отразилась на моих взглядах. Я очень многое почерпнула для себя из женского движения в Рожаве. Особенно в том плане, как нужно взаимодействовать, как общаться с людьми, налаживать с ними связи. Даже мой подход к самокритике изменился. Того, что мне больше всего нравится в освободительном движении курдов, не хватает женщинам Запада. Что же это? Люди должны быть добры по отношению друг к другу, они должны защищать друг друга. Они не видят в других людях врагов. Именно система занимается тем, что превращает одних людей для других во врагов. Существует старое латинское изречение: «Mors tua, vita mia», что означает «Твоя смерть – это моя жизнь». Потому что система требует от нас быть крайне индивидуалистичными, эгоистичными.

Ещё я бы хотела отметить, что Рожава действительно поменяла меня. Особенно в моих взамоотношениях с женщинами, с теми, кто мне близок. Сейчас я хочу выстраивать такие же отношения в своём небольшом окружении. Критиковать друг друга не очень хорошо, хорошо, когда присутствует самокритика, но люди должны быть добры по отношению друг к друг, стать сёстрами и братьями, защищать постоянно друг друга. Подобные взгляды повлияли на меня в лучшую сторону.

Возвращаясь к вашему документальному фильму, какие трудности у вас были в ходе съёмок? Что вы испытывали во время них?

Это документальное кино сделано о женщинах для женщин и снято полностью женщинами. Впервые в своей практике в моей съёмочной команде были одни женщины. Это было трудно по многим причинам, в первую очередь, потому что не так легко найти достаточно образованных в плане политики женщин.

Другая трудность заключалась в том, что нам нужно было направлять людей в зоны боевых действий и просить их делать то, что нам требовалось. Отправляться в Рожаву, принимая все риски, на которые нам пришлось в итоге пойти. Было много трудностей, однако мы проделали огромную работу в итоге.

Мы приготовили две версии фильма. Одна из них для кино, она длится 72 минуты. Другая для телевидения. Мы многим обязаны тем, кто профинансировал создание фильма. Поэтому мы подготовили версию для телевидения. Мы надеемся продать её.

В дальнейшем к фильму будут добавлены титры на курдском, арабском, турецком, итальянском, английском, французском, персидском, пашту и дари. Мы прошли через множество трудностей, но я очень рада, что в итоге фильм увидят зрители, которые в дальнейшем смогут дать оценку нашей работе, оценить её как плохую или хорошую.