Зейнаб Джалалиан, единственная в Иране женщина-политзаключенная, отбывающая пожизненное заключение, уже 17 лет находится за решеткой.

Она родилась в 1982 году в деревне Дим-Кешлак в Маку, провинция Западный Азербайджан. С 26 февраля 2008 года Джалалиан находится в заключении.

Джалалиан – единственная женщина в стране, отбывающая пожизненное заключение по политическому обвинению. В течение многих лет ей отказывали в праве на отпуск, а также в праве на свидания с семьей – на протяжении большей части срока заключения.

Несмотря на то, что во время заключения Джалалиан перенесла несколько серьезных заболеваний, ее неоднократно переводили из одной тюрьмы в другую в тяжелых и противоправных условиях, часто с применением физического насилия.

В 2008 году Джалалиан была приговорена к смертной казни по обвинению в «богоборчестве» (moharebeh), однако в 2011 году приговор был заменен на пожизненное заключение.

На протяжении всего срока содержания под стражей и тюремного заключения она подвергалась жестоким пыткам. Даже после 17 лет заключения она продолжает испытывать сильное давление со стороны иранских служб безопасности, а любое разрешение на лечение или временный отпуск зависит от того, выражает ли она раскаяние.

Ее адвокат, Амир-Салар Давуди, последовательно доказывает, что дальнейшее пребывание Зейнаб Джалалиан в тюрьме незаконно в соответствии с пересмотренным Исламским уголовным кодексом, и требует ее освобождения.

В 2016 году Рабочая группа ООН по произвольным задержаниям призвала к ее немедленному освобождению, настоятельно рекомендовав Исламской Республике Иран принять все необходимые меры для компенсации причиненного вреда политической заключенной в соответствии с нормами международного права.

В годовщину своего ареста Джалалиан написала письмо из тюрьмы в Йезде, в котором рассказала об испытаниях, которые она перенесла за 17 лет заключения.

В письме, переданном для публикации Правозащитной сети Курдистана (ПСК), она обратилась к народу Ирана, призывая к единству и солидарности в борьбе с казнями, тюремным заключением, бедностью и системной несправедливостью.

Полный текст письма:

«Мои руки пахнут цветами. Меня обвиняют в том, что я их сорвала. Но никто не задумывается, что, возможно, я сама их посадила».

Угнетение оставило в моем сердце глубокую рану, которая никогда не затянется. Я была маленьким одуванчиком, несущим великое послание о свободе. 26 февраля 2008 года я отправилась в путь в прекрасный город Керманшах, но по дороге агенты тирании похитили меня и увезли в неизвестное место.

Одетые в черное офицеры вели себя странно. В этом страшном месте мне не позволяли видеть других людей. На моих глазах была черная повязка. Мне задали вопрос: «Как тебя зовут?» Я отвечала: «Меня зовут Зейнаб». Они били меня и снова спрашивали: «Как тебя зовут?» Я повторяла: «Меня зовут Зейнаб». Они били и пытали меня, а потом снова задавали тот же вопрос.

Снова и снова они повторяли одно и то же. Отвечала ли я или молчала – не имело значения. Пытки продолжались. Я не могла постичь их больной разум. В этом мрачном месте не было ни проблеска света, потому что агенты тирании, подобно летучим мышам, боялись его.

Через несколько месяцев меня перевели в тюрьму. Охранниками там были женщины, но их жестокость превосходила даже зверства безликих мужчин. Мне было очень больно.

После нескольких месяцев мучительного ожидания мое имя прозвучало через тюремный громкоговоритель голосом, полным ненависти и злобы. Мне сковали руки и ноги и потащили в фиктивный суд. В течение трех минут я спорила с судьей о своем родном языке. Он не знал меня и не выслушал мои доводы. Так на каком основании он приговорил меня к смерти? Я не знаю.

Позже меня отправили в Тегеран. В течение шести месяцев я находилась под невыносимым давлением в камерах спецслужб, меня заставляли признаться, принуждали дать показания. Спустя годы они под угрозами привезли мою мать в Тегеран. Нет слов, чтобы описать ее плач. Терпеть боль разлуки и угрозу смертного приговора своему ребенку было невыносимо как тогда, так и сейчас. Ее страдания превышали ее терпение, но она никогда не склонялась перед угнетателями.

После шести месяцев меня вернули в Керманшах. Я неоднократно просила отправить меня в родную провинцию, но оставалась там в течение семи лет. Затем меня сослали в тюрьму Хой, где я провела четыре года в условиях жестоких психологических пыток.

В ночь, когда тюрьма погрузилась в смертельную тишину, агенты угнетения вернулись, заковали меня в кандалы и отправили в тюрьму Карчак. Там я заболела COVID-19, но не получила никакой медицинской помощи. Не имея выбора, я объявила голодовку.

Глубокой ночью, когда только звук моего кашля нарушал тишину, меня снова заковали в кандалы и сослали в Керман. Там не было ни глаз, чтобы увидеть мою мольбу, ни ушей, чтобы услышать мои слова, ни души, чтобы выразить сочувствие. После месяцев изоляции меня обманом и силой вернули в Керманшах, а затем сослали в Йезд.

Вот уже четыре года и четыре месяца я нахожусь в тюрьме в Йезде. В темноте этой тюрьмы я тоскую по объятиям матери, по любящему взгляду отца, по смеху сестры и даже по хмурому лицу брата. Я скучаю по теплому сердцу и гостеприимству жителей Курдистана, по курдским песням, по природе родного края.

Семнадцать лет прошло со всеми этими страданиями... Семнадцать лет!

Благородный народ Ирана, Правители этого режима ведут нашу родину к гибели. Они убивают нашу молодежь, казнят или сажают в тюрьму. Они разграбили наши природные ресурсы и богатства. В стране свирепствуют нищета и голод.

Как долго вы будете молчать перед лицом этих разрушителей? Как долго будете терпеть нищету и голод? Как долго будете наблюдать за уничтожением нашей страны и будущего наших детей?

Давайте объединимся и воскликнем вместе: Нет убийствам, нет казням, нет тюрьмам, нет нищете, нет голоду!

«Если у вас начинается дрожь негодования при каждой несправедливости, то вы мой товарищ». — Че Гевара