28 марта 1986 года на горе Габар погиб легендарный полководец Махсум Коркмаз (Агид), который был лидером революционного прорыва и участвовал в операции «Эрух». По этой причине 28 марта было названо «Днем национального героизма и Днём возрождения», а Махсум Коркмаз — «Национальным героем» и «Символом героической эпохи».

По случаю Недели героизма (21-28 марта) делимся частью дневника командира Агида.

ЗИМА 1983 ГОДА

«На новых базах кадры всю зиму 1983 года интенсивно работали над глубоким усвоением линии партии в политических и практических аспектах. Завершающий этап работ, необходимый для надлежащей подготовки к операциям, проводился в суровых зимних условиях и были достигнуты значительные результаты. Таким образом, был использован неактивный зимний сезон, в течение которого разрабатывались проекты планов и инструкций по организационным и техническим вопросам.

В ту зиму выпало много снега. Иногда толщина снега достигала двух метров. Товарищи, которым пришлось выйти в горы, столкнулись с трудностями. Товарищам пришлось два дня идти по снегу, и ему пришлось проделать очень трудный путь. Когда один наш товарищ добрался до нас, он заболел и пятнадцать дней не мог встать с постели. У него была сильная простуда, у него было воспаление в желудке, и что бы он ни ел, у него текла кровь. При этом его глаза постоянно слезились. И снова группа товарищей шла 6 дней в дождливую погоду и ночевала единственном попавшемся им доме у подножия горы. На следующий день хозяин дома сообщает товарищам, что пункт назначения находится неподалеку, и заставляет их отправиться в путь. Но когда они приходят в место, которое описал мужчина, и ничего не находят, они понимают, что их обманули. Поскольку они не могут вернуться, они идут два дня, имея при себе еду только на один день, и достигают заброшенной деревни, которую иракский режим превратил в руины. Проведя ночь там, они продолжают путь третьего дня без припасов. Через некоторое время двое товарищей из группы ослабевают, а когда у них начинает тускнеть зрение и они становятся неспособны ходить, товарищи по очереди берут их на плечи и продолжают свой путь. Но когда наступает вечер, все трое падают без сил. В этот момент они делают несколько выстрелов в воздух, думая, что рядом может быть кто-то. Жители близлежащей деревни, услышавшие выстрелы, спасли своих друзей, когда они собирались замерзнуть.

Мы думаем, что этих двух примеров, которые мы привели, будет достаточно, чтобы объяснить условия, в которых переживался зимний сезон.

Мы постарались донести до подразделений минимальную программу работы, которую они будут выполнять в регионах, в которые направляются, и это было очень полезно для каждого подразделения. Внимание наших товарищей было обращено на основную направленность исследования, стиль работы и меры предосторожности, которые необходимо принять против опасностей. Таким образом, они обрели большую ясность в работе. Завершив последние приготовления, группы отправились на Север под тяжелым бременем долга и ответственности.

Противник не бездействовал в ожидании наших приготовлений. Он хотел собрать силы на границе, вовлечь нас в конфликт здесь, не допустить прохода и уничтожить группы. Видимо, он не мог понять нашу тактику и был готов к регулярным боевым действиям. Она удерживала стратегические точки и контролировала важные проходы на обширной территории в 100 километров от границы на севере. Таким образом, линия фронта укреплялась тылом. Пока противник вел эти приготовления, все наши части двинулись внутрь, и в Башуре мы почувствовали большое облегчение.

ВРАГ ПРОДВИНУЛСЯ НА 5 КИЛОМЕТРОВ ВГЛУБЬ СТРАНЫ, НА ЮГ

Противник перешел границу утром 27 мая и продвинулся вглубь страны на 5 километров южнее. На встречах с тамошними силами они заявили, что их целью были не они, а то, что они пришли сражаться с апочистами. Но вскоре они осознали свою слабость и начали отступать. Потому что состояние их солдат было плачевным, и они не хотели столкнуться с партизанской войной в наших крутых горах, их величие поразило их. Тем временем они, должно быть, поняли, что наши силы расширились на север, поэтому отошли с юга и начали преследование и операции в приграничных районах севера.

СЕЛЬЧАНЕ С ЛЮБОПЫТСТВОМ ЗАДАВАЛИ ВОПРОСЫ

Мы не были удивлены, поскольку ожидали вторжения, и когда силы на юге начали отступать, мы решили двинуться на север. Вместе со случайно найденным гидом мы пересекли оккупационную и пограничную линии и добрались до деревни нашего гида. Жители села, получившие известие о нашем приезде, в условиях строгой секретности приходили к нам и с любопытством и беспокойством расспрашивали о ситуации в Башуре. Мы попытались объяснить вторжение и его последствия. Хотя жители деревни ощущали на себе последствия оккупации, они пытались сохранять самообладание. После того, как мы закончили разговор, они отвели нас в тайные места, которые они для себя приготовили. Это действительно было очень безопасное место. Пробыв там два дня, с наступлением темноты мы отправились в путь, взяв с собой двух молодых жителей деревни. Когда мы пересекли крутые и сложные горные склоны и поднялись на высокий холм среди густых лесов, то увидели недалеко на противоположной стороне вражеский аванпост. Осмотрев окрестности в бинокль, мы решили пересечь еще не захваченный противником мост, быстро спустились по склону и подошли к месту засады. После того, как двое товарищей сообщили, что мост открыт, мы преодолели опасную точку, перебегая с перерывами. Мы испытали небольшое облегчение, потому что вышли из мест под наблюдением противника. Мы остановились у источника воды, пообедали хлебом и сыром, а затем начали общаться с молодыми жителями деревни. Даже в тот жаркий момент оккупации единственное, о чем они думали, — это о немедленном наказании окружающих их информаторов и агентов. В тот момент они сказали, что хотят действовать вместе с нами, но так как в тех условиях это было невозможно, мы убедили их разговором. Немного отдохнув, мы снова отправились в путь и еще несколько дней провели, взбираясь на скалы, достигающие высоты до тысячи метров. Наконец, на протяжении всего этого сложного и опасного пути мы, благодаря помощи общественности, достигли пункта назначения в незнакомой местности. Все люди, которых мы встречали по пути, задавали нам вопросы о «войне» на юге (в Башуре). У них была смесь пессимизма и надежды на свое будущее. Среди пожилых людей возродилась память о массовых убийствах, совершенных турецким государством в прошлом, и появился страх, что те дни вернутся снова. В целом общество рассматривало выживание организаций как единственную гарантию жизни.

МЫ ПРОШЛИ НАШЕ ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ

К середине июня последствия вторжения на юге (в Башуре) начали ослабевать. Турецкие солдаты из страха полностью эвакуировали границу и убрали старые пограничные войска. Он пытался осадить наши рабочие районы, используя силу, которую он накопил в нескольких филиалах. Хотя в некоторых районах он применял чрезвычайную жестокость к людям, он также проводил мягкую политику по отношению к тем, от кого ожидал сопротивления. Враг даже раздавал одежду, обувь и детские конфеты. Взамен он не хотел поддержки апочистов, требовал сдачи оружия, а также сдачи пленных и беглецов. Не получив ответа на свои требования, они ушли, пригрозив, что «мы еще увидимся».

На работу наших частей оккупация и боевые действия не повлияли. На одной из еженедельных встреч, которые мы проводили для обсуждения инцидента с оккупацией, мы подробно обсудили этот инцидент и его последствия и пришли к следующему выводу: «Оккупация возникла вместе с США, она была организована совместно, она была угрожала прогрессивным силам в регионе, это была также репетиция будущей интервенции. Турецкое государство поставило целью уничтожение РПК. Однако оно не смогло достичь этой цели. Нет никаких условий для достижения этой цели. Потому что наши силы разделены на множество частей, смешивающихся с народом на больших территориях и действующих в секретной структуре. Противник лишен поддержки народа, находится в чуждой местности и испытывает трудности в установлении контроля. С таким выводом мы в тот самый момент прошли первое испытание в войне против врага.

Наша организационная деятельность продолжала развиваться быстрее и легче под влиянием новых событий. Появились результаты разведки, постепенно устранялись проблемы и определялись подходящие позиции. Особое внимание уделялось организационно-техническим мероприятиям в районах, признанных пригодными для размещения базы. Когда мы изучили характеристики и социальную структуру местного населения, мы поняли, что столкнулись с совершенно уникальной реальностью. Производство и условия жизни были совершенно другими, так и природные условия тоже были другими. Прежде всего, существовала организованная социальная структура. Выделялись племена, возвышавшиеся над другими племенами. Племенное руководство было типичной аналогией лидерства в кланах, как власти. И это руководство приближалось к характеристикам правящего класса с обширными привилегиями в отношении собственности и грабежа. Самым тяжелым из известных конфликтов является спор о пастбищах, грабежи и т. д. Это была кровная месть между племенами, возникшая в результате конфликтов. Турецкая Республика не смогла проникнуть в социальную структуру и не смогла нанести такой большой ущерб, как во внутренних регионах. По этой причине общество смогло сохранить свой динамизм в зависимости от выживания национальных ценностей и проявления сильных человеческих качеств. Люди не были раздавлены и рассеяны под тяжёлым бременем колониализма, и преобладало чувство безопасности и уверенности в себе, исходившее из племенного единства и солидарности. Они получили это благодаря сложному производству в суровых природных условиях и традиции сопротивления, которую колониализм не смог уничтожить. Национальный язык, культура  представляли собой образ, свободный от иностранных влияний. Когда к этому добавилось оружие, носившееся на национальной одежде, появился живой, агрессивный характер, вызывающий уважение.

В этой области сознание национального существования и стремление к освобождению имели глубокие корни. Они воспринимали все виды национальной борьбы как законные, что еще больше усиливало их страсть и стремление к свободe.  Раньше они соглашались нести тяжёлое бремя борьбы в Южном Курдистане в течение многих лет как чисто курдскую необходимость, но их также беспокоила структура примитивного национализма, которая затягивала национальное движение в тупик. Поскольку после этого они не столкнулись с другой альтернативой, их надежды на спасение вот-вот угаснут.

Хотя эта структура, с которой мы столкнулись, представляла в целом положительный образ, она также вызывала некоторые трудности, поскольку у людей не было свободы воли, и они были естественной и неотъемлемой частью племенной структуры. По этой причине необходимость проведения исследования, охватывающего весь народ, была навязана с самого первого дня.

В НАЧАЛЕ ИХ БЫЛО ТРУДНО УЗНАТЬ

Поначалу племенам было трудно узнать и понять нас. Скорее, они были знакомы с примитивным национализмом и фальшивыми организациями, происходящими из Южного Курдистана, и действовали с предубеждением против каждой новой политической силы, которая попадала под условие множества негативных последствий, создаваемых ими. Они считали их не лидерами и спасителями, а силами, которые хотели ими воспользоваться. Поскольку мы знали источник этого негатива, мы смогли заставить их изменить свое отношение за короткое время. Многие мелкобуржуазные и примитивные националистические силы превратили этот регион в поле конкуренции между собой, доходя до того, что приобретали людей в обмен на деньги и оружие. Самым большим ущербом, причиненным этим утилитарным пониманием, была потеря репутации национально-политической борьбы. Но народ испытывал отвращение к обеим сторонам, создавшим эту ситуацию, и желал руководства, основанного на интересах страны.

МЫ ЗАВОЕВЫВАЛИ СЕРДЦА ЛЮДЕЙ

Наши усилия, хотя и медленно, начали приносить плоды, и репутация нашей национальной борьбы снова начала расти в лице РПК. С того момента, как массы осознали иную политическую структуру РПК, которая была альтернативой примитивному национализму, а также реакционную структуру руководства и племенную организацию, препятствовавшую национальному движению, они существенно разорвали свои связи с этими силами. Больше всего жителей деревни утешал наш секретный стиль действий. Они были нам благодарны, потому что понимали, что значит не оставаться в деревнях, несмотря на суровые условия, а входить и выходить из деревень только в подходящее время. Мы медленно завоевывали сердца людей. Мы больше не были известны как два незнакомца, которые смотрели друг на друга с подозрением, а как верные друзья, «наши люди» или «товарищи», как они нас называли. Это была удобная и желанная ситуация для революционера. Нас встречают с теплым интересом и сочувствием в любой семье, наши разговоры с интересом слушали.

Вопросы, с которыми мы чаще всего сталкивались от общественности, — это вопросы единства, иностранной поддержки и заботы о семьях во время войны. Внутренние конфликты и разногласия, продолжавшиеся в нашей стране на протяжении веков, вызывали неверие в возможность достижения единства. По поверью говорилось, что «это судьба, два курда не должны сойтись вместе, если они сойдутся, они победят мир». Хотя эти слова выражали пессимизм и смирение, они также отражали реальную действительность. Враги народа Курдистана тщательно рассчитали, какой силой они обладали бы, если бы были едины, и веками использовали механизм дезинтеграции, чтобы разрушить это единство. В нашей памяти очень ярко сохранилось множество конкретных примеров, раскрывающих эту истину, как в прошлом, так и сегодня. Поскольку примитивному национализму не хватает принципа внутренней власти, он ищет возможности или защиты со стороны любого государства. Это понимание, навязанное местному населению, развило уверенность в себе и отвлекло внимание от конкретной борьбы. Точно так же многие известные державы пришли и дали блестящие обещания, сделали людей членами организации путем регистрации, внесли их в списки и потеряли многие из этих списков врагу. Эта конкретная реальность естественным образом породила недоверие к нашему народу. Вот список из 400 человек, который Омер Четин только вчера представил в полицию, список Исламской партии и т. д. Списки, которые он приводит, являются яркими примерами. Аналогичным образом, поскольку их поведение по отношению к сельским жителям и кочевникам было сравнимо с мафией, общественность не могла их различить. Если мы приведем несколько примеров таких приложений, ситуация станет понятнее.

Элементы, которые эти силы выдвинули в качестве кадров, преграждали путь кочевникам, шли к овцам, отмечали нужных им овец и уводили их, говоря: «собственность фракции», приказывали пастуху на горе зарезать овец и ели их, заставляли молодежь клясться Кораном и называли это клятвой революции и т. д. Конкретный пример подобной практики, продолжающейся и в последние дни, мы можем привести на примере авальского села Эрух. Человек по имени Хуршо, известный как представитель Курдского национального совета, совершал аморальные действия, объявляя комендантский час по ночам и заставляя некоторых молодых людей дежурить на карауле. Опять же, другой человек из села Ресине позвонил молодым людям и сказал, что у нас встреча, а затем раздал им кирки и лопаты и заставил их работать на своем собственном строительстве. Эти люди также служили хунте после 12 сентября. Например, элемент по имени Хуршо был одним из печально известных агентов региона и был ликвидирован партизанами в ноябре 1984 года по требованию местного населения.

Люди один за другим объясняли все это и говорили: «Те, кого мы принимаем как пешмерга, сделали это с нами». Со временем они преодолели сомнения, возникшие у них при встрече с нами, и начали говорить друг другу: «Вы отличаетесь от всех».

ПРОТИВ ПРЕДАТЕЛЬСТВА

Нам не составило большого труда донести до масс идеи партии, определявшие основные проблемы национального освобождения и пути их решения. Потому что сознание и опыт, полученные нашим народом из своего жизненного опыта, подтвердили то, что мы сказали. Разрозненные мысли, вытекающие из жизненной практики, но еще не уточненные, благодаря тому, что мы народу говорили, становились систематическими и ясными. В частности, было сопротивление предательству. Это дошло до такой крайности, что главной мишенью стали предатели, и ненависть к ним взяла верх над ненавистью к колонизаторам. В какой-то момент с этим придется согласиться. Потому что наши замки всегда были завоеваны изнутри, так было в истории.

И наконец предателей начали расстреливать. Когда их ударили, казалось, будто рвутся цепи, рвутся узы и рушатся плотины. Подавленная храбрость, скрытые мысли, подавленные эмоции поднимались на поверхность, и тьма становилась все светлее. Народ начал избавляться от местных неприятностей, и на этот раз появился фашистский капитан по прозвищу Карабела, который кричал: «Моя мать одна», «Аллах на небе, я на земле». Солдаты, которые совершали набеги на деревни, помещали всех деревенских женщин в полицейские участки и заставляли их ждать несколько дней, погружали маленьких детей в ледяную воду посреди зимы.

Общественности надоел этот проблемный фашист, который избивал женщин, отвозил их в отделение полиции, заставляя раздеваться, и наказали этого негодяя смертью».