Столкнувшись со снижением цен на нефть и жесткими санкциями со стороны США, иранское правительство должно найти новые способы финансирования своих государственных расходов. Однако эти решения могут оказаться непопулярными как с точки зрения общественности, так и с точки зрения влиятельных элит.

По данным Управления энергетической информации США (EIA), Иран находится на четвертом месте в мире по запасам нефти и обладает вторыми по величине месторождениями природного газа. Эти огромные ресурсы побудили многих иранцев поверить в то, что их страна богата, и ее богатство никогда не закончится. Немногие осознают, что нефтяные и газовые ресурсы Ирана могут превратиться в богатство только в том случае, если для них есть рынок. Но в наши дни Ирану не хватает рынка для реализации своих огромных запасов нефти и природного газа. И даже если Иран восстановит экономику, мало кто будет оптимистично смотреть на показатели нефтяного рынка, пока пандемия коронавируса опустошает мировую экономику.

В мае 2018 года президент США Дональд Трамп объявил, что Соединенные Штаты выйдут из ядерного соглашения с Ираном. С тех пор Соединенные Штаты проводят кампанию «максимального давления» на Иран с помощью санкций на экспорт иранской нефти. К сентябрю 2018 года экспорт Ирана сократился до 1,9 млн. баррелей в день с пика в 2,7 млн. баррелей в день в июне 2018 года. К апрелю 2019 года экспорт иранской нефти сократился до 1 миллиона баррелей в день, а к октябрю 2019 года средний экспорт иранской нефти достигал всего 260 000 баррелей в день.

Санкции обошлись Ирану в миллиарды долларов доходов.

В 2017 году добыча нефти в Иране достигла 3,8 миллиона баррелей в сутки сырой нефти, а также добывалось 7,2 триллиона кубических футов природного газа, что принесло 55 миллиардов долларов чистой прибыли от экспорта нефти.

Чистая выручка Ирана от экспорта нефти в 2018 году выросла на 21,8% и составила 67 миллиардов долларов. Его опустошенный войной сосед Ирак, обладающий пятыми по величине в мире месторождениями нефти, заработал в том же году 91 миллиард долларов чистых доходов от экспорта нефти, что на 38% больше, чем в 2017 году. По данным EIA, чистая выручка Ирана от экспорта нефти за первые шесть месяцев 2019 года достигла $ 20 млрд., в то время как Ирак заработал за это же время $52 млрд. Но хотя доходы правительства Ирана от продажи нефти снижаются, его расходы не изменились. Оно продолжала выплачивать субсидии, прямо и косвенно, принимая растущий дефицит бюджета.

В 2017 году добыча нефти в Иране достигла 3,8 миллиона баррелей в сутки сырой нефти, а также 7,2 триллиона кубических футов сухого природного газа, что принесло 55 миллиардов долларов чистой прибыли от экспорта нефти. Инфляция была тревожно высокой для продовольственных товаров, а индекс потребительских цен на мясные продукты вырос на 116%. Администрации Роухани нужны деньги, и их нужно много. Его шаг по повышению цен на бензин в ноябре 2019 года был актом отчаяния, чтобы исправить положение в связи с растущим дефицитом государственных средств. Это решение вывело на улицы множество разгневанных граждан и вылилось в общенациональные протесты, которые быстро превратились в кровавые. Дефицит бюджета составлял две трети годового бюджета иранского правительства. И это было до того, как в Иране распространился коронавирус. Пандемия углубила экономический спад в Иране, но не создала его.

Когда вспышка коронавируса поразила Иран, это бросило вызов экономике, уже находящейся в кризисе. Правительство в основном финансирует систему здравоохранения Ирана. Поскольку расходы на борьбу со случаями коронавируса возросли, правительство запросило разрешение изъять 1 миллиард евро из Национального Целевого фонда развития для устранения экономических последствий распространения вируса. Однако многие сочли эту сумму недостаточной – несмотря на снижение эффективности любой помощи со стороны правительства из-за роста инфляции и сокращения экономической активности.

Шансы Ирана на восстановление экономики невелики. Даже если санкции будут сняты, мировой спрос на сырую нефть резко сократился из-за глобального экономического спада. EIA прогнозирует, что ОПЕК продолжит терять чистые доходы от экспорта нефти до конца 2020 года. Спрос на иранскую сырую нефть еще более ослаблен тем фактом, что ее основные потребители – Индия и Китай – уже нашли новых поставщиков. (Китай и Индия резко сократили объемы торговли с Ираном, опасаясь попасть под санкции США, – прим). Если президент Хасан Роухани и его кабинет думают, что взаимопонимание с Соединенными Штатами положит конец экономическим проблемам Ирана, нужно напомнить им о реалиях мирового рынка. Они уже ищут другие источники дохода.

Иранцы часто говорят: «Мы платим за эту страну либо отказом от нашего богатства [нефти], либо от наших доходов [налогов]». Поскольку доходы от продажи нефти резко упали, иранское правительство и парламент планируют ввести новые налоги и продать государственные активы. Новый парламент, в котором доминируют сторонники жесткой линии и консерваторы, открыто критикующие президента Роухани, вводит новые налоги на прирост капитала с акцентом на недвижимость. Новые законодатели признают, что инфраструктура для успешного внедрения новых налогов отсутствует, но они не могут ждать. Опасаясь, что такие сборы повлияют на рынки капитала и структуру сбережений по всему Ирану, подталкивая иранцев инвестировать в крайне нестабильную Тегеранскую фондовую биржу, многие экономисты предупреждают парламент и просят его тщательно изучить потенциальные последствия его политики. (В Иране хорошая собираемость налогов с государственных предприятий и плохая с частного сектора. Однако, в условиях кризиса частный сектор едва выживает и многие предприятия закрылись или находятся на грани закрытия. Если правительство начнет собирать с них существенные налоги, это может ускорить процесс их разорения, – прим).

Правительство ищет новые способы продажи своих акций в различных компаниях через новые приватизационные программы или непосредственно через Тегеранскую фондовую биржу. Некоторые чиновники предлагают ввести налоги на религиозные фонды и связанные с ними конгломераты, чего раньше никогда не случалось.

Для иранцев результатом является рост цен и снижение реальных доходов. Столкнувшись с санкциями, а также со снижением мирового спроса на нефть и с проблемами со стороны своих традиционных клиентов в Азии, иранское правительство нуждается в решении. Некоторые, возможно, надеялись, что политический истеблишмент наконец-то найдет в себе мужество провести структурные реформы, которые так необходимы в экономике и давно назрели. Однако правительство не хочет менять пути, по которым оно следует, в то время как новый парламент не хочет менять правительство.

Оба стремятся увеличить доходы без снижения барьеров для экономического роста, без борьбы с коррупцией и без реформирования государственных расходов в стране. Но повышение цен и\или налогов расстроит население в целом, а введение налогов на фонды и хозяйствующие субъекты, связанные с режимом, вызовет гнев различных влиятельных фракций политической элиты.

Без новых источников доходов и новых торговых партнеров цены будут продолжать расти, а экономика – сокращаться. Иранская экономика расплачивалась за нерешительность сменявших друг друга администраций в деле реформирования и борьбы с коррупцией. Кажется, что она достигла предела своих возможностей.

Примечание

Иранское руководство так же расплачивается за свою внешнюю политику. Иран выстроил огромную сеть дружественных ополчений и правительств на Ближнем Востоке, расходуя на нее миллиарды долларов. Например, режим Асада получил кредиты на сумму порядка 20 миллиардов. Это не только оказалось серьезным бременем для страны, но и вызвало реакцию США, озабоченных ростом политического и военного влияния недружественного Ирана. Следствием стали американские санкции – кампания максимального давления – разрушающие экономику страны. Ее неэффективная структура (огромная роль убыточных предприятий госсектора) и низкий уровень технологий так же усложнили положение режима. Иран страдает от несоответствия экономических возможностей его политическим амбициям. Но такое противоречие характерно не только для иранского режима. Оно весьма опасно для любого государство, проводящего похожую политику. Тем не менее, руководству Ирана пока удается удерживать власть и подавлять недовольство общества и социальных низов. А его военно-политическое влияние на Ближнем Востоке не уменьшилось за последние годы.