Соглашение предусматривает возобновление катарской помощи прибрежному анклаву. Проекты, которые Доха взяла на себя в качестве посредника в прекращении огня, по сообщениям региональных СМИ, включают планы строительства электростанции, эксплуатируемой Катаром, выделение 34 миллионов долларов на гуманитарную помощь, предоставление Катаром 20 000 наборов для тестирования COVID-19 министерству здравоохранения и ряд инициатив по сокращению безработицы в Секторе Газа.

В других отношениях эта сделка, по-видимому, просто восстанавливает статус-кво, существовавший до начала эскалации несколько недель назад.

Озабоченность правителей Газы по поводу возможного распространения коронавируса и решение Израиля сократить подачу электроэнергии в Газу во время эскалации, по-видимому, ослабили желание ХАМАС продолжать этот раунд: до сих пор это была всего лишь еще одна незначительная ссора в открытом противостоянии между Израилем и исламистским анклавом на юго-западе.

Однако роль Катара и его эмиссара Мухаммеда аль-Эмади заслуживает дальнейшего рассмотрения. Маленький эмират Персидского залива обычно занимает региональную позицию, противоположную позиции еврейского государства. Во время арабской весны влиятельный спутниковый канал Катара «Аль-Джазира» раздувал пламя исламистского восстания на Ближнем Востоке. Его усилия в значительной степени способствовали короткому лету «Братьев-мусульман» в различных частях региона.

Катар был решительным сторонником правительства Мурси в Египте, которое на мгновение показалось возможным носителем стратегической катастрофы для Израиля, подняв призрак отмены мирного договора 1979 года.

Катар является близким союзником Турции, чьей поддержки он добился в своем продолжающемся противостоянии с Саудовской Аравией и ОАЭ. Действительно, Катар и Турция сегодня вместе составляют главный элемент рыхлого регионального альянса, объединяющего связанные с «Братьями-мусульманами» силы в регионе.

Контролируемая ХАМАС Газа также является частью этого альянса. Эта общность лежит в основе готовности Катара эффективно обеспечивать сохранение жизнеспособности территории ХАМАС.

Доха также поддерживает хорошие отношения с Ираном. Она участвует вместе с Тегераном в разработке газового месторождения «Северный купол/Южный Парс» – крупнейшего месторождения природного газа в мире.

В последних сообщениях утверждается, что катарские деньги способствовали поставкам оружия «Хезболле» в Ливане.

Итак, непонятно, как с таким набором явно антиизраильских политических решений Катар может поддерживать уровень доверия, необходимый для того, чтобы действовать в качестве успешного посредника между Израилем и Газой?

Ответ заключается в том, что, исходя из совершенно разных точек входа, и Израиль, и Катар сегодня привержены выживанию контролируемого ХАМАС образования в Газе.

Причины, по которым Катар поддерживает дальнейшее существование района, контролируемого ХАМАС, вполне объяснимы. Этот район представляет собой одну из немногих оставшихся частей арабского мира, все еще управляемую движением «Братья-мусульмане». Реакция старого арабского порядка после арабской весны смела правительства, связанные с братством, в Тунисе и Египте и разгромила суннитский исламистский мятеж в Сирии. После отлива влияния исламистов Газа остается заброшенным прудом.

Причины, по которым Израиль хочет сохранить режим Хамас в Газе, не столь очевидны, но и не слишком сложны.

В период 2000-2004 годов Иерусалим столкнулся с повстанческим движением ХАМАС на Западном берегу и в Секторе Газа и разгромил его. Затем он вел короткую, разрушительную, но безрезультатную войну против поддерживаемых Ираном шиитских исламистов «Хезболлы» в 2006 году в Ливане. С тех пор Израиль по умолчанию проводит политику сдерживания, а не уничтожения двух исламистских территорий к северу и юго-западу от него.

Что касается Газы, то решительного наземного маневра пары израильских дивизий было бы достаточно, чтобы привести к краху возглавляемой ХАМАС администрации. Такой маневр, вероятно, стоил бы жизни сотне или более израильтян, но его результат не вызывает сомнений. По его завершении израильский флаг будет водружен над развалинами города Газа и организация «Братья-мусульмане» там перестанет существовать.

Однако после такого шага Израиль вновь возьмет на себя ответственность за жизнь 1,85 миллиона враждебно настроенных арабов-мусульман, населяющих Сектор Газа. Палестинская администрация в Рамалле, несомненно, откажется принять этот район из рук израильских завоевателей.

Это, мягко говоря, не является желаемым результатом с израильской точки зрения. Реальность не предлагает бесконечного меню альтернатив. В сущности, две доступные возможности – это сценарий, описанный выше, или что-то похожее на текущий статус-кво. Неудивительно, что Израиль выбирает последнее. (Та же логика, но на гораздо более последовательном и опасном уровне, кстати, применима к Ливану, контролируемому «Хезболлой»).

Существует еще один уровень рассмотрения проблема ХАМАС. Господство ХАМАСа в Секторе Газа привело к тому, что сейчас выглядит как постоянная трещина в палестинском арабском национальном движении.

Возникающая в результате этого политическая дисфункция палестинцев играет на руку Израилю. Тот факт, что половина палестинского [административного образования] привержена политическому исламу, увеличивает преимущество израильтян. Непопулярность политического ислама среди западных политических элит и общественности, а также доминирование исламистского движения над половиной расколотого палестинского лагеря являются серьезным преимуществом для Израиля. Разрушение анклава ХАМАС в Секторе Газа вполне может привести к воссоединению палестинского лагеря. Это будет сопровождаться несомненным возвращением как регионального, так и западного политического и медийного внимания к ныне в значительной степени оставленному палестинскому вопросу.

Такая перспектива зависит от представления о том, что сдерживание исламистских движений возможно. Два десятилетия назад такое представление могло показаться надуманным, учитывая крайние цели и идеологический пыл подобных движений. Однако в 2020 году пик исламистского движения как революционной силы, похоже, миновал.

В период 2010-2018 годов происходил подъем революционного политического ислама. В дополнение к вышеупомянутому подъему движений, связанных с «Братьями-мусульманами», возникла самая радикальная и наименее разбавленная версия этого явления – Исламское государство (организация запрещена в России).

Этот момент, с точки зрения 2020 года, выглядит уже далеким. Сегодня в арабоязычном мире нет по-настоящему мощных, независимых, низовых исламистских мятежей. Те небольшие исламистские силы, которые все еще сохраняются, зависят от государственных спонсоров и стремятся сохранить атрибуты власти, которые они смогли заполучить. Если бы это было не так, то вряд ли Катар, который наслаждался волной исламистского пыла так долго, как это продолжалось, был бы готов посредничать в таких соглашениях, как недавно заключенное соглашение между Израилем и Хамас. В конце концов, соглашение ничего не предлагает Хамасу в обмен на прекращение эскалации, кроме возвращения статуса-кво плюс увеличение щедрости со стороны самой Дохи.

Таким образом, нынешнее сотрудничество Израиля с Катаром в поддержании правления ХАМАС в Газе имеет смысл. Проблемы безопасности, стоящие перед Израилем на новом этапе связаны с государственным союзом Ирана и Турции. Обе эти могущественные страны сочетают имперские и реваншистские амбиции с провозглашенной ими приверженностью политическому исламу. Адекватный региональный и стратегический ответ на эти вызовы скорее всего будет заключаться в постоянном сдерживании небольших и неблагополучных районов, контролируемых исламистами в непосредственной близости, а не в их завоевании и оккупации. Исходя из этого участие Катара в событиях вокруг Газы, наряду с участием Израиля и Египта, похоже, будет сохраняться.