Каждый день поступают новости о смертности в турецких тюрьмах, где власти предпринимают все меры для того, чтобы больные заключённые умерли. Таким образом власти проявляют свою месть по отношению к революционно настроенным заключённым, борющимся за демократию. Подобная позиция, проявленная по отношению к курдской женщине-политику Айсель Туглук, является наиболее ярким примером политики мести со стороны властей. С тех давних пор, когда власти начали проводить политику истребления относительно курдского народа, всякий, кто пытается противостоять этой политике, считается врагом. Те, кто уже находится в заключении, становятся жертвами преследований только потому, что они выступают против отрицания курдов, как народа, против стремления властей со временем «отуречить» Курдистан и превратить Курдистан в зону для расширения национального влияния Турции.

Принимая во внимание подобные практики в тюрьмах и вызванную ими смертность, можно ли утверждать, что смертная казнь была отменена в Турции? Находящиеся в тюрьмах заключённые со временем становятся жертвами экзекуции. Другими словами, они подвергаются смертной казни через повешение не однократно, а ежедневно.

В Турции, особенно во времена правления партий ПСР-ПНД, был установлен режим подавления, который пренебрегает человечностью, моральными ценностями и законом.

Таким образом была внедрена пост-фашистская система репрессий, и некоторые формальные правовые нормы и структуры существуют только для прикрытия этой системы. Европейский Союз, членом которого Турция стремится стать, либо игнорирует практики, которые в другой части мира вызвали бы возмущение, либо подвергает Турцию критике, не имеющей реального смысла. Несмотря на то, что Турция подписала ряд соответствующих европейских конвенций по многим вопросам, Европа не применяет по отношению к Турции тех же критериев, которые применяет к другим странам. Черпая в этом уверенность, Турция безрассудно продолжает проводить свою политику. А Европа по-прежнему продолжает отделываться несколькими критическими замечаниями. Более того, Шредер, на протяжении многих лет занимавший пост канцлера Германии, заявляет, что Европа должна поддерживать отношения с такими странами, как Турция, в собственных интересах. Он называет это установлением политики. И всё же, это грязная политика! И Германия, таким образом, открыто признаётся в том, что выступает в поддержку фашистской политики Турции. Меркель уже заняла своё место в истории как премьер-министр, прикрывающий фашистский характер турецкой политики ещё сильнее, чем Шредер, и пресекает всякую критику в адрес Турции.

Таково положение в тюрьмах Турции. Однако организация под названием ЕКПП и пальцем не пошевелит, поскольку не хочет вмешиваться в дела Турции из-за своих политических интересов.

О том, как заключённые в Турции обречены умирать, ясно говорит отношение официальных имамов к похоронам этих заключённых. Официальный имам отказывается совершать погребальную церемонию для умершего заключённого. Такой имам относится к похоронам не как религиозный человек, а как враждебно настроенный политик. Ни в одной религии или веровании за всю историю человечества не проявлялось подобного отношения к погребению мёртвых. Однако в Турции имамы не молятся за тех, кто стоит в оппозиции к анти-курдской государственной политике Турции. Все организации Турции работают в этом режиме. Под влиянием этого менталитета была организована работа судов, университетов, школ, образовательных и медицинских учреждений, этот менталитет проник также в сферу прессы, искусства и спорта.

То, что деятели искусства сделали с Ахметом Кайей, является реальностью сегодняшней Турции. В наши дни, если деятель искусства выступит с критикой в адрес политики, которую проводит Турция по отношению к курдам, и начнёт требовать их свободы, а также выступит в защиту их языка, культуры и национальной принадлежности, деятели культуры, стремящиеся принести пользу своему государству, должны были бы поддержать его. Однако кто из них смог принять ясную и чёткую позицию против нападений на Сезен Аксу и Таркана? Таков в наши дни мир искусства в Турции. Само собой разумеется, как обстоят дела в других учреждениях, где царит подобный мир искусства.

Более того, заключённые, которые провели в тюрьмах от 24-х до 30-ти лет и должны быть освобождены, продолжают находиться в тюрьмах. Приговоры выносятся, как на втором суде. Заключённый вынужден говорить, что у него всё хорошо, что он выздоровел, тем самым заявляя, что курдский народ отказался от своей борьбы за свободу. Разумеется, те из заключённых, которые провели в тюрьме 20, 24, 30 или 34 года за свой образ мышления, не соглашаются с этими условиями. Эти условия представляют собой другие формы угнетения и преследований, отличные от тех, которые применялись в Диярбакыре в 1980-х. В те времена курдов вынуждали отказаться от своих идей и национальной принадлежности под пытками. Теперь это делается при помощи угроз последующего тюремного заключения. Понятно, что и заключённые, и их семьи сопротивляются этому. Курдские политзаключённые за всю историю своего пребывания в тюрьмах ни разу не поддались на условия сдачи своих позиций. Даже если им придётся сидеть в тюрьме сто лет, они не откажутся от своих мыслей, не утратят своё достоинство и силу воли.  

Пребывающие в тюрьмах политзаключённые продолжают сопротивляться во имя демократизации Турции и бороться за свободу и независимость курдского народа. Они называют это движением за свободный Курдистан и демократическую Турцию. В таком случае курдский народ и все демократические силы должны выступить на защиту этих борцов сопротивления. Забота о тех, кто находится в тюрьмах, также входит в одну из основных обязанностей, лежащих на борцах за свободу и демократию.