Я могу закрыть глаза и воспроизвести в памяти первые сорок восемь часов наступления на ираский город Мосул, в ноябре 2016 года. Я была старшим международным корреспондентом CNN, прикомандированным к иракским силам специального назначения — подразделению, которое участвовало в первой волне штурма города с целью искоренения Исламского государства Ирака и Леванта* (ИГИЛ) раз и навсегда. Батальон, в котором находились оператор Брайс Лэйн и я, попал в засаду. Вместе с десятками раненых иракских солдат нам с Лэйн пришлось провести более суток, прячась в домах мирных жителей вместе с перепуганными семьями. Позже я несколько раз возвращалась в Мосул в течение следующего года, когда начались работы по его восстановлению.

Сейчас, когда я наблюдаю за тем, что разворачивается в секторе Газа, есть важные параллели с тем, чему я была свидетелем. Однако непродуманные сравнения между войной Израиля в Газе и кампанией США в Мосуле упускают из виду некоторые важные различия.

Чтобы понять историю Мосула и ИГИЛа, нужно вернуться назад к событиям в Фаллудже в ноябре 2004 года. Тогда Фаллуджа попала в руки предшественника ИГИЛ - «Аль-Каиды в Ираке» (организация запрещена в РФ - прим). Я была там вместе с американскими войсками. В конечном итоге это стало самым кровопролитным сражением для морских пехотинцев США со времен Вьетнама.

К концу 2005 года «Аль-Каида» в Ираке была объявлена побежденной. Однако исламистское движение быстро возродилость, сотрудничая с другими экстремистскими суннитскими организациями и переименовав себя в Исламское государство Ирак (ISI). Фаллуджа снова оказалась в его руках; Рамади стал более известен как “город швейцарского сыра”, потому что многие из его центральных зданий были покрыты ранами войны; а затем американские войска и иракское правительство потеряли контроль над провинцией Анбар.

В 2008 году, произошло увеличение численности американских войск. Но не только присутствие американских войск на местах переломило ход битвы. К тому моменту Соединенные Штаты поняли, что им нужны боевые силы иракского народа. Их называли “Сынами Ирака” — сборище бывших “националистических” повстанцев и добровольцев. Какое-то время это работало.

К 2007-2008 годам ИГИЛ более или менее устарел, прежде чем возродиться снова примерно в 2012 году — на этот раз как Исламское государство Ирака и Леванта. В течение двух лет ИГИЛ захватит обширные территории Ирака и Сирии.

С военной точки зрения, то, с чем сталкивается Армия обороны Израиля (АОИ) в секторе Газа, по сравнению с тем, с чем столкнулись иракские войска в Мосуле, покажется детской забавой. У ИГИЛ было три года в Мосуле, чтобы создать свою подпольную сеть. У ХАМАС имелось тридцать лет, чтобы подготовиться к битве на своей территории, вырыть и укрепить свои туннели и подземные системы.

Мосул стал битвой, в значительной степени выигранной в воздухе, когда США и их союзники стерли город в порошок (полностью осознавая, что почти в каждом здании была семья). Это была одна из самых интенсивных воздушных кампаний, свидетелем которых я была, с окончательным числом погибших от девяти до одиннадцати тысяч гражданских лиц. Соединенные Штаты оправдывали это своими стандартными заявлениями: “Мы принимаем все меры предосторожности, чтобы избежать жертв среди гражданского населения”.

В этом смысле Газа похожа на Мосул. Практически гарантировано, что при каждом ударе погибнут мирные жители. Но есть и большие различия.

Гражданские лица в Мосуле не смогли убежать. ИГИЛ удерживал в заложниках около миллиона мирных жителей; во многих случаях буквально держал их под дулом пистолета. Это известно из рассказов тех, кто выжил, включая семьи, с которыми я познакомился в Мосуле после того, как улеглась пыль. Выжившие взрослые рассказали мне, что в результате авиаудара по дому, за которым мы прятались (вместе с ранеными иракскими солдатами), также погибли одиннадцать мирных жителей.

Мирные жители Газы также не могут бежать — но не потому, что их держат под дулом пистолета, а потому, что они не могут покинуть зону боевых действий.

Несмотря на то, что говорят в АОИ, за годы работы репортером в Газы я ни разу не слышала — даже шепотом — о том, чтобы ХАМАС держал кого-то под прицелом и не давал им покинуть свои дома. Жители Газы могут уезжать. Сотни тысяч последовали приказу АОИ отправиться на юг. Но и юг подвергается израильским бомбардировкам.

Битва за Мосул продолжалась около восемнадцати месяцев. Число погибших в ходе кампании бомбардировок Газы превысило одиннадцать тысяч уже на шестой неделе.

В Мосуле был намеренно оставлен открытым путь отступления для боевиков. По мере продвижения наземных сил боевики ИГИЛ могли либо остаться и сражаться, либо бежать в пустыню и другие города, которые ИГИЛ контролировал в то время. В секторе Газа такого варианта нет. Армии обороны Израиля придется продолжать стирать Газу в порошок и столкнуться с силами, которые не сдадутся и, в то же самое время, не могут отступить.

Тем, кто бомбил Мосул, не приходилось сталкиваться с ситуацией с заложниками, существующей в Газе. Десятки семей заложников, захваченных в Израиле 7 октября, по понятным причинам не в себе, они все больше беспокоятся о судьбе своих близких и остро осознают, что бомбы, падающие на Газу, также могут уносить жизни заложников.

Возможно, одно из самых вопиющих различий между двумя кампаниями можно увидеть в осаде Газы. Израиль намеренно лишил 2,3 миллиона человек воды, продовольствия, электричества, медикаментов и топлива. За два десятилетия работы над репортажами о войне я никогда не слышала о том, чтобы демократически избранное национальное государство принимало такие меры против гражданского населения. В то время как помощь начала поступать из Египта, она составляет едва ли 10 процентов от того, что Газа получала ежедневно — не говоря уже о том, что организациям по оказанию помощи необходимо расширять эту помощь, а не направлять в Газу крохи, чтобы удовлетворить потребности страдающего населения.

В битве за Мосул атакующие иракские войска окружили город, но это даже близко не могло привести к гуманитарному кризису такого уровня. Вода и электричество не были отключены. Те, кто выжил после бомбежек и наземной войны, смогли добраться до гуманитарной помощи и укрытий.

Судя по рассказам тех, кто выжил, и появившимся изображениям, атака ХАМАСА 7 октября действительно перекликается с атаками ИГИЛ. Однако ХАМАС — это не ИГИЛ, даже близко не так, и понимание различий между ними имеет решающее значение. ХАМАС поднялся и приобрел власть, престиж и популярность в ответ на оккупацию Израилем палестинских территорий и на притеснение палестинского населения. Таким образом, отношения ХАМАС к населению Газы нельзя сравнивать с отношением ИГИЛ к народу, которым он правил. Правда, у жителей Газы не было особого выбора, поскольку ХАМАС взял Газу под свой контроль в 2007 году и с тех пор не проводил выборов.

Кроме того, некоторые страны действительно поддерживают отношения с ХАМАС, такие как Египет и Турция. Политическая штаб-квартира ХАМАСА находится в Катаре - офис, созданный в 2012 году с благословения США.

Помимо заявленной цели уничтожения ХАМАС, Израиль демонстрирует пугающее отсутствие послевоенного планирования, которое, по мнению многих военных экспертов, так же важно, как и сами военные операции.

В Мосуле было иракское правительство, с которым можно было координировать действия; ошибочное и беспорядочное, да, но оно существовало.

В секторе Газа у АОИ нет местного партнера, и Израиль не координирует действия с Палестинской администрацией на Западном берегу реки Иордан. Нет эквивалента иракской армии, и нет палестинских сил — не говоря уже о тех, с которыми можно было бы сотрудничать или осуществлять передачу власти для обеспечения “мира”, предполагая, что в конце концов от Газы останется хоть что-то, что можно будет охранять. Вариант, который выдвигается прямо сейчас — что Израиль каким-то образом “обеспечит” “мир”, “повторно оккупировав” Газу, — граничит с абсурдом.

«Стабильность, однако, требует политического внимания к горячим точкам террористов после окончания боев, - написал журналист-ветеран Танассис Камбанис в октябре 2021 года, имея в виду Мосул. - Заслуживающая доверия политика борьбы с терроризмом должна основываться на благом управлении, правах и человеческом достоинстве».

Если сейчас и можно провести какое-либо сравнение, так это то, что война в Газе действительно имеет сходство с вторжением США в Ирак в 2003 году - военной кампанией, движимой жаждой мести, кампанией, которая привела к катастрофическим последствиям.

Стоит помнить, что, хотя большинство иракцев не поддерживали иракского диктатора Саддама Хусейна, это не означало, что они поддерживали американское вторжение. История Ирака преподает основной урок: лучший способ обеспечить поддержку воинствующей организации - убивать мирных жителей и разрушать их надежды. Опрос, проведенный The Barometer 25 октября, показал, что едва ли четверть жителей Газы проголосовали бы за ХАМАС, если бы у них была такая возможность, и что 67 процентов практически не доверяют правительству, возглавляемому ХАМАС.

Но, как отмечают сами авторы, безжалостное нападение Израиля может изменить эту динамику.

«Продолжающееся насилие ни на йоту не приблизит будущее, на которое надеются большинство жителей Газы, - пишут авторы Амани Джамаль и Майкл Роббинс. - Вместо того, чтобы искоренять симпатии к терроризму, прошлые репрессии Израиля, которые усложняют жизнь простым жителям Газы, усилили поддержку ХАМАС».

Американская антитеррористическая политика была в лучшем случае посредственной, поскольку на протяжении многих лет не учитывала ключевые факторы, заставлявшие некоторых людей брать в руки оружие и присоединяться к «Аль-Каиде», а позже и к ИГИЛ. Если из этих уроков и можно что-то извлечь, так это понимание важного обстоятельства - то, что Израиль делает прямо сейчас, обеспечит что угодно, но не мир и стабильность.

*- террористическая организация, запрещена в РФ