Отношения между Турцией и Ираном сопряжены с риском, но также и с новыми возможностями при администрации недавно вступившего в должность президента Ирана Эбрахима Раиси – сторонника жесткой линии, тесно связанного с верховным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи и с истеблишментом страны.

В Иране верховный лидер и Высший совет национальной безопасности всегда оказывали ключевое влияние на внешнюю политику и политику безопасности страны. Таким образом, смена президента, в ходе которой умеренного Хасана Роухани сменил консервативный Эбрахим Раиси, может не привести к радикальным изменениям во внешней политике. Связи Тегерана с Анкарой будут сохранять свое значение до тех пор, пока изоляционная политика Запада и [американские] санкции против Ирана остаются неизменными. Данная ситуация помогает поддерживать отношения между Анкарой и Тегераном на управляемом уровне, несмотря на некоторые сохраняющиеся разногласия.

Хотя Раиси еще не сделал ни одного публичного комментария по поводу отношений Тегерана с Анкарой, предпочтения иранского истеблишмента, вероятно, сыграют большую роль в формировании внешней политики Раиси. Последний имеет ограниченный опыт в этой области.

Похвалы духовного лидера Ирана Хаменеи в адрес нового президента, обещание Мохаммада Хоссейна Багери, начальника штаба вооруженных сил Ирана, сотрудничать с новой иранской администрацией и обещание Раиси сформировать «революционное правительство» указывают на то, что новый президент уже принимает выбор иранского истеблишмента в пользу жесткой линии.

Эксперты считают, что иранская гражданская бюрократия, выступающая за нормализацию связей Тегерана с Западом, скорее всего, потеряет свое влияние при правлении Раиси. Хотя последнее слово во внешней политике и политике безопасности страны всегда оставалось за верховным лидером, Роухани удавалось использовать двухвекторную дипломатию, уравновесив роль сторонников жесткой линии. Политика «стратегического терпения» Роухани, направленная на противодействие политике «максимального давления» США, была отменена еще до избрания Раиси. Другими словами, возглавляемый Хаменеи иранский истеблишмент открыл путь для победы Раиси на выборах, открыто поддержав его в попытке устранить дихотомию между верховным лидером и президентской властью.

Ответные удары Ирана по Израилю в Персидском заливе обозначают характер новой эры в отношениях между Тегераном и западными столицами. Критика Хаменеи в отношении поведения Роухани во время переговоров по ядерной сделке и бескомпромиссная позиция Ирана по программе баллистических ракет и региональной политике на венских переговорах определяют «дорожную карту» для администрации Раиси.

Приняв эту дорожную карту, Раиси на церемонии 3 августа в Тегеране пообещал отменить жестокие санкции.

Однако Тегеран все еще может прибегнуть к «благородной гибкости» в переговорах с Западом по ядерной сделке. В конце концов переговоры в Вене начались с благословения Хаменеи. Иран, похоже, все еще надеется получить результаты от этих переговоров, но без уступок со своей стороны.

Однако возможный коллапс венского процесса может послужить катализатором для развития связей между Тегераном и Анкарой, пусть и ограниченных сотрудничеством в экономической сфере.

С другой стороны, усиление влияния Корпуса стражей исламской революции (КСИР) на политический выбор Ирана может привести к эскалации разногласий между Анкарой и Тегераном по Сирии и Ираку. КСИР уже играет важную роль в политике Тегерана в отношении Сирии и Ирака.

Ирано-турецкие отношения, которые долгое время формировались на основе принципа «мирной конкуренции», можно объяснить тремя категориями. Эти три категории определяли отношения между Ираном и Турцией в прошлом, их взлеты и падения.

Первая категория включает в себя основные приоритеты, такие как поддержание стабильности и безопасности на границе, которая разделяет страны с 1639 года. Под эту категорию также попадает поддержание торговых и культурных связей между двумя странами. Постоянная связь между правительственными учреждениями и добрососедские отношения являются основными принципами двусторонней политики. Турция всегда отказывалась вводить санкции против Ирана, с исключением в 2019 году при администрации президента США Дональда Трампа.

Взаимная небезопасность – вторая категория, которая формирует связи между Анкарой и Тегераном. Иран рассматривает радарную станцию раннего предупреждения как часть системы противоракетной обороны НАТО на северо-востоке Турции и авиабазу Инджирлик у сирийской границы как угрозы своей национальной безопасности. Тесные связи Турции с Израилем до 2010 года также были источником отсутствия безопасности между двумя столицами. (Иран является региональным соперником Израиля. – Прим.).

Разногласия и соперничество, вызванные текущими политическими решениями, относятся к третьей категории. Стремление выработать совместную стратегию против Рабочей партии Курдистана (РПК) – вооруженной организации, которая воюет с Анкарой с 1984 года, – возглавляет список разногласий на этом фронте. Турция уже давно обвиняет Тегеран в двойной игре в отношении РПК. Кроме того, до недавнего времени Анкара настороженно относилась к усилиям Ирана по экспорту идей исламистского режима в Турцию. Аналогичным образом Тегеран критиковал Анкару за содействие антирежимному движению в Иране через иранцев азербайджанского происхождения.

Южный Кавказ выделяется как еще одна сфера соперничества, особенно после столкновений между азербайджанской и армянской армиями в 2020 году. Иран склоняется в пользу Армении против поддерживаемых Израилем и Турцией азербайджанских сил. Турецко-азербайджанские планы по созданию коридора, соединяющего Азербайджан с Турцией через азербайджанский эксклав Нахичевань, также раздражают иранскую сторону, поскольку такой коридор обойдет Иран как основной торговый маршрут между Турцией и Азербайджаном.

Иранско-турецкое соперничество по поводу Ирака особенно обострилось после вторжения американцев в Ирак 2003 года. В то время как Иран расширил свои позиции в этой стране через шиитские группировки, Турция пыталась противостоять иранскому влиянию через арабов-суннитов и туркмен.

Кроме того, Иран выступает против турецких военных операций на севере Ирака. Эти операции направлены против РПК. Планы Турции начать операцию против анклава езидов в Синджаре (Шенгале) на севере Ирака вызвали необычно резкие предупреждения со стороны Ирана, и Тегеран направил в регион Силы народной мобилизации (СНМ) [проиранские вооруженные ополчения иракских шиитов].

Борьба за влияние на Ближнем Востоке, набравшая обороты после «арабской весны», с обострением соперничества между Турцией и Ираном в Сирии, Ливане и Йемене входит в число других спорных вопросов, омрачающих отношения между Анкарой и Тегераном. (Турция выступает на стороне антиасадовских боевиков, в то время как Иран поддерживает режим Асада в Сирии. – Прим.).

Однако традиционные принципы, лежащие в основе современных ирано-турецких отношений, не позволяют этим разногласиям перерасти в прямую конфронтацию. Например, в декабре президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган вызвал гнев иранского истеблишмента, процитировав стихотворение, оскорбляющее Тегеран, во время своего выступления в Баку в ходе визита в Азербайджан, но напряжение спало после вмешательства духовного лидера Ирана Хаменеи.

Афганистан, вероятно, станет первым стресс-тестом для связей между двумя столицами после вступления Раиси в должность. Наряду с Россией и Китаем Иран готовится к сотрудничеству с «Талибаном», а Турция планирует взять на себя охрану международного аэропорта Кабула, чтобы поддержать афганские правительственные силы.

Более того, поток афганских просителей убежища, попадающих в Турцию через Иран, усилил и без того жесткие антимигрантские настроения в Турции. Анкара попросила Тегеран активизировать усилия по прекращению потока беженцев.

Победа на выборах иранских сторонников жесткой линии, которые считают региональные амбиции Турции угрозой для Тегерана, может обострить разногласия между странами по Сирии и Ираку.

Однако возможность эскалации также заставляет обе стороны быть более осторожными. Анкара, со своей стороны, несколькими жестами показала свою готовность к хорошему началу. Эрдоган был одним из первых лидеров, поздравивших Раиси с победой на выборах; количество критических антииранских статей в турецких проправительственных СМИ значительно сократилось, турецкие СМИ в основном игнорировали антиправительственные протесты (из-за нехватки воды) в иранском регионе Хузестан, где преобладают арабы.

Согласно недавнему комментарию официального турецкого информационного агентства «Анадолу», хотя при администрации Раиси взаимные связи, вероятно, подвергнутся испытаниям в Сирии и Ираке, «у Турции нет причин оплакивать конец правительства Роухани», поскольку политика в Сирии и Ираке уже контролировалась иранским истеблишментом. Хотя совпадение [интересов и идей] нового иранского правительства и истеблишмента не обязательно облегчит работу Турции, оно сделает ситуацию более предсказуемой.

«В новую эпоху отношения Ирана с Турцией будут во многом зависеть от политики, которую Раиси будет проводить в отношении Соединенных Штатов», – говорится в другом комментарии, отражающем больше оптимизма. В период после коронавируса «содействующая роль» Турции во внешней торговле Ирана и других сферах сотрудничества, включая туризм, будет развиваться и дальше, добавили авторы комментария.

Ариф Кескин, турецкий комментатор и эксперт по Ирану, сказал, что, по его мнению, ирано-турецкие отношения могут еще больше обостриться из-за Ирака и Сирии, поскольку при Раиси силы Кудс КСИР скорее всего приобретут большее влияние, а идеологические назначенцы, вероятно, займут ведущие позиции в иранском МИД. Кескин сказал, что администрация Раиси будет следовать голосу иранского истеблишмента.

Кескин так же завил в интервью «Аль-Монитору», что эскалация напряженности между Ираном и Западом заставит Тегеран поддерживать хорошие отношения со своими соседями, чтобы смягчить последствия санкций и изоляции.

По его словам, Турция, в свою очередь, видит для себя определенные возможности в противостоянии между Ираном и Западом и смягчает свою критику в адрес Тегерана, сохраняя осторожный тон.

Наконец, такие страны, как Турция, вероятно, будут иметь личное значение для Раиси, поскольку он вряд ли получит теплый прием со стороны международного сообщества, особенно западных лидеров, из-за его ведущей роли в массовой казни тысяч политических заключенных в 1988 году.