Убийства, аресты, пытки, истязания и притеснения журналистов, которые были одной из главных проблем Южного Курдистана на протяжении многих лет, недавно снова оказались в нашей повестке дня в связи с задержанием Сулеймана Ахмеда силами ДПК и тем, что о нем уже долгое время ничего не слышно. Все медиа-организации в южном Курдистане, за исключением медиа-организаций ДПК, выразили солидарность с журналистом Rojnews Сулейманом Ахмедом и призвали общественность не оставаться равнодушной к его судьбе.

Было бы недостаточно объяснить, как правительство Южного Курдистана наказывает и сажает в тюрьму журналистов, интеллектуалов, демократов и революционеров, не раскрыв систему, созданную в Южном Курдистане, и реальность тюрем.

В обществе, в котором мы родились и выросли, тюрьмы определяются как «могилы для живых». С момента появления суверенитета тюрьмы существовали всегда. Потому что сам суверенитет — это воровство, несправедливость, угнетение, война и убийство. Поэтому главы таких государств всегда живут в страхе, ведь они виновны перед обществом. Они прибегают к всевозможным способам и методам, чтобы подавить общество. Темницы существовали всегда, но после распятия Иисуса Христа правители лучше поняли, насколько важна не физическая смерть, а убийство идей. Правители хорошо усвоили, что физическое уничтожение человека без достижения победы над его идеями — как в случае с Иисусом Христом — увековечивает эту идею.

«Правда в том, что последнее слово остается за сопротивляющимися»

Капитализм делает это более тонкими методами, прикрываясь законом и правами человека. Если ему не удается завладеть мыслью человека или людей, которых он захватил, тогда он срывает покров закона и прав человека и открывает свое зверское лицо. Имралы — самый яркий тому пример.

Хотя эта практика варьируется в зависимости от страны, географии, правительства и эпохи, по сути она одинакова: заставить сдаться, ослабить волю, лишить самобытности, унизить, поработить... История полна таких примеров. Но история также полна примеров тех, кто этому сопротивляется. Всегда было верно, что «последнее слово остается за теми, кто сопротивляется».

Мысли человека — это его личность и самость. Это то, что отличает человека от всех живых существ в природе. Лишить человека мыслей — значит низвести его до уровня животного, не дождавшись процесса очеловечивания. Те, кто борется против угнетателей за угнетенный народ, против эксплуататоров за эксплуатируемый класс, против угнетателей за угнетенный пол, против бесправия, чтобы стать волей, или против капиталистическо-империалистической системы, которая является врагом всей природы и человечества, если они не находятся в правильной идеологической линии и организации, не могут выйти за рамки очень плохой копии и очень уродливой имитации той власти и системы, против которой они борются. История полна тому примеров. Как говорят, чем лучше оригинал, тем уродливее подражание.

Тюрьмы в Курдистане являются копиями средневековых и капиталистических тюрем

Мишель Фуко в своей работе «Рождение тюрьмы» рассматривает тюрьму в связи с властью и как метод власти, а не ее историю, и раскрывает правду во всей ее наготе. Уровень демократичности страны измеряется ее тюремной практикой. Вы можете понять характер или истинное лицо правительства по его практике в тюрьмах.

В этих рамках, когда мы смотрим на тюрьмы в Южном Курдистане, поскольку он географически расположен на Ближнем Востоке и его администрация построена капиталистической системой, одним словом, его форма управления и тюремная практика — это не более чем очень грубая копия и очень уродливая имитация грубого, примитивного царского семейного метода средневековья, смешанного с фашистским методом капитализма. Поскольку у них нет современной идеологии, революционной традиции и прошлого, они не идут дальше подражания тому, что они видели и чему научились у Саддама, фашистского турецкого государства, сирийского и иранского режимов. Система Южного Курдистана, построенная под руководством семьи Барзани, основана на западном капитализме в экономике, а в качестве системы управления подражает арабским королевствам на Ближнем Востоке. Другими словами, это система правления, которая переходит от отца к сыну.

ДПК находится под властью Барзани с момента своего основания в 1946 году. Правительство Южного Курдистана находится в руках семьи Барзани с момента его создания в 1992 году. В этой системе все, от законодательства до судебной власти, находится в руках одной семьи и обязано служить ее интересам. Кроме того, в самом начале своего становления ДПК создала разведывательную организацию «Парастин», возглавляемую Барзани, и сама действовала скорее как разведывательная организация, чем как партия. Сегодня именно разведывательная организация «Парастин» определяет все для ДПК и правительства Южного Курдистана.

В период с 1963 по 1975 год, когда ДПК была сильна, у нее было 3 знаменитых тюрьмы — Раят, Халан и Мават, где пытали и убивали сотни людей. 99 процентов тех, кто содержался и был убит в этих тюрьмах, были курдскими революционерами. Большинство из них были членами Коммунистической партии.

Это природа контрреволюционной партии — сажать революционеров в тюрьмы. Если посмотреть на историю ДПК, то она больше боролась с революционно-демократическими движениями в Курдистане, чем с врагами страны и народа. Поскольку революционно-демократические движения, возникшие в Южном Курдистане, не смогли правильно понять реальность ДПК и преодолеть ее, они не смогли избежать уничтожения, несмотря на всю борьбу и высочайшую цену, которую пришлось заплатить.

В каждой стране есть своя Гуантанамо

Точно так же, как необходимо посмотреть на тюрьмы правительства, чтобы понять его форму правления, необходимо посмотреть на форму, историю и модель управления этого правительства, чтобы понять практику в тюрьмах, поэтому мы в качестве введения вкратце коснулись ДПК и Барзани.

В каждой стране, у каждого правительства есть своя Гуантанамо. Абу-Грейб в Ираке, Эвин в Иране, Имралы в Турции и т. д. Тюрьма ДПК — это тюрьма Акре. Практика этих правительств в тюрьмах определяет практику во всех остальных тюрьмах, и эта практика превращается в способ управления обществом. С другой стороны, революционное сопротивление этим практикам в тюрьмах определяет форму сопротивления и борьбы общества против этой системы. В 1982 году сопротивление Диярбакырской темницы турецкому фашизму определило характер борьбы курдского народа и Курдского движения за свободу. Хотя правители пытались превратить тюрьмы в кладбище для революционеров, революционеры превратили эти адские места в школы, академии, центры просвещения, где проверялась и закалялась воля, и в поле для борьбы с властью. В тюрьмах стран, оккупировавших Курдистан, и в тюрьмах ДПК, их пособника, эта традиция сопротивления продолжается со всей ее жизненной силой.

То, что ДПК более царственна, чем цари, не ново

В капиталистический период одним из методов сопротивления революционеров в тюрьме является голодовка. Другими словами, это придание своего тела смерти ради сохранения жизни мысли. Когда не остается условий для поддержания жизни мысли, то есть ее идентичности, самости, чести, остается дать жизнь мысли, предав тело смерти. В 2023 году после голодовки революционно-патриотических заключенных Мазлума Дага и Абдуррахмана Ары в тюрьме Эрбиля, контролируемой ДПК, тюрьмы ДПК снова стали подвергаться сомнению. Причина, по которой эти два революционера и патриота были приговорены к смерти и заключены в тюрьму, в том, что они помогли революционерам наказать один из элементов оккупационной власти в Курдистане. Поэтому суды правительства Южного Курдистана поспешно приговорили этих двух революционных патриотов к смерти и посадили их в тюрьму.

Такое роялистское поведение ДПК не является чем-то новым. ДПК вместе с оккупационным турецким государством боролась против Курдского движения за свободу в 1992, 1995 и 1997 годах, и некоторые партизаны, которые были ранены и захвачены ДПК, были переданы оккупантам, некоторые были убиты, а некоторые были заключены в тюрьму и подвергались пыткам в течение многих лет, чтобы заставить их отказаться от революции, сдаться и сотрудничать с оккупантами. Чтобы добиться этого, они испробовали все классические и современные методы, которым научились у оккупантов. Перед лицом всех этих методов революционный настрой и сопротивление никогда не были недостаточными.

В прошлом центром этих практик была тюрьма Акре, принадлежащая ДПК. Именно практика тюрьмы Акре определяла практику во всех тюрьмах. Теперь все тюрьмы, находящиеся под контролем ДПК, превратились в тюрьму Акре. Но кроме них существуют секретные тюрьмы, принадлежащие Парастин, разведывательной организации ДПК, подконтрольной Масруру Барзани. Эти тюрьмы напрямую связаны с семьей Барзани и разведывательной организацией под названием «Парастин».  Правительство Южного Курдистана не имеет власти и контроля над этими тюрьмами. Здесь не действуют никакие законы и права. В эти тюрьмы сажают только революционеров, демократов и тех, кто выступает против Барзани. От того, как страна, регион или партия управляются сверху, зависит то, как все институты управляются снизу.

Поскольку Барзани создали племенную и семейную форму правления в Южном Курдистане, все учреждения, особенно тюрьмы, управляются семейной и племенной формой правления. Каждое учреждение и организация в Южном Курдистане находится под контролем семьи или племени. Эти семьи и племена — те, кто сотрудничает и делит ренту с семьей Барзани и кто присягнул им на верность. Например, начальник тюрьмы Акре был видным членом семьи, влиятельной в клане Сурчи, одном из крупнейших кланов в Южном Курдистане. Этот человек назначил своего сына и племянника заместителями начальника тюрьмы, а весь остальной персонал состоял из его племянников и племянниц, а также родственников из его близкого семейного круга. Поэтому все, что он там делал, оставалось внутри семьи и не просачивалось наружу. Все деньги, которые ему выделяли, он также использовал для себя и своего семейного круга. Даже самые естественные потребности заключенных, такие как лечение и лекарства, он продает заключенным в разы дороже. Он также берет крупные взятки с семей заключенных в обмен на то, что не будет пытать их родных. Так же как региональное правительство Южного Курдистана управляется как компания семьи Барзани, эти учреждения и организации также управляются как компании семьями, находящихся под их руководством. Семейно-клановый стиль управления — это историческая классика и привычный стиль власти на Ближнем Востоке.

Заключенным угрожают банды ИГИЛ*

Причина, по которой Мазлум Даг и Абдуррахман Ар объявили голодовку в прошлом году, заключается в том, что эти два революционных патриота были помещены в одну камеру в одной тюрьме с террористами ИГИЛ. Нет человека, который бы не знал, что ИГИЛ — враг всего человечества, особенно курдов. Несмотря на это, ДПК демонстрирует одинаковый подход к этим двум революционным патриотам и террористам ИГИЛ. Органическая связь между турецким государством под руководством Р. Т. Эрдогана, Национальной разведывательной организацией Турции и террористами ИГИЛ — известная реальность. Национальная разведывательная организация Турции пыталась убить этих двух революционных патриотов в тюрьме, устроив заговор и связавшись с террористами ИГИЛ, но эти два революционных патриота сумели осознать это и сорвать заговор. Даже после этого инцидента ДПК не отказалась от содержания обоих вместе с ИГИЛ, и по этой причине они объявили голодовку на 65 дней. В отношении этих двух молодых людей ДПК проводит политику «либо вы сдадитесь и станете контрреволюционерами, либо будете убиты членами ИГИЛ». ДПК видит и боится революционеров как людей, более опасных для себя, чем ИГИЛ.

Сейчас в тюрьмах ДПК находятся десятки революционных партизан и сочувствующих им. В прошлом ДПК допрашивала захваченных ею партизан и передавала информацию об этих революционерах турецкой национальной разведывательной организации. Турецкая разведка следила за допросами партизан тайно и никак себя не проявляла. Но с тех пор как Масрур Барзани стал премьер-министром, турецкая национальная разведывательная организация и турецкий консул в Эрбиле могут посещать тюрьмы и допрашивать пленных партизан и сторонников РПК, угрожать им и делать возмутительные предложения. Он может давать указания начальнику тюрьмы о том, какая изоляция и какая политика будут применяться к этим заключенным. Согласно последней информации, эти революционеры, раненые и имеющие серьезные проблемы со здоровьем, не получают никакого лечения, некоторые из них годами содержатся в одиночестве в секретных тюрьмах, связанных с Парастин, в темных камерах площадью 2 метра квадратных, которые не видят солнца, тесные, адски жаркие летом и очень холодные зимой, их проблемы со здоровьем серьезны, и они оставлены умирать. Такая практика напоминает нам о методах, использовавшихся турецким государством против революционеров Курдистана в 1980-х и 1990-х годах. Некоторые из них были помещены в камеры, где находились банды ИГИЛ. Политика ДПК против этих курдистанских революционеров, которые защищали честь человечества, особенно правительства Южного Курдистана, от ИГИЛ, — это политика «либо ты будешь контрреволюционером, либо умрешь».

И по какому закону он может посадить этих революционеров в тюрьму? Согласно законам Ирака и Башира, даже если РПК не является легальной партией, она не является ЗАПРЕЩЕННОЙ. Нет такого закона, по которому можно было бы арестовать и преследовать этих революционеров. Почему ДПК, которая призвала партизан на помощь против ИГИЛ, когда ИГИЛ напала, арестовала этих революционеров и поместила их в одну камеру с боевиками ИГИЛ во время премьерства Масрура Барзани?

Единственное занятие всех арестованных журналистов, включая сотрудника информационного агентства Rojnews Сулеймана Ахмеда, — это журналистика. Но не под командованием Масрура Барзани! Журналисты, вошедшие в историю как задержанные в Бехдинане, включая журналиста Rojnews Сулеймана Ахмеда, были арестованы на основании того, что они имели связи с РПК. Вопрос не в том, с кем эти журналисты поддерживают отношения, вопрос в том, что они не находятся на службе антидемократической системы, созданной Масруром Барзани.

У ДПК есть административная реальность, которая может похвастаться тем, что в 2003 году в Дохуке была построена одна из самых больших тюрем на Ближнем Востоке. Когда в 1992 году было сформировано правительство Южного Курдистана, ДПК была очень слаба и не имела серьезного контроля над народом. Они настолько близки к правителям, что знают: модель, которую они хотят создать, не будет реализована, пока они не докажут свой успех в тюрьмах. В последующие годы они развивали свое господство, терроризируя народ, играя с честью сотен тысяч людей и сажая их в тюрьмы. Перед лицом диктатуры и фашизма Саддама они разрушили реальность личности, которая сопротивлялась и не покорялась, и вместо этого создали реальность личности, чья воля была ослаблена, покорена, которая ожидала всего извне, бежала из своей страны, и чья вера в революцию была сломлена. Но те, кто устанавливает свое господство через угнетение, впадают в панику при малейшем звуке, при малейшем сопротивлении и выворачиваются наизнанку. Как и все государи, ДПК паникует, боится и делает все, чтобы подавить малейшее сопротивление. Народ Южного Курдистана видит в РПК единственную и последнюю надежду. Именно поэтому ДПК считает РПК более опасной, чем ИГИЛ, и открыто заявляет об этом. Она прекрасно понимает, что не может чувствовать себя комфортно, не задушив это революционное движение, которое дает надежду народу. Именно поэтому она при любой возможности нападает на партизан, Шенгал и революцию Рожавы вместе с оккупантами. Прежде всего, она творит всевозможные безобразия в гневе, так как знает, что не сможет добиться своего, не сдав революционеров, которых она посадила в тюрьму.

Но, как всегда, последнее слово остается за сопротивляющимися.

* - террористическая организация, запрещена в РФ