Разграничение исключительных экономических зон (ИЭЗ) Ливии и Турции было и остается важным не только для Израиля и Египта, но и для других стран региона, которые стремятся умерить амбиции Эрдогана и укрепить экономическую и политическую стабильность Египта.

Правительство ПСР (Партия справедливости и развития) в Турции активно участвует в гражданской войне в Ливии с 2014 года, поддерживая элементы в Триполитании, на западе страны, против сил, базирующихся в Киренаике под руководством фельдмаршала Халифы Хафтара (поддерживаемого Египтом). В ноябре 2019 года, когда так называемое Правительство национального согласия (ПНС) было осаждено в Триполи Ливийской национальной армией Хафтара (ЛНА), это вмешательство стало более явным: ПНС подписало два меморандума о взаимопонимании с правительством Эрдогана в Анкаре:

Соглашение о значительном участии Турции в войне, в частности, в использовании беспилотников и усилении противовоздушной обороны.

Соглашение о разграничении исключительных экономических зон (ИЭЗ) в Восточном Средиземноморье, чтобы две страны имели общую границу. Это означает, что любой трубопровод или силовой кабель, проложенный через Восточное Средиземноморье, соединяющий Израиль, Египет и Кипр с Грецией и Европой, будет зависеть от доброй воли Турции.

Предлагаемое разграничение предполагает, что ключевые греческие острова, такие как Родос, Карпатос и Крит, не имеют ИЭЗ к востоку от них, вопреки тому, что предполагает Морское право.

С другой стороны, Греция и Египет завершили текущие переговоры и провели линию, разграничивающую их ИЭЗ, основываясь на фактической географии островов и морском праве. Соглашение было подписано в Каире министрами иностранных дел Самехом Шукри и Никосом Дендиасом 6 августа 2020 года. В течение одного дня ОАЭ поддержали греко-египетскую карту, в течение недели – Израиль (вскоре после этого было объявлено о предстоящем подписании соглашений Авраама о нормализации отношений между Израилем и группой арабских государств). Таким образом, разграничение ИЭЗ Ливии и Турции было и остается важным не только для Израиля и Египта, но и для других стран региона, которые стремятся умерить амбиции Эрдогана и укрепить экономическую и политическую стабильность в Египте.

Период стабилизации – и новый кризис

Турецкая интервенция в Ливии достигла драматических результатов: снятие осады Триполи, захват важнейших баз на западе страны у ЛНА и отступление сил Хафтара. В какой-то момент показалось, что ПНА будет преследовать их до Бенгази и дальше. Однако в ситуацию вмешался Египет, который ответил на наступление при поддержке Турции угрозой, что любое продвижение на восток за линию Сирт-Джафра в центральной Ливии вызовет полномасштабное египетское военное вторжение в Ливию (что означало прямую угрозу египетской-турецкой войны – прим.).

Результатом стала непрочная ничья и длительный период, в течение которого международное сообщество – ООН, США, Германия и другие европейские державы, которые не всегда были в согласии друг с другом, – работали над примирением, объединением и созданием новых и легитимных национальных ливийских институтов. Тем не менее, хотя уровень насилия значительно снизился, фундаментальные реалии в Ливии не изменились.

Что изменилось, так это стратегия, выбранная Эрдоганом. По разным причинам, но, скорее всего, из-за финансового краха Турции, он начал ухаживать за жизненно важными арабскими игроками: Саудовской Аравией, ОАЭ и даже Египтом (несмотря на плохие отношения между ним и Сиси). Параллельно – правда, в сегодняшних региональных реалиях в качестве дополнительного аспекта – Эрдоган также решил начать сближение с Израилем, который остается крупным и выгодным торговым партнером и может также помочь ему изменить имидж Турции в Вашингтоне. (В 2023 году Турция должны будет решить вопрос о долгах внутренним и внешним кредиторам в размере свыше 200 млрд долларов. Учитывая отток западных инвестиций из страны и осушение валютных запасов Турции, это невозможно будет сделать без инвестиций ОАЭ и Саудовской Аравии – прим.).

Учитывая все это, а также частичную стабилизацию ситуации в Ливии, вопрос о разграничении ИЭЗ был отодвинут на второй план. Но резкий рост цен на энергоносители и обострение тона претензий Турции к Греции по ряду других вопросов заставили Анкару в этот момент возродить спор 2019 года и закрепить его в новом Меморандуме о взаимопонимании (подписанным с ПНС, руководящим Триполи – прим), контролирующем права на разведку и эксплуатацию газа и нефти в предполагаемой ИЭЗ Ливии.

Египет отреагировал резко, приостановив свой стратегический диалог с Турцией и вернувшись к языку предыдущего десятилетия. То же самое сделала и Греция, получившая в этом вопросе решительную поддержку Европейского Союза. США еще не заняли твердую позицию, а Израиль, который в 2019 году занял твердую позицию, еще не отреагировал. Между тем, на карту поставлены не только границы Восточного Средиземноморья, но и турецкая стратегия давления на Грецию путем выдвижения претензий на несколько крупных греческих островов в Эгейском море, включая Самос и Хиос. Турция уже много лет утверждает, что поскольку Греция «милитаризировала» эти острова, она утратила свое право на суверенитет над ними. Эта кампания усилилась в письмах, направленных Турцией генеральному секретарю ООН в июле и сентябре 2021 года, и эти утверждения были опровергнуты в письмах, направленных Грецией в Совет Безопасности, на основании Лозаннского (1923) и Парижского (1947) договоров.

Визит в Израиль в начале ноября прошлого года президента Кипра Никоса Анастасиадиса – во время которого он был награжден почетной медалью президента Израиля и встретился с действующим премьер-министром Яиром Лапидом и избранным премьер-министром Биньямином Нетаньяху – стал своевременным напоминанием о важности для Израиля «эллинских связей». Наряду с жизненно важными отношениями с Египтом, они теперь представляют собой своего рода «стратегическое выравнивание» в восточном Средиземноморье.

Что касается прямых национальных интересов Израиля, то разграничение ИЭЗ, предложенное Турцией и ПНС, представляет собой угрозу для любого плана прокладки энергетического соединителя – трубопровода или силового кабеля – из Израиля, Кипра или Египта в Европу. Хотя такие проекты пока не реализуются, их потенциальная возможность представляет Израиль в качестве законного энергетического игрока в Восточном Средиземноморье, привлекающего такие корпорации, как Chevron, которые еще недавно и близко не подходили к Израилю.

Несмотря на стремление к примирению с Турцией, а также возникающие общие интересы стран перед лицом иранского авантюризма (особенно в отношении Азербайджана), Израиль по-прежнему заинтересован в том, чтобы недвусмысленно прояснить свою позицию в отношении претензий Турции. Иерусалим также кровно заинтересован в стабильности и экономической жизнеспособности Египта, а также Кипра и Греции. Министр обороны Бенни Ганц упомянул о союзе с Кипром и Грецией во время своего визита в Анкару, намеренно лишив принимающую сторону надежды вбить клин между партнерами по союзу вокруг EastMed (проект газопровода, совместно используемого Египтом, Израилем и Грецией – прим.).

В то же время, как намекнул Ганц в своем заявлении, Израиль готов оказать помощь (и должен призвать США сделать то же самое), обеим сторонам – Турции, с одной стороны, и Греции и Египту, с другой – сесть за стол переговоров, при условии, что соглашения между этими странами будут основаны на принципах морского права. В письме генеральному секретарю ООН в мае Греция ясно дала понять, что она «продолжает твердо верить, что две страны (Греция и Турция – прим.) могут разрешить свои нерешенные разногласия, а именно – осуществить делимитацию своих континентальных шельфов и исключительных экономических зон, в духе добрососедских отношений и в соответствии с международным правом».