Результаты последних выборов шаха были триумфальными. Его партия получила все 268 мест. Официально в 1975 году проголосовала почти половина избирателей. Но когда в 1979 году разразилась революция, его партия распалась.

Выборы 1 марта в парламент Ирана и Совет экспертов, которое выбирает верховного лидера, имеют схожие черты. В отличие от предыдущих опросов, когда прагматики и реформисты могли баллотироваться, все, кроме ярых сторонников жесткой линии, были дисквалифицированы, включая бывшего президента Хасана Рухани. Следовательно, лоялисты одержат верх.

 Но по мере того, как режим чистит своих реформистов, он сжимается до своего внутреннего ядра. В своем стремлении монополизировать власть он опустошает государство.

Некогда гибрид теократии и парламентской представительной демократии, Иран превращается в абсолютную диктатуру с шаткой базой. Клерикальные силы подавляют парламент, превращая его в пустую говорильню. Недавний правительственный опрос показывает, что поддержка теократов ослабевает. Согласно этим данным, поддержка отделения религии от государства подскочила с 31% в 2015 году до 73% сегодня. «Люди, всегда говорящие «да», прекрасны, когда все спокойно, но они бесполезны в условиях кризиса, — часто говорят политологи в Иране. — Без оппозиции вы теряете мост к народу».

 Раньше муллы стремились получить голоса избирателей. Теперь они настолько смирились со своей непопулярностью, что почти не беспокоятся. Избирательная кампания стала самой вялой в Иране с 1979 года. Согласно опросу, проведенному государственной телекомпанией, более половины иранцев вообще не знают об этой дате. Ожидалось, что многие будут бойкотировать ее. Опасаясь фиаско, режим отказал в визах иностранным журналистам. Вместо того, чтобы успокоить народный гнев, в прошлом году правительство казнило демонстрантов, протестовавших в 2022 году. Популярной стала песня Strange Times Алирезы Горбани. «Тот, кто ночью стучит в дверь, пришел, чтобы погасить свет», — поет он.

 Столкнувшись с гражданским неповиновением и нежеланием общества соблюдать их правила, священнослужители бегут обратно в семинарии. Иранский гость в Британии с удивлением отмечает, что в лондонском метро больше хиджабов, чем в Тегеране. Это разоблачение настолько решительно, что некоторые сравнивают его с последними годами правления шаха, когда женщины стали носить чадру вопреки его запрету. «Как и в случае с шахом в конце своего режима, система является культурным банкротом и больше не может контролировать тела людей», — говорит Ясер Мирдамади, священнослужитель-диссидент, проживающий в северной Англии.

 Экономика тоже порождает недовольство. Жесткий, но неэффективный президент Ирана Ибрагим Раиси изо всех сил пытается преодолеть американские санкции. В отличие от кабинета его предшественника-реформатора Роухани, его министры происходят из казарм Корпуса стражей исламской революции (КСИР) или из Имама Садика — частного религиозного колледжа в Тегеране. Годы высокой инфляции и обесценивания валюты подорвали ценность сбережений иранцев. Цены на основные товары растут, а субсидии съедают бюджет, оставляя мало средств на капитальные расходы. Без финансирования управления водными ресурсами озера и реки высыхают. Выплаты пособий приходят с опозданием.

 Внешняя политика Раиси усугубляет ситуацию. На следующее утро после того, как беспилотник, выпущенный поддерживаемыми Ираном ополченцами в Ираке, убил трех американцев, риал упал. Неясно, сможет ли Иран обуздать ополченцев, составляющих его ось сопротивления: «Хизбаллу» в Ливане; Хашд в Ираке; хуситов в Йемене. На бумаге это активы. Но они оказались обузой. Иранцы обеспокоены тем, что ракетные обстрелы Израиля, американских солдат (в Ираке и Сирии — прим) и кораблей в Красном море, которые организуют ополченцы, в конце концов обрушат на Иран адский огонь.

 За рубежом, как и дома, священнослужители высказываются жестко, но затем идут на компромисс. Иран продолжает сближение с Объединенными Арабскими Эмиратами и Саудовской Аравией, хотя оба они становятся ближе к Израилю, который Иран называет «раковой опухолью». Не сумев убедить наследного принца Саудовской Аравии Мухаммада бен Салмана (МБС) приехать в Тегеран, Раиси в ноябре посетил столицу Саудовской Аравии Эр-Рияд. Иран также дал понять, что готов изменить свою позицию в отношении Израиля в случае заключения мирного соглашения с палестинцами. В последние месяцы муллы проголосовали (в ООН и на встрече Организации Исламская конференция в Эр-Рияде) за урегулирование на основе двух государств, признавая Израиль. Собеседники говорят, что Иран намерен обуздать союзных ему ополченцев, если Израиль и палестинцы заключат мир...

 Хаменеи пытался связаться с Китаем. Но тот, по крайней мере, частично выполнил американские санкции в отношении долларовых потоков. Реализация инфраструктурных проектов стоимостью 400 миллиардов долларов в течение 25 лет, которую Китай обещал Ирану в 2021 году, развивается очень медленно. Иранские чиновники теперь сожалеют о том, что затянули с заключением нового соглашения с Америкой об отмене санкций в обмен на ядерные ограничения.

 Иранцы задаются вопросом, как долго продлится непростое противостояние между священнослужителями и их народом. Возраст Хаменеи (84 года) и его слабое здоровье создали вакуум. Хаменеи уклоняется от заполнения его путем назначения заместителя. Сторонники жесткой линии рассчитывают на то, что выборы, особенно Совета экспертов, укрепят их контроль над преемственностью. Но вряд ли они представляют собой единую группу. Консерваторы хотят привлечь Раиси на эту должность, хотя у него нет необходимых полномочий. Другие предлагают Моджтабу, второго сына Хаменеи.

 Тем временем против них собираются силы оппозиции. Круг обиженных, отодвинутых на второй план реформистов маячит за кулисами, ожидая, когда сторонники жесткой линии потерпят неудачу. Обычно молчаливые чиновники теперь информируют иностранцев о злоупотреблениях властью со стороны сторонников жесткой линии. Некоторые говорят, что Мохаммад Зариф, который был относительно дружелюбным министром иностранных дел при Рухани, находится под стражей и у него отобрали паспорт.

 Однако те, кто хочет перемен, также расходятся во мнениях относительно того, как их достичь. Амбициозные командиры КСИР стремятся к пакистанской модели псевдодемократии под контролем военных. Демократы надеются на новую конституцию, которая предоставит суверенитет парламенту. Некоторые ищут реформаторски настроенного лидера. Но все они, похоже, согласны с тем, что иранская модель вилаят э-факих (государство религиозного правоведа) исчерпала себя.