В 1978 году коррумпированный, жестокий, непопулярный режим Ирана был осажден протестующими. Этот режим возглавлял старый больной шах. На следующий год он был свергнут. Сегодня иранские протестующие снова требуют свержения коррумпированного, жестокого режима; на этот раз его возглавляет старый больной аятолла Али Хаменеи. По словам Рэя Такея, ветерана ближневосточной политики, наблюдающего за Ираном, «история... несомненно, рифмуется на улицах Тегерана». (Рэй Такей, иранско-американский ученый с Ближнего Востока, бывший Сотрудник Государственного департамента США и старший научный сотрудник Совета по международным отношениям, – прим.)

Пессимисты предупреждают, что массовые протесты и раньше сотрясали иранскую теократию, в частности, в 2009 и 2019 годах, но режим всегда подавлял их расстрелами, пытками и цензурой. И, тем не менее, есть причины думать, что в этот раз все может быть иначе, потому что основы Исламской Республики Иран действительно шатаются.

Иранцы бушуют на улицах после смерти в заключении Махсы Амини, 22-летней женщины, которая была арестована «полицией нравов» г-на Хаменеи, арестована за то, что не прикрыла все волосы до последней пряди. Такие протесты требуют мужества, учитывая готовность режима запирать и подвергать насилию демонстрантов. Тем не менее, они продолжаются неделями. И если вспышка ярости 2009 года была в основном городской и среднеклассовой, после того как выборы были украдены у реформистского кандидата, а вспышка 2019 года скорее шла от рабочего класса (она была вызванной внезапным скачком цен на бензин), то сегодняшние протесты вспыхнули по всей стране, вовлекая все этнические группы и людей из всех слоев общества.

Требования протестующих заключаются не в увеличении благосостояния или ослаблении тех или иных деспотичных правил; они хотят покончить с режимом. «Смерть диктатору!» – недвусмысленный лозунг. И протесты на сей раз возглавляют женщины, что придает им необычную силу.

Режим принуждает женщин к ношению хиджаба с помощью порки. Это правило, являющееся частью более широкого аппарата порабощения женщин, вызывает страстное возмущение. Таким образом, просто снимая или сжигая свои головные платки на публике, женщины посылают сигнал неповиновения, который быстро распространяется в социальных сетях, вдохновляя всех, кто недоволен клерикальным правлением. Некоторые также отрезают волосы или заходят в мужские секции сегрегированных студенческих столовых, где их приветствуют современно мыслящие сверстники-мужчины. (Эта практика радикальным образом отличается от части феминисток США, проповедующих мужененавистничество и сегрегацию – создание отдельных женских столовых, общин и т.д., – прим.).

О том, что режим чувствует угрозу со стороны таких открытых проявлений морали 21 века, свидетельствуют предполагаемые заговоры с целью похищения или убийства Масих Алинежад, жительницы Нью-Йорка, которая призывает иранских женщин делиться своими фотографиями без хиджаба.

Однако как бы муллы ни хотели подавить протесты этих непокорных женщин, они не могут быть уверены в том, что силы безопасности подчинятся приказу расстрелять их на улице, или что ярость, которая последует за массовым убийством женщин, удастся сдержать.

Ранее, сталкиваясь с протестами, режим призывал своих сторонников к проведению контрдемонстраций. На сей раз почти никто не пришел. А несколько высокопоставленных лиц, которые в прошлом могли осудить протесты или заявить о поддержке режима, не сделали этого.

На данный момент высший генералитет Ирана заявляет, что поддерживает г-на Хаменеи, верховного лидера. Но неясно, как далеко они зайдут, чтобы поддержать 83-летнего старика, который хочет назначить своего сына преемником. Когда протесты в Египте вышли из-под контроля в 2011 году, высшее военное руководство оттолкнуло непопулярного президента (который также готовил своего сына в наследники) и позволило ненадолго расцвести [представительной] демократии, после чего в конечном итоге захватило власть.

В Иране, как и в Египте, руководство армии имеет обширные и грязные деловые интересы, которые необходимо защищать. Если они почувствуют, что верховный лидер тонет, у них не будет стимула идти ко дну вместе с ним.

Если бы режим Хаменеи пал, мало кто стал бы оплакивать его. Это грязный союз благочестивых и карманников. У себя дома он не одобряет веселье и честные выборы, в то время как иранская экономика стагнирует, а якобы праведный религиозный правящий класс накапливает риалы. За рубежом его марионеточные ополчения доминируют в Ливане, дестабилизируют Ирак, разжигают войну в Йемене и поддерживают деспота-убийцу в Сирии.

Если бы следующий иранский режим в большей степени учитывал пожелания своего народа, он бы меньше хулиганил внутри страны и меньше вмешивался в дела других стран. Обе перемены были бы популярны; при стремительном росте цен на хлеб иранцы возмущены огромными суммами, которые их правители тратят на террор против соседей. Иран, который больше не экспортирует [исламскую] революцию, сделает Ближний Восток менее напряженным и позволит странам Персидского залива тратить меньше средств на вооружение. Угроза гонки ядерных вооружений может отступить. Торговля может процветать, как это происходит между Израилем и арабскими государствами, которые недавно признали его.

Однако возможны и другие сценарии.

Националистический военный режим может ослабить обязательную набожность, но он продолжит грабить иранцев и вооружать иностранных ополченцев. Также он может броситься в погоню за бомбой. Или же Иран может стать похожим на Сирию, где диктатор сжег страну дотла вместо того, чтобы отдать власть.

Посторонние люди могут сделать лишь немногое, чтобы помочь. Иностранцы могут помочь протестующим общаться друг с другом, устанавливая прокси-серверы или позволяя им загружать программное обеспечение vpn, чтобы обойти контроль правительства над Интернетом. Чем больше иранцы будут смотреть видеоролики, на которых школьницы высмеивают разъяренных мулл, тем менее неизбежным будет казаться правление клерикалов.

За женщин, жизнь, свободу!

Протестующие говорят, что хотят «нормальной жизни». Чтобы добиться этого, им нужно не только избавиться от режима, но и избежать гражданской войны. Многие набожные иранцы боятся убийств из мести, как это случалось после смены режима в соседних странах. Им нужны гарантии того, что сегодняшнее движение предназначено для всех иранцев, а не только для тех, кто ненавидит клерикалов.

Мир должен подготовиться к тому, что сорокалетний эксперимент Ирана с убийственной, ненавидящей свободу и храпящей в спальне теократией может продлиться недолго.