Однако участие эритрейских боевых сил в войне на стороне федералов, а также использование федеральным правительством авиаударов, механизированных наземных подразделений и этнических ополченцев подрывают доверие к этому определению. Аналогичным образом, утверждения о том, что операция увенчалась успехом и имеет место стабилизация ситуации в Тыграй, опровергаются продолжающимся насилием в регионе, обострением гуманитарной чрезвычайной ситуации, нежеланием правительства предоставить адекватный доступ для оказания гуманитарной помощи и сообщениями о серьезных нарушениях прав человека, в том числе о том, что эритрейские беженцы в Тыграй были убиты или насильственно возвращены в Эритрею.

(Согласно последним сообщениям из Эфиопии, в провинции Тыграй продолжаются военные действия. Федералы, т.е. правительство Абия, не контролируют некоторые районы в центре и на юге региона. Народный фронт освобождения Тыграй (НФОТ) – до недавнего времени правящая партия региона, ведет жестокую партизанскую войну, атакуя коммуникации федералов, оккупировавших Тыграй, и периодически отбивая небольшие города.

Со своей стороны, федеральная армия использует ополченцев из соседнего Штата Амхара – они противостоят НФОТ и забирают землю у местных крестьян в пользу амхарцев. Это ведет к превращению конфликта в этническую резню – в борьбу между населяющими Эфиопию этносами за плодородные земли.

Между тем, Эритрея, выступая в качестве союзницы федералов, готовит 200-тысячную группировку для вторжения и зачистки НФОТ. Согласно российскому эксперту Алексею Целунову, эритрейские войска грабят Тыграй и вывозят на фурах и военном транспорте все, что могут унести. Эритрейцы, оккупировавшие север Тыграя и участвующие в несогласованных с Аддис Абебой операциях в других районах этой провинции, занимаются репатриацией эритрейских беженцев и вывозом их в Эритрею, где их ждут военные трибуналы и каторга.

В конфликт с Эфиопией и амхарскими ополченцами так же вовлекается Судан: на эфиопско-суданской границе происходят столкновения между суданской армией с одной стороны и коалицией эфиопской армии и амхарских ополченцев с другой. Там так же ведется борьба за контроль над плодородными участками земли. Так же, столкновения происходят в Штате Бенишангул-Гумуз. И наконец, в еще одном большом эфиопском Штате – Оромия – идут столкновения между федералами и некоторыми местными общинами.

Развитие конфликтов в Эфиопии тесно связано с противоречием между постоянным ростом численности населения страны и ограниченным количеством плодородной земли. Отсутствие современных технологий не позволяет увеличить аграрное производство, что ведет к растущим столкновениям, к борьбе этносов, их ополчений, отдельных штатов Эфиопии и государств Африканского рога за плодородные земли, – прим.).

Поскольку Африканский Рог все больше становится неотъемлемой частью ближневосточного ландшафта и ближневосточной политики безопасности, последствия нынешнего кризиса в Эфиопии окажут значительное влияние на государства региона.

Арабы Персидского залива признают стратегическую реальность, которая слишком долго ускользала от внимания бюрократии, управляющей внешней политикой и политикой безопасности США: Африканский Рог является неотъемлемой частью ландшафта безопасности Ближнего Востока, и это – все больше так. Ни одна страна не демонстрирует это так ясно, как Эфиопия. Обостряющиеся внутренние кризисы этой страны создают все более серьезную угрозу не только для ее граждан, но и для международного мира и безопасности, а также для интересов Соединенных Штатов и их партнеров на Ближнем Востоке, главным образом для Египта, Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ).

Как заключила недавно двухпартийная исследовательская группа, созванная Американским институтом мира (USIP), события на Африканском Роге не только формируются государствами Ближнего Востока, «но и оказывают непосредственное влияние на политическую, экономическую обстановку и обстановку в области безопасности [этих государств]». Внутренние (между Штатами) и внешние границы Эфиопии резко меняются, и центробежные силы национализма, которые сейчас доминируют в эфиопской политике, свидетельствуют о слабости центрального государства, а не о силе премьер-министра Абия Ахмеда или федерального правительства. Эти внутригосударственные трещины подрывают территориальную целостность страны и превращаются в межгосударственные конфликты, в которых на сегодняшний день участвуют Эритрея и Судан.

Война в Тыграе является симптомом национального политического кризиса в Эфиопии. Он предшествовал событиям 3 ноября, но был усугублен националистическим соперничеством, которое было развязано с тех пор. Большая часть западного Тыграя теперь может быть занята силами Штата Амхара, в то время, как между ополченцами Амхары и суданскими военными разразилась пограничная война. Этнически мотивированные убийства Амхары, Оромо и других в региональном Штате Бенишангул-Гумуз ускорили вмешательство сил безопасности Амхары – беспрецедентное развертывание вооруженных сил одного из Штатов Эфиопии в другом. Кроме того, федеральное правительство уже несколько месяцев ведет усиленную кампанию против повстанцев в региональном штате Оромия. Хотя каждый из этих конфликтов связан с историческими и сложными претензиями на территорию, ресурсы, идентичность и политическое представительство, преследование этих претензий силой оружия поставило страну на путь фрагментации.

Во-первых, Саудовская Аравия и ОАЭ сделали значительные политические и экономические инвестиции в руководство в Аддис-Абебе, Каире и Хартуме, инвестиции, которые будут подорваны растущим конфликтом между тремя странами.

Египетско-эфиопские отношения уже давно стали напряженными из-за спора о Великой эфиопской плотине Ренессанс (ВЭПР). (События в 110-миллионной Эфиопии грозят дестабилизировать африканский континент. Египет находится в конфликте с Эфиопией из-за строительства там гигантской ГЭС на реке Голубой Нил – притоке Нила. Опасаясь, что наполнение водохранилища приведет к обмелению Нила и разорению миллионов египетских крестьян, руководство Египта ищет способы отомстить Эфиопии и поддержать НФОТ. Аналогичные опасения испытывает Судан. По мере заполнения водохранилища ВЭПР в Судане стали появляться опасения из-за нехватки воды. С другой стороны Эритрея, у которой есть давний конфликт с НФОТ, послала войска в Тыграй на помощь федералам. И, наконец, Сомали выступает на стороне федерального правительства Абия, – прим.).

Эфиопско-суданские отношения становятся все более токсичными не только из-за ВЭПР, но и из-за пограничного конфликта. Недавний всплеск насилия в Бенишангуль-Гумузе, где находится плотина, также может представлять угрозу для контроля и функционирования самой плотины. Нил является эмоциональным и чувствительным вопросом в Египте, Эфиопии и Судане. И кризис, с которым сталкивается правительство Абия, делает любой реалистичный компромисс еще более трудным.

Во-вторых, фрагментация Эфиопии может предвещать перемещение населения в масштабах, невиданных в наше время. В 2018-2019 годах около 300 000 человек, подавляющее большинство из которых были эфиопами и эритрейцами, бежали с Африканского Рога в Йемен, несмотря на гражданскую войну в этой стране. Как предупреждал доклад старшей исследовательской группы USIP, распад Эфиопии – страны с населением более 110 миллионов человек – «приведет к кризису беженцев, который может легко затмить эту цифру». С ноября более 56 000 беженцев уже переместились из Тыграя в Судан. Крупномасштабный отток беженцев может дестабилизировать хрупкий переходный политический процесс в Судане, а последствия распада единого государства в Эфиопии, несомненно, распространятся и на Красное море.

В-третьих, набирают обороты призывы к отделению одного или нескольких Штатов Эфиопии, что создаст дополнительную нагрузку на и без того изношенную государственную систему на Ближнем Востоке, разрушенную продолжающимися войнами в Ливии, Сирии и Йемене. Уникальный среди прочих регионов мира Африканский Рог имеет несколько недавних примеров отделения – Эритреи от Эфиопии в 1993 году, Южного Судана от Судана в 2011 году и самопровозглашенния независимости Сомалиленда от Сомали в 2001 году. Не следует недооценивать перспективы и последствия дальнейших изменений регионального порядка.

В-четвертых, риск радикализации реален, если экстремистские группы воспользуются политическим кризисом и кризисом в области безопасности внутри Эфиопии, особенно если Абий и его сторонники будут продолжать отвергать диалог как средство выражения политических недовольств. Например, «Аш-Шабаб», «Исламское государство» или «Аль-Каида» (группировки запрещены в России, – прим.) могли бы себе во благо использовать ситуацию внутри сомалийского региона Эфиопии или среди недовольных и бесправных мусульманских общин в Оромии и других местах.

Грубая сила в Эфиопии не более успешна, чем в Сирии, в деле сохранении целостности государства или в смягчении угроз его соседям или государствам Ближнего Востока. Кроме того, выборы, которые Абий объявил на июнь, не могут заслуживать доверия, став свободными или справедливыми в нынешнем политическом климате и в рамках сложившейся на сегодняшний день обстановке в области безопасности. Следовательно, не получится с помощью выборов примирить конкурирующие взгляды на будущее страны.

Политические перемены, развернувшиеся в Эфиопии и Судане за последние два года, фактически показывают, что беспокойная и молодая политика Африканского Рога слишком разнообразна, плюралистична и динамична (она постоянно стремится к переменам), чтобы авторитарные репрессии привели к стабильности.

Недавняя история Эфиопии представляет собой отрезвляющий прецедент. В 2015-2016 годах масштабные протесты в адрес федерального правительства Эфиопии, в котором тогда доминировала правящая партия Тыграя (НФОТ), были встречены военными репрессиями, которые, однако, не смогли подавить беспорядки и привели к расширению насилия. (Протестующие оромо и амхарцы дали силовикам НФОТ вооруженный отпор. Одной из причин стало восстание против точечной застройки в районе столицы, Адис-Абебы. Застройка лишала местных жителей земельных участков. Кроме того, по режиму, воспользовавшись его ослаблением, ударили местные этнические ополченцы в разных регионах. Только столкнувшись с вооруженным сопротивлением, правящая партия, НФОТ, привыкшая подавлять критику суровыми репрессиями, отступила. Правительство не решилось превратить страну во вторую Сирию и начало переговоры с оппозицией, – прим.). Расширяющаяся политическая катастрофа и катастрофа в области безопасности ослабли только с отставкой бывшего премьер-министра Хайлемариама Десалена, и с обещанием нового политического устройства. Его предвещало вступление Абия на пост премьера и сформулированная новым премьер-министром программа реформ. Последняя включала ослабление ограничений на гражданское пространство и перспективу более инклюзивного политического дискурса. (Проще говоря, были обещаны свободные и честные выборы и соблюдение прав человека, – прим.).

(Эти события в Эфиопии получили название «Революция Оромо» в 2018 году и в конце концов привели к уходу от власти НФОТ, представители которого удалились в родную провинцию Тыграй. К власти пришла коалиция из нескольких этнических партий – оромо, амхарцев и других народностей во главе с Абием, который позднее сформировал на ее основе правящую Партию Процветания. 3 ноября федеральный центр атаковал провинцию Тыграй, решив добить НФОТ в его вотчине, – прим.).

Точно так же, когда [военная] хунта свергла суданского диктатора Омара аль-Башира после нескольких месяцев общенациональных протестов в Судане, были те, кто в службах безопасности и среди их сторонников за рубежом утверждали, что стабильность в Судане может быть достигнута с помощью военного правления. Однако эти обещания оказались иллюзорными на фоне массовых убийств протестующих на сидячей забастовке в Хартуме и продолжающихся массовых демонстраций с требованием гражданского правления. После переговоров между хунтой и зонтичной группой, представляющей протестующих, было достигнуто соглашение о формировании переходного правительства на основе соглашения о сосуществовании между гражданским кабинетом и Советом под председательством военных – до выборов в 2022 году. Это было соглашение, частично обусловленное дипломатической координацией между Соединенными Штатами и странами Персидского залива. Несмотря на свою хрупкость, такое соглашение, достигнутое путем переговоров, до сих пор предотвращало сползание Судана в гражданскую войну, подобную Ливийской, и Судан сейчас является более ответственным членом международного сообщества, чем когда-либо за последние три десятилетия.

Политика государств Персидского залива в отношении Африканского Рога, несомненно, коренится в их собственных стратегических и политических расчетах. Они понимают, что обе стороны Красного моря представляют собой единый регион, который выходит за пределы географических различий между Африкой и Ближним Востоком. Тесные двусторонние отношения, которые Саудовская Аравия и ОАЭ развивают с Египтом, Суданом и Эфиопией, наряду с историческими связями Абу-Даби с Асмэре (столица Эритерии, – прим.), могут стать мощным активом в стабилизации ситуации на Африканском Роге в долгосрочной перспективе. Долгожданное примирение между странами Совета сотрудничества стран Персидского залива так же может ослабить конкурентное противостояние в Сомали, где Катар поддерживает федеральное правительство, а ОАЭ – региональные государства – члены федерации (де-факто, независимые, – прим.).

Однако координация между США и странами Персидского залива крайне необходима в случае Эфиопии. Явная или неявная поддержка государствами Персидского залива недальновидного подхода Абия или военного вмешательства Эритреи (в войну в Штате Тыграй) чревата не только вовлечением стран Персидского залива в чрезвычайную гуманитарную ситуацию в Тыграе, но и нанесением ущерба их собственным стратегическим интересам по мере ухудшения состояния эфиопского государства.

В то время как Абий и федеральное правительство по-прежнему предпочитают военные действия диалогу – не только военные действия с тиграйскими лидерами, но и противостояние по всему политическому спектру, существует настоятельная необходимость в политическом процессе, который даст возможность сформировать новый национальный консенсус в Эфиопии, включая понимание календаря выборов. Соединенные Штаты и их партнеры по Персидскому заливу должны сотрудничать в поощрении и поддержке таких усилий.

***

Дипломатическая эскалация и военные действия в приграничье Эфиопии и Судана

Хартум намерен подать жалобу в Африканский союз и Межправительственный орган по вопросам развития, а суданская армия объявила состояние повышенной готовности и направила военные подкрепления к границе с Эфиопией после нападения Эфиопии на ее войска, которое произошло на суданской стороне их общей границы.

В своем заявлении армейский медиацентр объявил, что суданские войска, возвращаясь из разведывательной операции в Джебель-Абутиуре попали в засаду эфиопских сил и ополченцев на суданской территории, что привело к гибели людей и потере техники.

Согласно заявлению, армия направила подкрепления в пограничный район, чтобы помешать эфиопским силам закрепиться на суданской земле и чтобы защитить суданские территории от любой угрозы.

Суданские военные источники подтвердили египетскому изданию Мада Маср, что кровавые столкновения произошли после серии засад, устроенных эфиопскими войсками. Судан развернул на земле дополнительные военные силы. Источники добавили, что эфиопская армия при поддержке ополченцев Амхара участвовала в нападениях на беззащитных суданских фермеров и скотоводов и подвергала их и артиллерийским обстрелам.

«Мы не инициировали агрессию, и наше подкрепление пришло в ответ на нападение эфиопской армии на наши силы, – говорит суданский военный источник. – Мы имеем право реагировать и защищать себя и наши территории, оккупированные эфиопскими войсками. Мы очистим этот район от всех эфиопских сил и ополченцев, тем более что Аддис-Абеба дезавуировала свое присутствие и говорит, что больше не может контролировать их», – заявили они.

Председатель Суверенного Совета Судана Абдель Фаттах аль-Бурхан прибыл в пограничный регион Кадариф на востоке Судана в сопровождении начальника штаба Мохаммеда Османа аль-Хусейна и других генералов. Они встретились с генералами восточного региона и были проинформированы о концентрации и развертывании армии вдоль пограничной полосы после нападения Эфиопии, которое произошло в районе Абу-Тайур в Курайше в минувший вторник.

Суданский парламент заявил о своей поддержке Вооруженных Сил и подтвердил свою уверенность в способности армии защитить территории страны и ответить на любую агрессию.

Джабаль-Абутиур является частью региона Фашака – 600-километровой полосы вдоль судано-эфиопской границы. Это – богатые земли, удобные для сельского хозяйства. Эфиопия десятилетиями позволяла фермерам возделывать суданские земли, в то время как бывший президент Судана (диктатор, – прим.) Омар аль-Башир закрывал глаза на это вторжение.

В начале декабря Судан ввел войска в Фашаку, чтобы подтвердить свой суверенитет в этом районе.

Судан выдвинул по меньшей мере 6000 военнослужащих к границе в начале ноября, когда в северной Эфиопии вспыхнул вооруженный конфликт между федеральным правительством и Народно-освободительным фронтом Тыграй (НФОТ). В то время как премьер-министр Эфиопии Абий Ахмед объявил о победе после захвата столицы Тыграя, города Мэкеле, боевые действия продолжались. Более 52 000 эфиопов бежали в Судан в результате боевых действий.

Суданские силы продолжают расширять свое присутствие вдоль пограничной полосы с Эфиопией, и эту задачу в основном выполняют Пятая и Шестая пехотные бригады.

Премьер-министр Судана Абдалла Хамдок совершил краткий визит в эфиопскую столицу, где встретился с премьер-министром Абием Ахмедом и выразить свою озабоченность в связи с угрозами безопасности Судана вдоль границы с регионом Тыграй.

После столкновений суданские дипломатические источники сообщили Мада Маср, что Судан намерен подать жалобу в Африканский союз и МОВР (Межправительственный орган по вопросам развития африканских стран – Джибути, Эфиопии, Кении, Сомали, Судана, Уганды и Эритреи, – прим.) по поводу «агрессии Эфиопии». Источники добавили, что Хартум стремится к мирным и дипломатическим решениям без ущерба для своего суверенитета над своими землями и безопасности границ страны.

Абий написал в твиттере, что эфиопское правительство внимательно следит за инцидентом с местными ополченцами на границе Эфиопии и Судана, утверждая, что пограничные столкновения не разорвут связь между двумя странами.

Эфиопия официально признает пограничный договор Харрингтона-Менелика, подписанный в 1902 году, а также пограничный протокол, подписанный в следующем году, и соглашение 1972 года с суданским правительством, которое определяет район Фашака как суданскую территорию. Но на самом деле часть эфиопских амхарских элит, которые имеют огромное экономическое, политическое и социальное влияние, не признают демаркации границ и установили свой контроль над частью региона Фашака. По сообщениям СМИ, в Фашаке насчитывается более 1700 эфиопских фермеров, обрабатывающих 721 000 акров земли.

Когда в прошлом между двумя сторонами происходили столкновения, Эфиопия возлагала вину за нападения на бандитов из района Велкаит в Тыграе.

Суданский генерал-майор Амин Исмаил Маджзуб подчеркнул важность решения пограничного вопроса и то, что попытка установить стратегическое партнерство с Эфиопией для решения ее проблем продовольственной безопасности через межправительственное сотрудничество занимает второе место.

Маджзуб считает, что военные подкрепления вдоль эфиопской границы необходимы, в дополнение к созданию «оборонительных деревень» с необходимым оборудованием и услугами. «Чтобы доказать свои добрые намерения, – говорит Маджзуб, – эфиопское правительство должно позволить суданской армии свободно противостоять бандитам Велкаита и признать нашим законным правом защищать национальный суверенитет Судана, а значит, наше право ликвидировать боевиков, пересекающих границы Судана».