Президентство в Иране — это в определенной степени то, что делает из него президент. В то время как сильные лидеры расширяют возможности этого института, слабые президенты сводят его в основном к церемониальному посту. Поэтому, от того, кто занимает пост президента, многое зависит.
Из шести претендентов на пост президента, которым удалось пройти через игольное ушко Совета стражей, только трое имеют реальные шансы быть избранными 28 июня или в потенциальном втором туре, если ни один из кандидатов не получит большинства в первом туре: Спикер парламента Мохаммад-Багер Калибаф, депутат Масуд Пезешкиан и Саид Джалили, представитель Верховного лидера аятоллы Али Хаменеи в Высшем совете национальной безопасности (СНБ). Каждый из этих кандидатов набрал около 20% голосов по результатам опроса, проведенного 22 июня Парламентским исследовательским центром. Кто эти кандидаты, каковы их шансы на победу в выборах и что они могут сделать на своем посту?
Силовик Мохаммад-Багер Калибаф
«Я — хезболлахистская версия Реза Хана», — красноречиво сказал о себе Калибаф во время президентских выборов 2005 года. Хотя для большинства иностранцев эта фраза непонятна, для иранцев все совершенно очевидно: Реза-хан, впоследствии известный как Реза-шах, прошел путь от скромного служения в рядах казачьей бригады до путчиста, устроившего военный переворот в 1921 году, и взошел на трон в 1925 году. Он сохранил территориальную целостность Ирана, подавив сепаратистов в периферийных регионах, и положил начало модернизации и секуляризации страны, которая, как оказалось, включала принудительное обнажение женщин в общественных местах. Добавив к слову «Реза Хан» прилагательное «хезболлахи», означающее «последователь партии Бога», Калибаф дал понять, что он тоже является сильным человеком, приверженным сохранению территориальной целостности Ирана и продвижению модернизации, но с иной, чем у Реза Хана интерпретацией роли религии в обществе, — с той, которую пропагандирует Исламская Республика.
Послужной список Калибафа во многом подтверждает его заявление. Ранняя жизнь Калибафа, родившегося в 1961 году в Торкабехе, в провинции Разави Хорасан, от курдского отца и персидской матери, остается в основном недокументированной. В 1979 году он вступил в местное отделение недавно созданного ополчения «Басидж» и вскоре был направлен в иранскую провинцию Курдистан для подавления курдского движения. Когда в сентябре 1980 года Ирак вторгся в Иран, 19-летний Калибаф вступил в Корпус стражей исламской революции и добровольно отправился на фронт вместе с отцом и тремя братьями, один из которых погиб на войне. К 1982 году Калибаф назначен командиром бригады, а вскоре после этого — начальником дивизии.
После окончания войны с Ираком Калибаф остался в КСИР. В 1994 году он возглавил строительную компанию «Хатам аль-Анбия», которая получила большинство проектов послевоенного восстановления в 1990-х годах и с тех пор превратилась в крупнейшего подрядчика Ирана. В 1997 году он был назначен начальником военно-воздушных сил КСИР и, испытывая стыд за то, что не был пилотом, получил лицензию гражданского пилота во Франции.
В 1999 году, когда президент-реформатор Мохаммад Хатами не решался принять меры против протестующих студентов-демократов в Тегеране, Калибаф был в числе 24 ведущих командиров КСИР, которые в открытом письме президенту пригрозили переворотом. В следующем году Калибаф был назначен начальником Сил правопорядка. На протяжении всего своего пребывания на этом посту он эффективно подавлял студенческие протесты и терроризировал идеологически нонконформистскую интеллигенцию, выбрав в качестве мишени небольшую группу известных интеллектуалов-диссидентов, подвергая их неоднократным полицейским допросам и произвольному заключению под стражу.
В 2005 году Калибаф баллотировался в президенты, но проиграл популисту Махмуду Ахмадинежаду. Тогда он сменил Ахмадинежада на посту мэра Тегерана и оставался на этой позиции до 2017 года. Делец, не слишком сдерживаемый правилами и нормами, Калибаф сумел реализовать значительные проекты в столице, обогатив при этом друзей и соратников. Например, он передал множество городских проектов своей собственной сети, а также строительной компании «Хатам аль-Анбия». После парламентских выборов 2020 года Калибаф занимал пост спикера парламента, продвигая политические проекты, от которых он отказался с началом своей президентской кампании.
В декабре 2020 года, будучи спикером парламента, Калибаф стал автором законопроекта «Стратегическая инициатива по снятию санкций и защите интересов иранской нации», призванного саботировать усилия президента Хасана Рухани по возрождению Совместного всеобъемлющего плана действий — ядерной сделки с Соединенными Штатами. Сегодня, будучи кандидатом в президенты, Калибаф обвиняет Рухани в неспособности возродить иранскую ядерную сделку и обещает возобновить соглашение с Соединенными Штатами, добиться снятия санкций и улучшить благосостояние среднего иранца.
В 2023 году Калибаф стал автором драконовского «Закона о хиджабах и целомудрии», который до сих пор не признан Советом стражей конституционным. Однако, выдвигая свою кандидатуру, Калибаф теперь говорит о необходимости использовать более мягкие средства, чтобы убедить женщин соблюдать закон о хиджабе и избежать трагедий, подобных убийству Махсы Амини, когда она находилась под стражей в полиции нравов.
Принципиально беспринципный подход Калибафа к политике, умелое управление, порой сочетающееся с жестокой эффективностью, и широкомасштабное кумовство снискали ему влиятельных друзей в правительственной бюрократии и среди высших чинов КСИР. Его старая сеть из влиятельных членов КСИР, муниципалитета Тегерана и парламента, а также способные технократы, не входящие в его сеть, и политические оппортунисты, скорее всего, последуют за новым сильным человеком Ирана. С такой командой Калибаф, скорее всего, будет проводить внешнюю политику и политику безопасности, не совсем похожую на политику Рухани. Он — сторонник нагнетание напряженности в отношениях с США, с тем, чтобы привлечь внимание Вашингтона. С его точки зрения, переговоры с Соединенными Штатами предполагают в основном символические уступки в обмен на ограниченное смягчение санкций, и незначительное улучшение экономики — ровно настолько, чтобы обеспечить переизбрание через четыре года и помочь ему сыграть роль в назначении преемника высшего руководителя Ирана после ухода Хаменеи (верховному лидеру уже 85 лет — прим).
Явка избирателей в 50% может гарантировать победу Калибафа на президентских выборах, поскольку избирателям не обязательно не нравится его мирской характер, и они могут даже воспринимать его как всадника, «хезболлахистского Реза-хана», который защищает Иран в опасные времена. Однако, этот амбициозный силовик неизбежно столкнется с Хаменеи, чей стиль руководства заключается в микроменеджменте правительства. К тому же Хаменеи ставит себе в заслугу успехи президента и кабинета министров, обвиняя их в провалах именно тогда, когда оказываются провальными его собственные политические рекомендации.
Хирург-реформист Масуд Пезешкиан
Пезешкиан олицетворяет собой лояльную оппозицию Исламской Республики. Родившийся в 1954 году в курдском городе Махабад в провинции Западный Азербайджан от матери-курдянки и отца-азербайджанца, Пезешкиан поначалу имел ограниченные перспективы в жизни. Однако он получил диплом по специальности «производство продуктов питания» в Центре профессиональной подготовки в Урмии. После службы в армии в Заболе, в провинции Систан и Белуджистан, в 1977 году он был принят в Тебризский университет медицинских наук. Это стало выдающимся достижением для выходца из слаборазвитых периферийных регионов, — достижением, отражающим ум и трудолюбие Пезешкиана, а также быструю модернизацию Ирана в 1960-70-е годы.
Помимо ограниченного студенческого активизма, Пезешкиан, похоже, не сыграл никакой значительной роли в революции 1979 года. Он бросил университет в 1980 году, чтобы принять участие в войне против Ирака в качестве добровольца.
После окончания войны в 1988 году Пезешкиан вернулся в университет и специализировался на общей хирургии. Он начал преподавать в университете и занялся медицинской практикой. Будучи искренне набожным, он также преподавал Коран и «Путь красноречия» (Nahj al-Balagha) — сборник проповедей, изречений и писем о правильном управлении.
В 2000 году Пезешкиан неожиданно назначен заместителем министра здравоохранения в кабинете президента Мохаммада Хатами. Это назначение кажется очень необычным, поскольку Пезешкиан не проявлял политической активности и не был связан с реформистским движением, а президенты обычно назначают на такие должности друзей и преданных своей партии людей. Однако Хатами был необычным президентом, и он мог назначить Пезешкиана, основываясь на его академических заслугах, религиозной преданности и хорошей репутации. В 2001-05 годах Пезешкиан успешно занимал пост министра здравоохранения.
С 2008 года Пезешкиан представляет в иранском парламенте округа Тебриз, Азаршахр и Оскоу. Примечательно, что он был председателем влиятельной «тюркской фракции» в парламенте. Она состоит из носителей азербайджанского языка различной политической ориентации и лоббирует государственные проекты в населенных азербайджанцами северо-западных провинциях. Скорее всего, именно этот азербайджанский альянс продвинул его на пост вице-спикера парламента в 2016-2020 годах.
Парламентский послужной список Пезешкиана включает в себя тщетные попытки декриминализации наркомании, которую он считает болезнью; призывы к переводу государственных средств в периферийные регионы, включая провинции Курдистан, а также Систан и Белуджистан; выступления за использование азербайджанского языка в школьных учебниках и в азербайджанских районах.
Пезешкиан выступил с публичной критикой подавления полицией демонстрантов после президентских выборов 2009 года и домашнего ареста кандидатов в президенты Мир Хоссейна Мусави и Мехди Карруби. «Не обращайтесь с людьми, как с дикими животными», — процитировал Пезешкиан знаменитую цитату из «Нахдж аль-Балаги», обвинив режим в том, что он ведет себя как дикий зверь.
После трагической гибели Махсы Амини Пезешкиан не только подчеркнул тщетность принуждения к соблюдению закона о хиджабе, но и заявил, что стыд за убийство был настолько невыносим, что он хотел, чтобы «земля разверзла свою пасть и проглотила» его.
Пезешкиан поплатился за свои принципиальные высказывания. В 2021 году Совет стражей запретил ему баллотироваться в президенты, ссылаясь на его публичную критику закона о хиджабах и дела Амини. В 2024 году Совет стражей, возможно, счел его кандидатуру подходящей из тактических соображений: чтобы повысить явку избирателей, не давая ему реальных шансов быть избранным президентом.
Здесь кроется главная проблема и дилемма для Пезешкиана: как кандидат-реформатор, он должен повысить явку избирателей как минимум до 60 %, чтобы иметь шанс победить на выборах. Однако добиться этого он может, только давая ложные обещания перемен, что, судя по всему, запрещено его этикой. На протяжении всей президентской кампании и дебатов он настаивал на том, что некоторые вещи выходят за рамки полномочий президента и не могут быть реализованы в существующих рамках режима. Например, президент не может освободить политических заключенных или выпустить из-под домашнего ареста таких политиков, как Мусави и Карруби, поскольку это относится к компетенции судебной власти. Пезешкиан также признает, что не может разблокировать популярные социальные сети или решить экономические проблемы Ирана в одночасье.
Что Пезешкиан обещает, так это привлечь к управлению страной экспертов, а не своих закадычных друзей, политических соратников или идеологически близких людей. «Когда пациент обращается к хирургу, он редко спрашивает о религиозной приверженности хирурга, он просто хочет иметь квалифицированного хирурга», — постоянно говорит он на дебатах. Он также стремится наладить отношения с Соединенными Штатами, чтобы добиться снятия санкций, улучшить экономику и государственные финансы Ирана и более равномерно распределить богатство между людьми, что означает большее внимание к слаборазвитым и обездоленным периферийным регионам.
Несмотря на подчеркивание ограниченности президентских полномочий, его возможная победа на выборах, скорее всего, усилит требования населения о проведении политических и экономических реформ, которые Хаменеи не хочет и не может осуществить. Честность Пезешкиана также поставит его на путь столкновения с Корпусом стражей исламской революции и другими заинтересованными группами, требующими своей доли в экономике. Президентство Пезешкиана, скорее всего, будет таким же конфликтным, как и в эпоху Хатами.
Хотя азербайджанское население Ирана является естественным электоратом Пезешкиана, он также может привлечь голоса этнических и религиозных меньшинств в периферийных регионах страны. Кроме того, многих избирателей можно убедить поддержать порядочного человека, хирурга с густым азербайджанским акцентом, который не замечен в коррупции или злонамеренности.
Пезешкиану также может помочь бывший министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф, который ведет кампанию от его имени по всему Ирану. Город за городом Зариф заполняет аудитории, чтобы рассказать о том, как некомпетентность бывшего участника ядерных переговоров Саида Джалили привела к дипломатической изоляции и санкциям против Ирана, и как саботаж Калибафом попыток Роухани возродить ядерную сделку стоил Ирану «300 миллиардов долларов». Однако еще предстоит выяснить, достаточно ли обещаний Пезешкиана и страсти Зарифа, чтобы мобилизовать апатичных и циничных избирателей прийти в день выборов и отдать свои голоса за кандидата-реформатора.
Ревнитель пера Саид Джалили
Согласно биографии, опубликованной в Mashregh News, Джалили родился в 1965 году в Мешхеде, в провинции Разави Хорасан. Его отец был школьным учителем из Бирджанда, о его матери известно только то, что она была азербайджанкой.
О его юности опубликовано мало информации, но известно, что он бросил среднюю школу, возможно, в марте 1981 года, чтобы вступить в ополчение Басидж и добровольцем отправиться на войну с Ираком. В 1987 году он был ранен и потерял правую ногу, после чего служил на административных должностях. После войны Джалили изучал политологию в Университете имама Садека в Тегеране, где стал автором докторской диссертации о политической мысли в исламе и книги о дипломатии пророка Мухаммеда.
Параллельно с учебой Джалили, как и многие другие студенты и выпускники Университета Имама Садека, занимался работой в госаппарате. В 1988 году он начал работать в инспекции Министерства иностранных дел, где тщательно проверял кандидатов на предмет идеологического несоответствия и предполагаемого отсутствия религиозной преданности. К 1990 году он был назначен главным инспектором, а в 1997 году возглавил североамериканское бюро МИДа.
В 2000 году Джалили либо ушел, либо был каким-то образом вытеснен из министерства иностранных дел командой Хатами. Однако это понижение парадоксальным образом приблизило Джалили к центру власти в Иране, поскольку он был назначен директором бюро по текущим вопросам в канцелярии Верховного лидера. Не важно, как сотрудники Хаменеи обнаружили Джалили и каковы были его конкретные функции, но служба в канцелярии и сама физическая близость к Хаменеи определили карьеру Джалили.
В 2005 году изгнание Джалили из министерства иностранных дел закончилось, когда Ахмадинежад, став президентом, назначил его заместителем министра иностранных дел по делам Европы и Северной Америки. В 2007-2013 годах Джалили занимал пост секретаря СНБ и с тех пор является представителем Хаменеи в этом Совете. Политическая репутация Джалили основывается в первую очередь на его послужном списке в СНБ, особенно на его роли переговорщика по ядерной программе и на его непростом политическом сосуществовании с Ахмадинежадом.
Джалили не был знаком с международным правом. Его стиль переговоров по ядерной проблеме характеризовался утомительными философскими абстракциями, издевательством над Западом, отрицанием Холокоста, а также обсуждением реальных или воображаемых заговоров против Ирана — словом, вопросами, не имеющими никакого отношения к обсуждаемой теме. Европейские и американские дипломаты восприняли эти театральные выходки Джалили как признак незаинтересованности Ирана в достижении какого-либо соглашения и как указание на иранское стремления создать ядерную бомбу. В результате во время пребывания Джалили на посту переговорщика по ядерной проблеме Совет Безопасности ООН принял три резолюции против Ирана.
Неуступчивость Джалили, его негибкость и неспособность использовать друг против друга мировые державы привели к глобальному консенсусу, направленному против Ирана, в результате чего на иранскую экономику были наложены беспрецедентные санкции.
Провал Джалили был очевиден для элиты режима и Хаменеи. Али Акбар Велаяти, самый долгоживущий министр иностранных дел Ирана и советник Хаменеи по внешней политике, публично заявил: «Дипломатия не равнозначна чтению проповеди контрагенту... Дипломатия — это не курс философии... Быть принципиальным не равнозначно негибкости... Дипломатия не означает ястребиность, а является активным и транзакционным взаимодействием... Искусство дипломатии заключается в том, чтобы защитить наши ядерные права и ослабить санкции, а не усилить их!».
Садег Харази, бывший посол Ирана во Франции, также раскритиковал неспособность Джалили маневрировать вне общих указаний, данных Хаменеи.
Джалили-кандидат точно также уклоняется от неудобных вопросов на президентских выборах. 15 июня во время телевизионного выступления его спросили: «Что вы будете делать как президент, если в ресторане появится женщина, не носящая хиджаб или недостаточно прикрытая? Власти закроют ресторан, владелец понесет экономические убытки, и возникнет конфликт?». Джалили ответил: «Мы должны понять стратегическую глубину вопроса. Иначе мы не сможем понять его смысл». Когда автор вопроса продолжил, он спросил: «Так что же мы должны делать до тех пор, пока не постигнем стратегическую глубину вопроса?». Джалили снова сослался на «стратегическую глубину» вопроса. Подобные ответы Джалили давал и в отношении цензуры и ограничений в Интернете.
Неуверенный в себе, не имеющий естественного электората, лишенный какого-либо видения будущего Ирана и послушный, Джалили напоминает покойного президента Эбрахима Раиси. Эти же качества Раиси привлекли к нему Хаменеи. Джалили, вероятно, воспользуется поддержкой примерно 30 % избирателей, которые обычно голосуют за кандидата, предпочитаемого Хаменеи. Однако, учитывая его ограниченную привлекательность для избирателей, он, скорее всего, добьется большего в условиях низкой явки; вероятность победы Джалили выше, если явка избирателей составит менее 40%.
Если Джалили победит на выборах, его деятельность на посту президента, скорее всего, не будет отличаться от деятельности его предшественника — Раиси. Суть этой политики заключается в полном подчинение прихотям Хаменеи и в публичных обвинениях [со стороны общества] в адрес президента, — обвинениях в недостатках системы. Во внешней политике и политике безопасности, которые определяются не президентом, а коллективным руководством режима, собранным в СНБ, Джалили, скорее всего, продолжит путь Роухани, но с меньшим политическим мастерством (Роухани, в конце концов, дольше всех занимал пост секретаря СНБ).
Следующий президентский срок
Вопрос о том, кто займет пост президента в Тегеране, имеет большое значение.
При Калибафе президентство Ирана было бы относительно сильным и напоминало бы президентство Акбара Хашеми Рафсанджани или Роухани: авторитарная модернизация, безжалостное подавление внутренней оппозиции и компетентное, хотя и несколько непримиримое, взаимодействие с миром.
Если Пезешкиан будет избран, он, скорее всего, столкнется с теми же трудностями, что и Хатами. Несмотря на невыполнение обещаний, его политический дискурс повысит уровень ожиданий, и общество будет требовать политических реформ, которые руководство страны не сможет и не захочет проводить. В то время как эта динамика, скорее всего, ослабит внутреннюю политику Пезешкиана, все остальные фракции позаботятся о том, чтобы его внешнеполитические инициативы потерпели поражение, чтобы он не смог поставить себе в заслугу переговоры с Соединенными Штатами и потенциальное ослабление санкций.
Между тем, президентство Джалили будет выглядеть как повторение президентства Раиси — в значительной степени неэффективного.