В течение пяти дней на прошлой неделе президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган передал Вашингтону два диаметрально противоположных послания, подчеркнув свои колебания в отношениях с Соединенными Штатами и, в более общем плане, с Западом. Это отражает его политику балансирования, которую он больше не в состоянии продолжать.

В своей речи 15 февраля, последовавшей за гибелью 13 турецких пленных (в иракском районе Гар, где произошли столкновения между турецкими войсками и Курдской рабочей партией, – прим.), Эрдоган дал залп по Вашингтону за то, что тот, по словам президента Турции «перешел на сторону террористов РПК». Он был возмущен позицией США, которые, казалось, воспринимали турецкую версию событий с недоверием (Турция обвинила РПК в казни пленных, – прим). Говоря о РПК и ее союзниках, Эрдоган сказал: «Вы утверждаете, что не встаете на сторону террористов, не встаете на сторону РПК, ОНС (Отрядов народной самообороны – курдской милиции в Сирии) и ПДС (Партии демократического союза – правящей партии в Автономной администрации северной и Восточной Сирии, которую Турция считает филиалом РПК, – прим.), но вы явно поддерживаете их».

Затем, в видеообращении к американской турецкой общине, сделанном 20 февраля, Эрдоган поддержал «стратегическое сотрудничество» между двумя странами. «Мы считаем, что наши общие интересы с Америкой намного перевешивают наши разногласия. Мы готовы и дальше укреплять наше сотрудничество с новой американской администрацией, основываясь на долгосрочной перспективе и беспроигрышном подходе», – сказал он.

Такие головокружительные повороты связаны не столько с турецко-американскими связями, сколько с внутренней политикой Турции и нерешительностью Эрдогана.

Для начала стоит отметить, что уже нельзя говорить о турецкой внешней политике в том виде, в каком мы ее знали прежде. С момента перехода Турции в 2018 году к системе исполнительного президентства, разработанной специально для Эрдогана, то, что делает Анкара, вряд ли является национальной внешней политикой, а скорее выглядит внешними отношениями, направленными на защиту и укрепление политического положения Эрдогана внутри страны и очень похоже на [современный] стиль общественных отношений. Чтобы лучше понять противоречия Эрдогана, нужно рассматривать дипломатический выбор Анкары не как внешнюю политику, а как расчет на обеспечение политического выживания Эрдогана или как рекламные трюки, нацеленные на повышение его имиджа дома.

Стратегия Анкары по игре США и России друг против друга в кризисных регионах, таких как Сирия, Ирак, Ливия, Восточное Средиземноморье, Черноморский бассейн и Нагорный Карабах, использовавшая серые зоны в американо-российских отношениях, завершилась в результате более напористых шагов США, России и Европы и, самое главное, смены караула в Вашингтоне. Администрация Джо Байдена и Кремль сигнализируют о том, что пришло время Эрдогану выбрать свою сторону.

Тем не менее, Анкара, похоже, не понимает, следует ли ей сделать решительный поворот в сторону Соединенных Штатов и Европы, традиционных союзников Турции, или сделать выбор в пользу более тесного партнерства с Россией и Китаем, как проповедуют евразийцы страны. В расколе, который становится все более заметным с прошлого года, сторонники Эрдогана разделились в вопросе о том, в каком направлении лучше служить его интересам.

Например, в феврале 2020 года Бурханеттин Дюран – глава проправительственного аналитического центра SETA и член Совета по внешней политике, консультирующего президента, – написал, что Соединенные Штаты должны стать более активными в удерживаемой повстанцами сирийской провинции Идлиб, чтобы обуздать Россию. Эта статья, написанная на фоне турецко-российской напряженности в Идлибе в то время, вызвала резкую реакцию ежедневной газеты «Айдынлик», рупора турецких евразийцев, которые горячо поддерживали сближение Анкары с Москвой.

А после победы Байдена на выборах в США Дюран писал, что «новые геополитические взаимозависимости» вынуждают Анкару и Вашингтон сотрудничать, призывая обе стороны «перевернуть все с ног на голову». Очевидно, Дюран и ряд других внешнеполитических экспертов, близких к Эрдогану, считают, что склонение к Соединенным Штатам и Европе и сохранение транзакционных связей с Западом лучше всего послужат внутренней повестке Эрдогана. Отражая это мышление, Анкара, похоже, пытается использовать кризис с Вашингтоном по поводу покупки российских систем ПВО С-400, чтобы добиться уступок, которые сыграли бы ей на руку дома. С точки зрения Анкары, хорошая уступка означала бы, что она откажется от С-400 в обмен на свободу действий для преследования РПК и ее союзников в Ираке и Сирии. Такие военные операции обещают большие успехи во внутренней политике (согласно соцопросам, около 70% жителей Турции поддерживают военные операции против РПК, – прим).

Однако вариант склонения к Соединенным Штатам и Европе – это не способ сотрудничества с фактическим союзником правительства Эрдогана, Партией националистического движения (ПНД), которая заманила Эрдогана в ловушку националистического и изоляционистского дискурса, а также евразийских и антизападных клик.

В начале февраля министр внутренних дел Сулейман Сойлу – фигура, близкая к ПНД (возможный преемник Эрдогана, – прим.) – обвинил Вашингтон в том, что он является реальным виновником попытки государственного переворота в Турции в 2016 году, как раз когда помощники президента пытались организовать телефонный разговор между Эрдоганом и Байденом. Резкая вспышка Сойлу, по-видимому, саботировала эти усилия, и Вашингтон осудил эти обвинения как «необоснованные и безответственные заявления... несовместимые со статусом Турции как союзника по НАТО и стратегического партнера Соединенных Штатов».

Учитывая обширную историю прагматических поворотов Эрдогана, многие наблюдатели ожидают, что он в конечном итоге выберет восстановление связей с Соединенными Штатами и Европой, хотя и с целью установления деловых, транзакционных связей, а не в качестве преданного сторонника США и ЕС. Скептики, с другой стороны, считают, что он достиг точки невозврата в антизападном евразийском сдвиге, который также является авторитарным и изоляционистским.

Автор этой статьи, однако, считает, что Эрдоган все еще не определился, изо всех сил пытаясь осознать, что 2021 год станет для него моментом истины; отсюда его частые колебания, которые накладывают свою цену на всю нацию, поскольку страдают международный авторитет и предсказуемость Турции.

Некоторое представление о намерениях Эрдогана, скорее всего, появится в ближайшее время. Его Партия справедливости и развития (ПСР) проведет большой съезд 24 марта, чтобы избрать своих лидеров на следующие три года. Новое руководство будет формировать политику ПСР в преддверии президентских и парламентских выборов, намеченных на 2023 год. Сообщается также, что Эрдоган планирует заменить некоторых министров и партийных лидеров в преддверии съезда. Все эти изменения дадут достаточно подсказок о том, в каком направлении движется Эрдоган.

Наблюдатели помнят дебаты в международных СМИ несколько лет назад о том, сместилась ли ось турецкой политики при Эрдогане. Пристегните ремни: в этом году мы узнаем ответ.