Демонстранты, в подавляющем большинстве своем молодые люди, безусловно, потрясли элиту страны своими выступлениями с лозунгом «Женщина, жизнь, свобода!», требованиями народовластия и более открытого общества. Какое-то время протесты были настолько масштабными, что исследователи Ирана задавались вопросом, не рухнет ли Исламская Республика.

Увы, этого не произошло. Для подавления демонстраций Тегеран прибег к силовым методам, арестовав тысячи участников. Он убил сотни людей в том числе в ходе жестоких публичных казней. Сегодня угли народного недовольства все еще тлеют, но пока что демонстрации утихли. По крайней мере, они не представляют непосредственной угрозы для режима.

Но иранская элита не успокаивается, и совсем по другим причинам. Верховному лидеру Ирана Али Хаменеи 84 года, и он имеет проблемы со здоровьем. По данным газеты The New York Times, в сентябре прошлого года Хаменеи серьезно заболел. Во время поездки в 2022 году, отправляясь к святыне, он сказал своим приближенным, что, возможно, это его последний визит, учитывая его возраст. В 2014 году он прошел курс лечения от рака простаты. Может быть сейчас Хаменеи относительно здоров, но он не будет жить вечно, и иранская элита обеспокоена тем, что произойдет после того, как он отправится на тот свет.

На бумаге они не должны быть так уж обеспокоены: формальная система выбора верховного правителя в Исламской Республике достаточно проста. Согласно иранской конституции, 88 членов Ассамблеи экспертов страны собираются на свое заседание и выдвигают кандидатов. Ассамблея экспертов никогда не раскрывала внутренних правил этой процедуры, но аналитикам известно, что этот орган обсуждает кандидатуры столько времени, сколько требуется для голосования, после чего отсеивает кандидатов по мере необходимости, пока не появится кандидат, имеющий большинство голосов.

Однако, в реальности, процесс выбора нового верховного лидера не так прост. Лишь немногие из членов ассамблеи, 60% из которых в настоящее время находятся в возрасте 70 лет и старше, обладают реальным политическим влиянием. Они лишь являются доверенными лицами ведущих политиков режима, его силовых структур и военного командования, а так же институтов, где эти подлинные лидеры доминируют. Причем, иранская элита раздираема разногласиями и с трудом достигает консенсуса. По сути, ее представители находятся в состоянии постоянного конфликта.

Разногласия и ожесточенное соперничество характеризуют отношения между всеми лагерями иранской элиты и внутри них. У иранских правящих кругов в настоящее время нет ни свода правил, ни сильных институтов, ни влиятельного органа, который мог бы регулировать их споры.

Учитывая все взаимное недоверие и вражду, борьба за преемника Хаменеи вряд ли будет упорядоченным соревнованием между двумя основными фракциями режима – умеренными и жесткими консерваторами. Более того, она вообще вряд ли будет упорядоченной. Вместо этого борьба, скорее всего, будет во многом похожа на ту, которая привела Хаменаи к власти в 1989 году – это будет оперативная, транзакционная и ожесточенная борьба. По мере роста противостояния различных кандидатов неожиданные альянсы могут возникать так же быстро, как и распадаться.

Более того, различные элиты могут использовать состязание для сведения счетов, нанесения ударов в спину друг другу и обнародования грязных секретов соперников. Эти силы будут манипулировать правилами, в той мере, в какой правила существуют. Конечный победитель может стать сюрпризом даже для самых информированных наблюдателей.

Единственное, о чем можно говорить с уверенностью, это то, что смерть Хаменеи приведет к большой неопределенности и хаосу.

В конце 1980-х годов мало кто предсказывал, что Хаменеи станет преемником аятоллы Рухоллы Хомейни на посту верховного лидера Ирана. Для начала, Хаменеи, который в то время был духовным лицом среднего звена, не обладал достаточными полномочиями для того чтобы стать верховным лидером. Высшие религиозные деятели Ирана считали его
легковесным человеком, не способный к установлению исламских правил – серьезное обвинение в государстве с теократическими чертами. В открытом письме, опубликованном в январе 1988 г, сам Хомейни заявил, что мнения Хаменеи «противоречат его изречениям» и утверждал, что Хаменеи не имеет правильного понимания важнейшей религиозной доктрины, которая оправдывает наличие верховного лидера.

У Хаменеи, безусловно, были друзья, и он накопил достаточно власти для того, чтобы стать претендентом на высший пост. Это случилось во многом благодаря его победам на президентских выборах в 1981 и 1985 гг. Но в то время президентство было в основном церемониальной ролью, лишенной реальных полномочий и авторитета.

Не менее существенно то, что Хаменеи принадлежал к правым политическим силам режима, которые считали, что верховный лидер не стоит выше традиционных религиозных законов и что государство должно уважать независимость частного бизнеса.

Однако в те годы исламистский режим в основном контролировался левыми. Эта фракция трансформировалась в сегодняшних реформистов, но в то время их отличало стремление к агрессивной внешней политике, к вытеснению инакомыслия и к создание высокоцентрализованной экономики. Левые исламисты одержали убедительную победу на выборах 1988 года, получив абсолютное большинство в парламенте Ирана. Молодой лидер левых Мир Хоссейн Мусави остался премьер-министром и в его кабинете министров преобладали левые. Высокие посты в судебной системе, включая председателя Верховного суда и генерального прокурора, также находились в руках левых исламистов.

Власть левых распространялась не только на гражданские институты. Годом ранее, в 1987 г., Хомейни неожиданно передал руководство Революционными комитетами – на тот момент это были самые страшные органы внутренней безопасности страны – левым оперативникам. Большинство рядового состава Корпуса стражей исламской революции Ирана (КСИР) поддерживало либо левых, либо аятоллу Хоссейна Али Монтазери, который в то время официально считался преемником Хомейни. Само руководство КСИР раскололось на правых и левых, причем Хомейни попросил отдать под трибунал двух генералов из правого крыла. Внутреннее окружение Хомейни, включая его сына, поддерживало более близкие отношения с левыми исламистами.

Как вообще Хаменеи удалось выйти на первое место? Это – одна из самых больших загадок Исламской Республики Иран, отчасти потому, что протоколы заседаний Ассамблеи экспертов остаются секретными. Но всего за два месяца до смерти Хомейни левые провели успешную кампанию за отстранение Монтазери как официально назначенного преемника Хомейни. В результате образовался конституционный вакуум. Ассамблея экспертов созвала
экстренное закрытое заседание. На нем члены конклава первоначально обсуждали возможность назначения нескольких высших руководителей вместо одного, но в итоге отказались от каких-либо соглашений о разделении власти. Затем они проголосовали за отклонение кандидатур наиболее видных высокопоставленных духовных лиц, включая Али Мешкини, председателя ассамблеи, чей влиятельный зять впоследствии возглавил иранскую разведку.

В конце концов, согласно историческим свидетельствам, члены собрания начали предлагать случайные имена, среди которых был Али Хаменеи. Спикер парламента Акбар Хашеми Рафсанджани поддержал президента Ирана.Правая партия была еще неустойчива, и некоторые ее члены проголосовали против Хаменеи. Но правым удалось заручиться поддержкой левых, чтобы избрать его. Как правые справились с этой задачей, сказать пока невозможно. Но Мешкини позже назвал этот «неожиданный» результат «спонтанным божественным вмешательством».

После избрания Хаменеи специальный совет немедленно пересмотрел конституцию Ирана, предоставив верховному лидеру беспрецедентный абсолютный мандат на управление страной, который затем был ратифицирован на противоречивом референдуме.

Придя к власти, новый верховный лидер быстро провел чистку своих врагов. За первые три года своего правления Хаменеи изгнал левых чиновников практически со всех ключевых постов. Он быстро назначил нового верховного судью. Командиры КСИР, придерживающиеся нон-конформистских взглядов, были выведены из руководства или даже посажены в тюрьму. Он добился исключения левых из участия в парламентских выборах.

К концу второго года своего правления Хаменеи установил жесткую процедуру проверки, которую должны были пройти все кандидаты в депутаты, прежде чем они могли бы выдвинуть свою кандидатуру для участия в выборах. Всего за несколько лет Хаменеи прошел путь от маргинального игрока до безоговорочного хозяина Ирана.

В отличие от других революционных режимов, таких как маоистский Китай, бывший Советский Союз или Вьетнам, Исламская Республика Иран так и не смогла создать партию или другую единую структуру, которая смогла бы управлять отношениями между элитами. Две наиболее значимые послереволюционные политические партии – Партия Исламской Республики и Организация моджахедов Исламской революции – распались.

Организация Исламской революции распались в 1980-х годах
из-за внутренних разногласий. Наиболее известная клерикальная организация – Ассоциация воинствующего духовенства, была распущена в 1980-е годы из-за внутренних раколов. Ассоциация воинствующего духовенства, была расколота на две фракции – правую и левую.

Сегодня на бумаге элита насчитывает около 120 партий,
претендующих на представление интересов правящих кругов, но ни одна из них не может считать большинство представителей элиты своими членами.

В Исламской Республике, конечно, существуют различные государственные структуры, которые теоретически представляют интересы всей страны. Но на практике эти органы постоянно конфликтуют.

Например, на протяжении последних двух десятилетий,
Министерство иностранных дел и Силы Кудс КСИР боролись за то, кто будет заниматься вопросами Афганистана, Пакистана и Ближнего Востока. Борьба продолжается, несмотря на то, что и министерство, и Силы Кудс возглавляют деятели жесткой линии. В августе 2022 года командующий Силами Кудс даже не позволил МИДу организовать встречу с влиятельным иракским шиитским священнослужителем Муктадой ас-Садром. В апреле заместитель руководителя иранского агентства по регулированию страховой деятельности публично призвал парламент отстранить от должности министра промышленности страны. Министерство культуры Ирана спорит с Национальной службой телерадиовещания по поводу того, кто из них имеет право на цензуру вещания.

Внутри иранских институтов бушуют и другие конфликты. В начале 2021 г. междоусобица в политбюро КСИР привела к отстранения от должности главы делового конгломерата КСИР. (Впоследствии смещенный руководитель был лишен права участвовать в президентских выборах). В феврале 2022 г. произошла утечка аудиозаписи, на которой запечатлены
Командиры КСИР, включая влиятельного генерала Касема Солеймани (он погиб в результате американского авиаудара в 2020 г.), которые ссорятся из-за причастности к масштабному делу о финансовой коррупции. Междоусобица внутри Радиовещательной компании Исламской Республики Иран привела к смене ее высшего руководства.

Аналогичные внутренние распри возникли среди сторонников жесткой линии, отвечающих за ядерные вопросы. Али Багери Кани, главный переговорщик по ядерной проблеме, недавно рассорился с Саидом Джалили, своим бывшим начальником, из-за проекта соглашения с США. Багери вывел из состава команды переговорщиков сторонника Джалили.

В Иране неформальная власть элит всегда была выше, чем власть официальных бюрократических организаций, что, как правило, делает такие межличностные споры более важными, чем институциональные конфликты. Но эти личные разборки редко связаны с политическими разногласиями или идеологическим противостоянием. Напротив, за конфликтами стоят частные амбиции, направленные на получение власти и контроля над государственными ресурсами и экономической рентой. Эгоистическая природа этой вражды означает, что элиты будут бороться друг с другом, даже в ущерб их фракциям. Более того, они будут бороться, даже если это подорвет их способность управлять страной.

Это особенно ярко проявилось во время президентских выборов в июне 2021 года. Некоторые лидеры реформистов бойкотировали выборы. Несколько консервативные кандидаты распространяли слухи о том, что лидировавший в жесткой конкурентной борьбе консерватор Ибрахим Раиси был отстранен от участия в выборах. Они утверждали,
например, что Хаменеи запретил ему становиться кандидатом.

В итоге Раиси победил. Но разногласия в консервативной элите были настолько острыми, что президент смог объявить о своем выборе вице-президента только через два месяца после победы. Еще несколько месяцев ушло на то, чтобы назвать имя главы центрального банка, поскольку различные группы интересов в его лагере боролись за эти посты. В связи с обвалом иранской валюты в декабре 2022 г. Раиси пришлось заменить главу банка на человека, связанного с другой группой.

Хаос в иранской политике возник еще до Хаменеи. Но нынешний верховный лидер лидер мало что сделал для наведения порядка в системе. Напротив, именно Хаменеи создал персоналистский тип правления, при котором элита так и не смогла выработать структуры и процедуры,
способные урегулировать их конфликты или агрегировать их разнообразные интересы. Это, в свою очередь, сделало власть неустойчивой и привело к постоянной смене руководителей.

Представители иранских элит воспринимают государственные институты не как площадки для реализации своих идей или проектов организованных политических групп, а как временные вотчины, пребывая в которых они могут эксплуатировать государственные ресурсы и реализовывать свои личные цели. Как ни странно, это также делает их институциональную базу малопригодной для реализации их программ, направленных на максимизацию власти.

Пожалуй, самый яркий и свежий пример – Садек Амоли Лариджани, бывший председатель Верховного суда Ирана, бывший член Совета стражей (органа, который может накладывать вето на принятые законы или вносить поправки в законодательство) и нынешний председатель Совета целесообразности (органа, который разрешает споры между парламентом и Советом стражей). Несмотря на все его институциональные позиции, которые, как полагали многие аналитики, указывают на то, что он является преемником Хаменеи, Лариджани больше не обладает значимой властью. Одно из его доверенных лиц было приговорено к 31 году тюремного заключения за коррупцию. Другой человек из его главных бывших ставленников, печально известный прокурор Аббас Джафари сейчас водит такси по улицам Тегерана.

Такая нестабильность, скорее всего, будет характерна и для процесса, в ходе которого будет выбран преемник Хаменеи. Процесс будет довольно хаотичным, со множеством
спойлеров и с малым числом искренних посредников.

Кандидаты, которые сегодня кажутся фаворитами, включая Раиси и сына верховного лидера Моджтабу Хаменеи, могут быстро утратить свое влияние. Элиты, которые были отвергнутые существующим политическим порядком, будут стремиться извлечь выгоду из происходящего.

Вакуум власти в Иране – самый большой с 1989 года. То, что Иран является благодатной почвой для народных волнений только усиливает неопределенность.

Единственное, что ясно: современная иранская элита не готова к этому моменту. Она вообще редко бывает готова к каким-либо потрясениям, как показала ее медленная, вялая, а затем очень жестокая реакция на протесты. Столкнувшись с кризисом, иранская элита просто импровизирует и выкарабкивается из него. Ее борьба не закончится, когда завершится процесс смены власти: следующий лидер Ирана, скорее всего, будет столь меркантильным, как и предыдущий.