Объявление Турцией национального траура и восхваление покойных президента Ирана Эбрахима Раиси и министра иностранных дел Хоссейна Амир-Абдоллахиана не помогут забыть о многочисленных геополитических противоречиях между двумя странами.
Раиси и Амир-Абдоллахиан погибли 19 мая, когда их вертолет разбился в горном районе провинции Восточный Азербайджан на северо-западе Ирана. По просьбе Тегерана Анкара направила свой беспилотник Akinci и идентифицировала место крушения, что позволило иранским спасателям добраться до обломков утром 20 мая. Позднее в тот же день президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган на пресс-конференции похвалил своего покойного иранского коллегу и объявил день траура, «чтобы разделить глубокую скорбь, которую несет народ Ирана».
Но в то же самое время, смерть Раиси вывела на поверхность скептическое отношение турок к Ирану. Некоторые турки вспомнили нелестные прозвища иранского президента, такие как «мясник Тегерана» и «висельник», которые он получил за свою роль в казни нескольких тысяч противников режима в 1988 году. Многие также подвергли сомнению решение Эрдогана объявить официальный день траура. Критики отметили, что администрация Раиси не оказала подобной любезности после двойного землетрясения в 2023 году, в результате которого в Турции погибло более 50 000 человек.
Тем временем группы по защите прав женщин напомнили своей аудитории о жесткой позиции Раиси в отношении иранских женщин и законах об обязательном ношении хиджаба, об убийстве Махсы Амини и о последующих массовых протестах, потрясших Иран в 2022 году.
Как отметили эксперты Al-Monitor, чувство недоверия и множество геополитических противоречий между Ираном и Турцией никуда не исчезнут, просто некоторые вещи будут приостановлены на время, пока Иран занят выборами преемника Раиси. Последний сам рассматривался как потенциальный преемник 85-летнего верховного лидера Али Хаменеи.
В особенности армяно-азербайджанский вопрос и проблемы, связанные с Ираком будут омрачать отношения Анкары и Тегерана.
Институционализированное недоверие и соперничество из-за беспилотников
Турция и Иран сотрудничают по таким вопросам, как торговля и энергетика, и в целом согласны по палестинскому вопросу. Но они расходятся во мнениях по целому ряду других региональных проблем, включая Армению и Азербайджан, Ирак и Сирию.
«Даже идентификация места крушения Раиси турецким беспилотником стала источником соперничества», — сказал в интервью изданию Al-Monitor Ариф Кескин, аналитик по Ирану и Ближнему Востоку, работающий в Анкаре. «Даже если заявления и соболезнования носят позитивный характер, геополитические реалии давят на все процессы», — добавил он.
В то время как турецкие СМИ вели прямую трансляцию миссии Акинджи в Иране, — беспилотника, который обнаружил место крушения Раиси, многие издания и наблюдатели в Иране отрицали, что турецкий беспилотник нашел обломки самолета. Тот факт, что Иран, который может похвастаться мощными проектами по созданию беспилотников и ракет, не имел собственного беспилотника с электрооптическими датчиками, чтобы обнаружить место крушения своего президента, и был вынужден обратиться за помощью к Турции, стал предметом гордости для многих турок.
«Недоверие и страх, основанные на прошлых разногласиях, приводят к тому, что Турция и Иран, хотя и не враждуют сегодня, но и не могут наладить синергию, — сказал Кескин в интервью Al-Monitor. — Маятник всегда качается между сотрудничеством и напряженностью. Отчасти причина в том, что трудно сформулировать общую концепцию, общую основу для отношений».
По мнению Джавада Хейран-Ния, директора группы по изучению Персидского залива в Центре научных и стратегических исследований Ближнего Востока, некоммерческой организации в Тегеране, смерть Раиси не приведет к каким-либо изменениям в отношениях с Турцией.
«Отношения Тегерана с Анкарой сопровождались взлетами и падениями, но географическая близость обусловила своеобразный прагматизм во внешней политике Ирана», — сказал он Al-Monitor.
Что касается вопросов, которые создают геополитическое соперничество между двумя странами, Кескин сказал, что трудно установить иерархию. «Отдельные проблемы не наносят серьезного ущерба. Но хотя проблемы могут казаться разрозненными, это не так — собранные вместе, они образуют серьезную корзину конфликтов», — утверждает он.
Ирак, проект «Дорога развития» и РПК
Ирак — это, пожалуй, самый сложный вопрос, влияющий на отношения между Турцией и Ираном. Проект «Дорога развития», также известный как «Сухой канал», который соединит иракский Большой порт в Аль-Фау у Персидского залива со средиземноморским побережьем Турции, а затем с Европой через новые железнодорожные и автомобильные сети, теперь имеет финансовую поддержку со стороны ОАЭ и Катара.
Анкара опасается, что Тегеран использует свое значительное влияние на группы ополченцев в Ираке, чтобы сорвать проект. Иран опасается, что проект снизит его значение в региональных и глобальных транспортных и логистических сетях.
Другой проблемой в отношениях между странами является Рабочая партия Курдистана (РПК), которая борется с турецким государством за независимость и автономию с 1984 года. В начале текущего года Ирак объявил курдскую организацию вне закона. Во время визита Эрдогана в Багдад и Эрбиль 22 апреля Турция подтвердила свое намерение расширить трансграничную военную операцию на севере Ирака, чтобы предотвратить деятельность РПК.
В этом контексте, как стало известно Al-Monitor, Анкара попросила Тегеран использовать свое влияние на Патриотический союз Курдистана (ПСК), базирующийся в иракском курдском городе Сулеймания, чтобы заставить его прекратить сотрудничество с РПК и с возглавляемыми сирийскими курдами Силами демократической Сирии (СДС), главным союзником Запада в коалиции по борьбе с ИГИЛ* в Сирии. СДС, по мнению Турции, являются «ответвлением РПК». Но пока что Тегеран не предпринимает никаких шагов в этом направлении, по словам источников, которые проинформировали Al-Monitor.
Турция обвиняет ПСК, одну из двух доминирующих политических партий в региональном правительстве Курдистана на севере Ирака, в сотрудничестве с РПК. В прошлом году в апреле Анкара закрыла свое воздушное пространство для полетов в международный аэропорт Сулеймании и из него на том основании, что в аэропорт «проникли террористы РПК».
Ранее в этом месяце министр обороны Турции Яшар Гюлер открыто раскритиковал Иран по вопросу РПК, — вопросу, которого Анкара в прошлом в основном избегала в переговорах с Тегераном. Вот что он сказал: «Мы говорим нашим иранским друзьям: «Смотрите, [подразделения РПК] переместились из этой точки в ту. Мы видим это с наших беспилотников». Наши иранские друзья отвечают: «Мы смотрели, но там никого не было». Это непорядочно. Конечно, мы обеспокоены».
Армения-Азербайджан
У Анкары есть опасения по поводу иранского влияния в Ираке. Со своей стороны Тегеран обеспокоен тесными связями между Турцией и Азербайджаном и возможностью нормализации отношений Турции с союзной Ирану Арменией.
Одним из насущных вопросов является Зангезурский коридор, который соединит собственно Азербайджан с его Нахичеванским эксклавом, не имеющим выхода к морю, расположенным между Турцией, Арменией и Ираном. Тегеран опасается, что Анкара и Баку, применив силу или договорившись с Ереваном, могут завершить строительство Зангезурского коридора и отрезать Иран о сухопутной связи с Кавказом и Россией.
Редко упоминаемый, но всегда актуальный вопрос для иранских лидеров — это отдаленная, но не невозможная динамика, которая может угрожать его территориальной целостности. Улучшение связей между Турцией и Азербайджаном и их экономическое и геополитическое положение может привести к сепаратистским настроениям среди азербайджанского меньшинства Ирана.
Хотя многие иранские азербайджанцы настроены патриотично, а многие ведущие семьи Ирана были выходцами из Иранского Азербайджана в имперские и послереволюционные времена, Тегеран проявляет повышенную бдительность в связи с появлением пантюркистских настроений среди некоторых своих граждан.
Влияние на ХАМАС
Несмотря на то что Турция и Иран критически относятся к войне Израиля в Газе и поддерживают создание независимого палестинского государства, они также борются за влияние на ХАМАС.
В этом контексте Турция и Иран расходятся во мнениях по целому ряду вопросов. Иран не является явным приверженцем двухгосударственного решения палестино-израильского конфликта и хочет сохранить ХАМАС в рамках своей «Оси сопротивления» (ближневосточной коалиции проиранских ополчений).
Турция, напротив, поддерживает идею независимого палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме, существующего бок о бок с Израилем. Администрация Эрдогана хочет, чтобы ХАМАС оставался в сфере влияния близких ей «Братьев-мусульман»*, утверждая, что даже добилась от ХАМАС согласия на разоружение после создания независимого палестинского государства.
С 7 октября Анкара пытается расширить свою роль посредника между Израилем и ХАМАС. Иран, тем временем, мобилизовал своих региональных посредников, чтобы оказать давление на Израиль и его главного сторонника — Соединенные Штаты. В ночь с 13 на 14 апреля в ответ на израильское нападение на свою дипломатическую миссию в Дамаске Иран нанес массированный удар по Израилю с помощью беспилотников и ракет, что стало первым случаем прямой атаки Тегерана на Израиль.
Сирия: замороженный, но не забытый конфликт
Гражданская война в Сирии, начавшаяся в 2011 году, в наши дни [на первый взгляд] затихла. Но она стала событием, которое отравило многолетние позитивные тенденции в турецко-иранских отношениях. В конце 1990-х и на протяжении 2000-х годов Турция и Иран расширяли свои торговые, энергетические и туристические связи — особенно в рамках концепции Эрдогана по углублению сотрудничества с региональными игроками в качестве альтернативы традиционным союзникам Анкары на Западе.
В 2009-2010 годах Эрдоган вместе с президентом Бразилии Луисом Инасио Лулой да Силвой прилагали все усилия, чтобы преодолеть разногласия между Западом и Ираном по поводу ядерной программы последнего. Лидеры двух стран добились от Ирана согласия вывезти часть обогащенного урана за пределы страны и замедлить процесс обогащения до тех пор, пока не будет достигнуто более комплексное решение. Эта сделка сорвалась, когда члены Совета Безопасности ООН ввели новые санкции против Ирана в 2010-2011 годах.
А сразу после этого Турция и Иран оказались на разных концах геополитического уравнения, когда революция «арабской весны» в Сирии переросла в гражданскую войну, в которой погибли сотни тысяч человек и миллионы были вынуждены покинуть свои дома.
В то время как Анкара поддерживала [суннитскую] оппозицию и вооруженные группировки, выступавшие против президента Сирии Башара Асада, Тегеран поддерживал режим Дамаска.
Вместе с Россией, другим главным сторонником режима Асада, эти три страны сформировали так называемый Астанинский процесс, направленный на поиск политического решения гражданской войны, но этот процесс мало что изменил, кроме как «заморозил» ее в какой-то мере. Будущая вспышка в Сирии — например, в результате потенциального ухода США и/или дополнительных турецких атак против СДС — может добавить новую напряженность к длинному списку геополитических проблем, стоящих перед Турцией и Ираном.