Политическая модель Турции уже давно потеряла свой блеск, но растущий дипломатический кризис в отношениях с не менее непостоянной администрацией президента США привел экономику страны к полноценному валютному кризису.
За последние 12 месяцев турецкая лира потеряла почти половину своей стоимости. А поскольку турецкие банки и фирмы берут значительные займы в иностранной валюте, свободное падение лиры грозит привести к краху большую часть частного сектора.
Президент Реджеп Тайип Эрдоган, победив на первых выборах после того, как в июне 2018 года Турция официально перешла от парламентской к президентской системе, теперь управляет страной автократически. Он опирается на министров правительства, которых выбирают скорее по их лояльности (и семейным связям с ним), чем по их компетентности.
Более десяти лет финансовые рынки давали Эрдогану, который был премьер-министром до 2014 года, преимущество и обеспечивали турецкую экономику легкими кредитами. Экономический рост стал зависеть от постоянного притока иностранного капитала для финансирования внутреннего потребления и инвестиций в жилье, дороги, мосты и аэропорты. Такой вид экономической экспансии редко заканчивается хорошо. Единственный реальный вопрос заключался в том, когда произойдет кризис.
Непосредственным толчком послужило решение администрации Трампа использовать санкции (и угрозу их введения), чтобы заставить Турцию освободить Эндрю Брансона, американского пастора-евангелиста из Измира, арестованного во время чисток, последовавших за неудавшимся переворотом против Эрдогана в июле 2016 года. В ходе репрессий было арестовано 80 000 человек, уволено 170 000 человек, закрыто 3000 школ, общежитий и университетов, уволено 4400 судей и прокуроров.
Эти драконовские меры были приняты в условиях чрезвычайного положения, как правило, по приказу окружения Эрдогана. Сопротивление приостановке основных свобод было минимальным, поскольку СМИ находятся под жестким контролем, а гражданское общество оказалось к тому моменту выхолощено репрессиями и последующей атмосферой страха. Брансон – лишь один из многих тысяч обвиняемых в терроризме в ходе репрессий после 2016 года.
Как и в случае любого финансового кризиса, вызванного неустойчивой экономической политикой, поиск выхода из него требует как немедленных, так и среднесрочных мер. В краткосрочной перспективе экономика нуждается в мерах по укреплению доверия для стабилизации финансовых рынков. Центральному банку Турции, возможно, придется повысить процентные ставки, несмотря на глубокое неприятие такого шага Эрдоганом. Необходима конкретная и заслуживающая доверия программа ужесточения фискальной дисциплины и реструктуризации задолженности частного сектора. Возможно, придется обратиться за временной финансовой помощью к Международному валютному фонду.
Но эти краткосрочные меры не решат долгосрочную проблему хрупкости экономики, которая коренится в персоналистской автократии, возведенной Эрдоганом.
В Турции никогда не было безупречной демократии. До прихода Эрдогана к власти в 2003 году ее демократия четыре раза прерывалась военными переворотами. Но у нее все же были политические сдержки и противовесы, которые в какой-то мере сдерживали даже военных, и власть неоднократно переходила из рук в руки в результате все более честных и свободных выборов. Со времен окончания Второй мировой войны ни один человек не получал бесконтрольных автократических полномочий. Начав со слабой базы, когда в 1946 году была введена многопартийная демократия, гражданское общество развилось до такой степени, что правительства проводят встречи с деловыми ассоциациями, профсоюзами, учеными, прессой и различными другими группами частных интересов.
В первые годы своего правления, когда он еще чувствовал угрозу со стороны военных и секуляристской элиты, Эрдоган на словах отстаивал демократию и права человека. Он делал увертюры в сторону давно подавляемого курдского меньшинства. Отечественные либералы и сторонники на Западе были введены в заблуждение «демократическим исламизмом», в который они отчаянно хотели верить.
Но даже в то время, когда он получал похвалы на Западе, Эрдоган начал уничтожать независимые СМИ с помощью огромных штрафов. Он также подорвал верховенство закона с помощью сфабрикованных судебных процессов против генералов и ведущих светских деятелей. Дальнейшее движение Эрдогана к авторитаризму ускорилось после того, как он порвал со своим союзником, базирующимся в США мусульманским религиозным деятелем Фетхуллахом Гюленом и его последователями, и еще больше ускорилось после попытки военного переворота в 2016 года.
После июньских выборов, говорит Эрдоган, «старая Турция уступила место новой Турции». В новом порядке, установленном этой Второй турецкой республикой, любой вызов его власти может быть расценен как измена.
Эрдоган ставит себе в заслугу все, что идет хорошо, а в неудачах обвиняет темные силы – часто неназванных иностранных заговорщиков. Прославление его собственной личности, видимость непогрешимости и, в конечном итоге, политическое выживание представляются как высшие цели Турции. Все остальные цели, будь то рост производительности, сохранение иностранных друзей, улучшение образования или залечивание социальных ран, отходят на второй план по сравнению с укреплением его власти. А в обмен на жертвенные заслуги перед турецкой нацией он имеет право быть выше всех законов и обогащать себя и своих приближенных.
Логика новой политической системы Турции восходит к османскому «кругу справедливости», который делил население на налогоплательщиков и небольшую элиту, освобожденную от налогов, во главе с султаном. Правитель подчинялся только шариату (исламскому закону), хотя на практике он сам определял, что это значит. «Круг справедливости» был официально отменен в 1839 году указом, положившим начало эпохе реструктуризации. Почти два века спустя Эрдоган вернул Турцию в прошлое, которое поколения реформаторов пытались оставить позади.
Система, которую установил Эрдоган, не оставляет места для компетентных политиков или бюрократов у руля экономики. Они были вытеснены, потому что их цели выходят за рамки корыстных интересов лидера. Страх мешает честному обсуждению вопросов. Бизнесмены, ученые и журналисты, занимающие ведущие позиции в своих областях, замолчали в интересах самосохранения. Его окружение заполнено людьми, всегда говорящими ему «да», которые стремятся удовлетворить его чувство всезнания и величия. Даже лидеры оппозиции в беззубом парламенте Турции становятся его сторонниками, когда он дает понять, что отсутствие поддержки будет расценено как помощь врагу.
Нескольким смелым диссидентам позволено существовать на периферии общественного дискурса, чтобы обеспечить видимость свободы слова. Но они ведут нестабильную жизнь, всегда рискуя быть арестованными. Это предупреждение для других о необходимости оставаться в рамках.
Рано или поздно экономическое давление заставит Турцию принять меры, которые стабилизируют ее валюту и финансовые рынки. Но это не оживит долгосрочные частные инвестиции, не вернет талантливых людей, которые массово покидают страну, и не создаст атмосферу свободы, которая позволит Турции процветать. Как показали Китай и другие азиатские страны, некоторые автократии могут процветать, если их лидеры отдают приоритет разумной экономической политике. Но когда экономика становится просто еще одним инструментом для усиления личной власти президента, она, как мы сейчас видим, неизбежно платит цену.
