С тех пор как 15 августа Афганистан пал перед талибами, страна погрузилась в нищету, голод, страдания, конфликты и неопределенность. Сотни тысяч людей бежали, и еще многие пытаются бежать. Закон и порядок распадаются. У Афганистана нет друзей в международном сообществе, а у «Талибана», который сам раздираем фракционными спорами, нет дипломатических партнеров.

Журналисты Foreign Policy поговорили с Рахматуллой Набилом, бывшим главой афганской разведки – Национального управления безопасности (НУБ), о проблемах, стоящих перед страной. Набиль покинул правительство бывшего президента Афганистана Ашрафа Гани в 2015 году, недовольный его политикой раскола и терпимостью к коррупции, но продолжает внимательно следить за Афганистаном и регионом. В беседе с Foreign Policy он рассказал о проблемах, стоящих перед талибами, о растущем сопротивлении и ответственности бывших чиновников, которые разграбили страну и теперь живут за границей.

– Какова ваша оценка ситуации с безопасностью в Афганистане?

– Я думаю, что талибы немного просчитались. В 1996 году общественность восприняла их как ангелов-спасителей. В то время я был в Кабуле – люди забрасывали их цветами, потому что они были сыты по горло конфликтом между полевыми командирами. Сейчас ситуация совершенно иная. Ожидания высоки, поколение сменилось, и, по крайней мере в недавнем прошлом, была система – там были коррупция, монополия на власть, но система существовала. Более 60-65% афганцев в возрасте 30 лет и моложе никогда не переживали эпоху «Талибана». И потом, в то время мулла Мохаммад Омар обладал харизмой лидера «Талибана». Сейчас никто не знает, как думает лидер талибов мулла Хайбатулла [Ахундзада], как думает премьер-министр мулла Хасан [Ахунд], как думает заместитель лидера талибов и министр внутренних дел Сирадж Хаккани.

(Сирадж Хаккани возглавляет фракцию талибов, связанную с «Аль-Каидой» (запрещенной в РФ), за его голову в США назначена награда в 5 млн долларов. – Прим.).

Ситуация с безопасностью ухудшается в некоторых районах. В Нангархаре ежедневно происходит два-три случая обезглавливания. Нищета нарушает закон и порядок. Ситуация с безопасностью ухудшится зимой, но весна станет серьезным вызовом для афганцев, для талибов, поскольку экономическая ситуация плохая, а внутренний конфликт обостряется. (Во время американской оккупации Афганистан получал финансирование от различных государств и десятков международных организаций, причем размеры этой помощи составляли до 40% ВВП. Из этих средств финансировались образование, здравоохранение и другие общественные службы. Теперь Афганистан не получит эти средства в прежних объемах. Кроме того, США вывезли все золотовалютные запасы страны. В результате, согласно подсчетам экономистов, талибы располагают лишь 1\10 частью средств, необходимых для функционирования государства. Афганская валюта обесценилась. Наконец, следует помнить, что во время правления США и их марионеточного режима экономика Афганистана быстро росла, причем годовой рост ее ВВП иногда выражался в двузначных цифрах. Хотя результаты этого роста съедали коррупция и быстрый рост населения страны, по крайней мере образованная часть афганцев в городах привыкла к определенному уровню жизни, который в настоящее время утрачен. – Прим.).

Существует множество факторов, благоприятствующих вербовке в ряды ИГИЛ (организация запрещена в России) в провинции Хорасан. Я получаю сообщения из разных районов от тех, кто остался в рядах ANDSF) Афганские национальные силы обороны и безопасности). Есть информация о том, что, в поисках хоть какой-то защиты некоторые люди присматриваются к ИГИЛ или даже видят в нем лучшую платформу для себя, к сожалению.

– С какими проблемами сталкиваются талибы и какие проблемы они создали для своих сторонников в Пакистане, Иране, России и Китае?

– Если они внесут некоторые изменения и включат в свою систему образованных афганцев, технократов или женщин, они потеряют поддержку своих пехотинцев, которым 20 лет промывали мозги, говоря, что победивший «Талибан» будет внедрять законы шариата: ни женщин, ни технократов, ни тех, кто работал на марионеточное правительство американских оккупантов. Это был единственный способ вербовки бойцов. Если они уступят давлению международного сообщества, то потеряют двигатель войны. И они боятся, что молодое поколение их бойцов может присоединиться к ИГИЛ – Хорасан, у которого есть региональная повестка дня.

Если они потеряют поддержку населения из-за неспособности облегчить бедность или справиться с экономической ситуацией, это скажется на их легитимности во всем регионе. Россия, Иран, Пакистан – все они ведут двойную игру.

Иран вначале думал, что сможет работать с «Талибаном», когда Соединенные Штаты уйдут из региона. Они хотят иметь отношения с талибами, потому что талибы не контролируются Соединенными Штатами и иранцы могут уменьшить давление санкций США, торгуя через Афганистан. Теперь иранцы видят, что монополия на власть находится в руках небольшой группы – ни шиитов, ни хазарейцев там нет, и поэтому они беспокоятся о своих стратегических интересах. (Шиитская теократия Ирана сотрудничает с некоторыми группировками шиито-хазарейцев Афганистана. – Прим.)

Русские ведут двойную игру, пытаясь использовать как мягкую, так и жесткую силу, через Узбекистан, который может помочь в реализации крупных проектов, и Таджикистан, где они разрешили базироваться сопротивлению на случай, если они понадобятся им в будущем.

Китайцы вначале были в восторге, так как думали, что смогут использовать талибов для контроля над движением за независимость Восточного Туркестана (уйгурская группа, оспаривающая власть Пекина над китайским регионом Синьцзян). Но теперь они видят, что это не так, поскольку региональные террористические организации обладают большей властью в Афганистане, чем «Талибан», на севере Афганистана, где базируется движение.

Внутри «Талибана» тоже не все просто. Хаккани взял под контроль Кабул, и Сирадж Хаккани превращает министерство внутренних дел в суперминистерство, через которое он хочет контролировать границы, аэропорты, паспорта, губернаторов районов и начальников полиции. У него есть свои служба безопасности и разведки.

Министерство обороны не будет сильным, потому что они считают, что поскольку они не воюют с другой страной, им не нужна сильная армия – всего 60 000 или 70 000, чтобы найти место для своих солдат и командиров корпусов. Это усиливает напряженность между фракциями.

Пакистан бросил все свое влияние на поддержку Хаккани, чтобы тот стал «суперминистром». Но они обеспокоены тем, как талибы пока ведут себя. Если «Талибан» развалится, Пакистан заплатит очень высокую цену, потому что они потратили 20 лет и потеряли много международной поддержки. Они пытаются убедить талибов включить в свою систему пропакистанских технократов в обмен на лоббирование международного признания. И они опасаются ответной реакции со стороны пакистанских талибов, потому что победа «Талибана» подняла боевой дух всех экстремистских групп во всем мире.

Это множество различных вызовов: международные, региональные, внутренние, экономический коллапс, сопротивление женщин, сопротивление нового поколения. Афганистан изменился. Пока что кажется, что талибы не изменились.

– Насколько заслуживает доверия антиталибское движение сопротивления, собравшееся в Таджикистане вокруг своих лидеров – Ахмада Масуда и бывшего вице-президента Афганистана Амруллы Салеха?

– Сопротивление еще не имеет единства идеи и цели. Это займет некоторое время. Я уверен, что не будет только одного сопротивления под руководством Ахмада (сын покойного лидера антиталибской коалиции Ахмад Шаха Масуда). Возможно, будет несколько других сил с разными подходами и стратегиями. Такие люди, как я, составляющие большинство, считают, что мы не должны настаивать на вооруженном конфликте, а должны попытаться организовать сопротивление в борьбе за умеренную систему, в которой традиционное и современное общества Афганистана придут к единому решению, потому что мы игнорировали друг друга в течение 40 лет. Коммунисты игнорировали традиционное общество в деревнях. Моджахеды и талибы игнорируют образованных афганцев. Мы должны найти средний путь, при котором каждый будет видеть себя вместе c другими в рамках системы. Монополия на власть не должна быть частью любой дискуссии, будь то по этническому признаку или образу мышления, поколению или полу.

– Талибы остаются крупнейшим в мире картелем по производству наркотиков и торговле ими, контролируя мировой рынок героина и недавно перейдя на метамфетамины. Почему об этом не говорят больше?

– Один из главных пунктов повестки дня России – убедить талибов прекратить наркобизнес, потому что Россия очень уязвима из-за этого. Иран получает от этого выгоду, поскольку большинство этих наркобаронов платят около 2000 долларов налога за килограмм за безопасный проход через границу. В Пакистане некоторые военные делают то же самое, перевозя наркотики из Чамана в Карачи. Вот почему об этом никто не говорит.

Что касается западных стран, то они надеются, что по мере того, как в Афганистане все наладится, эта ситуация тоже постепенно изменится. Западный альянс не смог ничего сделать с наркотиками за 20 лет своего пребывания в Афганистане, и теперь они не воспринимают это так серьезно. Вот почему никто не говорит о наркотиках.

– Прошло более двух месяцев с тех пор, как бывший президент Ашраф Гани и его команда бежали из Афганистана на фоне обвинений в хищении государственных средств. Считаете ли вы, что они должны предстать перед судом?

– Все, кто был причастен к этому в течение последних 20 лет, должны попасть под расследование и быть привлечены к ответственности, не только Гани. Но он должен оказаться в начале списка.

Необходимо расследовать очень многое: от помилования людей, разграбивших Кабульский банк, до развала вооруженных сил. Это помогло бы тем афганцам, которые верили в демократию и пожертвовали своими жизнями, в то время как другие, приехавшие из-за рубежа и разграбившие страну, сейчас живут безбедно. Никому не должно быть позволено чувствовать, что все, что они там делали, не подлежит ответственности – включая меня, поскольку я был главой НСР, и многие талибы думали, что на моих руках кровь афганцев. Я уволился в конце 2015 года, и причина была в том, что я не был согласен с монополией Гани на власть, с этническим доминированием пуштунов, коррупцией, непотизмом, нарушениями прав человека. Все это должно быть расследовано, и должно быть применено правосудие переходного периода.

Это займет много времени, но международное сообщество может помочь, и могут помочь правительства стран, куда бежали люди, укравшие много денег. Эти правительства знают, сколько у них денег, и они могут заморозить их активы. Эти деньги должны быть возвращены афганскому народу, для которого они предназначались, народу, который сейчас борется за то, чтобы пережить зиму, в то время как в разных странах люди наслаждаются своей шикарной жизнью, и их не беспокоит то, что произошло в Афганистане.