Шиито-хазарейцы – это ираноязычные шииты смешанного (монгольского, тюркского, иранского) происхождения, населяющие Афганистан, Иран и Пакистан. В Афганистане этот 7-миллионный народ подвергается убийствам со стороны ИГИЛ и талибов, для которых шииты – еретики, заслуживающие наказания.

В Иране их жизнь (несмотря на то что Иран представляет собой шиитскую теократию и проповедует идею экспорта своей религиозно-политической системы в другие страны как якобы наилучшей для мусульман) похожа на ад – она состоит из безжалостной эксплуатации, полицейского насилия, концлагерей и депортаций. 3 миллиона шиито-хазарейцев составляют низы рабочего класса Ирана – это самые бедные и эксплуатируемые люди в стране, лишенные прав. Некоторым из них предлагают записаться в батальон Фатимиюн, с тем чтобы принять участие в сирийской войне на стороне Асада и его союзника – Ирана. Выжившим обещают деньги и иранское гражданство, но их могут обмануть...

Советское вторжение в Афганистан в 1979 году вынудило их покинуть свои дома, но спустя десятилетия миллионы афганцев сталкиваются с преследованиями в Иране.

Абдул-Али точно не знает своего возраста, но считает, что ему исполнилось 65 лет несколько лет назад.

Он подходит к переполненной тележке, стоящей рядом с мусорной свалкой на краю улицы. Фарух, его семилетняя внучка, пользуется остановкой, чтобы съесть немного конфет.

Сегодня вечер пятницы. Дороги древнего города Йезд полны пластиковых стаканчиков, остатков еды и картонных коробок, сложенных лавочниками.

Абдул-Али работал дворником в Йезде с 1979 года, когда переехал в Иран из Афганистана в начале советской оккупации. Он болен. Врачи предупредили его, чтобы он перестал работать, но он не может: лекарства для его спины слишком дороги.

Самое главное, что его работа – единственный источник дохода для многочисленной семьи его сына Ашрафа, который вот уже два года как безработный.

Еще один сын, Махер, находится где-то в Афганистане – Абдул-Али не знает где именно, – после того как его депортировала иранская полиция несколько месяцев назад.

Абдул-Али уже две недели не получал от него никаких известий и опасается, что его могли убить талибы или боевики группировки ИГИЛ (организация запрещена в РФ).

«Я молюсь за него каждый день, но готов к худшему: взрыву, похищению... один Бог знает, жив ли он еще, – говорит он, вытирая пот. – Когда я уезжал из Афганистана, там была война, но это было не так как теперь: теперь это ад на Земле».

В течение последних нескольких месяцев внучка Абдул-Али помогала ему собирать мелкие отходы, что позволяло ему не слишком часто наклоняться. Но по мере того, как боль нарастает, его разум переполняет страх умереть и оставить семью без средств к существованию.

«Мы – афганцы, наша судьба – делать то, чего не хотят делать иранцы, – говорит он, прежде чем снова схватить ручную тележку и продолжить свое путешествие с маленькой Фарух. – И так до самой смерти.”

Мишень для ненависти

Йезд, город с почти полумиллионным населением, расположен в отдаленном пустынном месте в центральном Иране. Он признан ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия благодаря своему зороастрийскому наследию и земляной архитектуре.

Здесь находятся тысячи афганских беженцев, которые обычно нелегально живут в Старом городе в заброшенных домах, сделанных из грязи и необожженного кирпича.

В основном работающие каменщиками, канализационными рабочими и носильщиками, они часто становятся объектом оскорблений со стороны местных жителей, некоторые из которых организовали несколько неофициальных протестов против них в течение последних нескольких лет.

Стены центра города испещрены граффити против присутствия беженцев, каждое из которых подписано: «Гражданин района».

Мулла из афганских хазарейцев говорит: «Мы не можем сказать, что все жители города ненавидят нас. У нас общие религиозные корни и схожие обычаи. Но мы живем в условиях дискриминации и сегрегации, которые позволяют экстремистам делать против нас все, что они хотят, без какого-либо риска быть наказанными».

То, что происходит в Йезде, не так уж сильно отличается от того, с чем афганские беженцы сталкиваются ежедневно в каждом крупном иранском городском центре.

Почти через четыре десятилетия после начала большого изгнания страна приютила около трех миллионов беженцев среди своего 80-миллионного населения.

В мае 2016 года во время встречи с находящимся с визитом в Тегеране президентом Афганистана Ашрафом Гани лидер Ирана аятолла Хаменеи подчеркнул: «В отличие от некоторых стран, таких, как США и Великобритания, Исламская Республика Иран всегда относилась к афганскому народу с уважением, братством и гостеприимством».

Ложные утверждения

Его заявление может быть воспринято как насмешка беженцами, родившимися и выросшими в Иране. В отличие от других меньшинств, таких как курды, арабы или белуджи, афганцы не могут получить гражданство.

Они страдают от бесконечной дискриминации, которая часто толкает молодое поколение к попытке добраться до Европы. Поэтому молодые афганцы обращаются к контрабандистам.

В докладе Human Rights Watch за 2013 год говорится, что Иран в последние годы ограничил законные возможности для афганцев претендовать на статус беженца или другой иммиграционный статус в стране, даже несмотря на ухудшение условий жизни в Афганистане.

HRW добавила, что иранское правительство не предприняло необходимых шагов для защиты своего афганского населения от насилия, связанного с ростом антимигрантских настроений в стране, или для привлечения виновных к ответственности.

Быть афганским беженцем означает, что вы не можете владеть автомобилем, домом, банковским счетом или SIM-картой (разве что только через иранскую третью сторону). Вы не можете быть работодателем. Вас могут уволить с работы в любой момент.

Директор школы решает, получит ли ребенок-беженец место в классе в следующем учебном году, только когда все иранцы будут зачислены туда.

Если афганца останавливают без документов или вида на жительство, то он может быть арестован и депортирован в районы Афганистана, где существует значительное присутствие группировки ИГИЛ (ИГИЛ-Хорасан, запрещена в РФ).

Афганцев также могут отправить воевать вместе с иранской Революционной гвардией в Сирию. Многие беженцы делают это для защиты «святынь» этой страны, а также для получения долгосрочного вида на жительство или более высокой зарплаты и банковского счета.

Но даже для тех, кто отправляется на сирийское поле боя, многие из этих обещаний никогда не выполняются, как говорится в отчетах.

43-летний Джафар – рабочий-строитель, переехавший в Исфахан из Афганистана, когда он был маленьким мальчиком. За ужином он рассказывает нам свою историю.

«Мы как инопланетяне, мы чужие и иранцам, и людям, живущим в Афганистане, – говорит он. – Мы живем с тревогой быть депортированными или арестованными или просто избитыми на улицах только потому, что какому-то полицейскому не нравится наше лицо. Вот почему мы предпочитаем рискнуть жизнью и пытаться добраться до Европы».

Двое из его пятерых детей переехали в Швецию в прошлом году. Когда он пьет чай, ему звонят по скайпу двое из его пятерых детей, которые переехали в Швецию в прошлом году. Разговаривая с ними, он начинает плакать: «Они оба страдают от психологического дисбаланса и умоляют меня приехать к ним. Я собираю деньги, надеюсь, мы уедем в следующем году».

Отключив связь, он показывает нам фотографию своего младшего сына, восьмилетнего мальчика по имени Мирза, одетого в спортивную форму: «Он выиграл несколько турниров, но в местном спортзале вы не увидите ни его медали, ни его фотографий. Тренер сказал мне, что, если там будет имя афганца, это плохо для репутации школы. Поэтому я купил медаль и повесил ее на стену нашего дома».

Мустафа, 23-летний видеохудожник, добрался до Европы на лодке, когда ему было 17 лет, и теперь имеет вид на жительство в Дании.

«Быть афганским ребенком в Иране – это может быть самой большой проблемой в мире, – говорит он. – Примеры? Вы не можете плавать в некоторых общественных бассейнах – они скажут вам, что афганцы грязные и загрязняют воду. В школе, если вам посчастливилось получить разрешение на посещение, учителя будут поощрять других учеников учиться лучше, чем вы, поскольку недопустимо, чтобы афганец получал более высокие оценки. Ничего не изменится, если вы настолько безумны, чтобы поступить в университет: вы можете выбрать, что изучать, только из небольшого числа факультетов. Чтобы чего-то добиться, вы должны получить все необходимые документы. Откуда? Афганистан, конечно! Но возвращение в Афганистан для беженца может быть крайне опасным. В конце концов, если вам так повезло, что вы смогли пережить талибов, ИГИЛ, военачальников и коррумпированных офицеров, вы можете получить визу, вернуться в Иран и начать там академическую карьеру».

В июле Мустафа вернулся в Иран, чтобы повидаться с матерью. Хотя у него есть обычная виза и датское удостоверение личности, он был арестован в Тегеране пятью полицейскими в штатском и доставлен в центр идентификации и высылки.

«Я бы предпочел назвать это концлагерем, – говорит он. – Я видел, как солдаты избивали стариков, единственным преступлением которых была их этническая принадлежность. Повсюду была кровь. Детям угрожали отправить их в Афганистан, если они не пойдут в армию и не поедут воевать в Сирию... К счастью, в конце концов они решили не депортировать меня из-за моих европейских документов, и меня отпустили. Но я не могу перестать думать о том, что видел там».

Найти банду контрабандистов

Найти подходящего контрабандиста, чтобы выбраться из Ирана, непросто. Афганцам не разрешается переезжать из одного города в другой без специальных разрешений, выданных местными властями.

Обычно контрабандист – это человек из их семьи или по крайней мере из того же клана. Но это не гарантирует, что поездка будет успешной, а уж тем более не дает гарантий надежности контрабандиста.

Члены афганской общины в Кашане спешат поделиться печально известной историей Сардара, молодого беженца, который выбрал не того контрабандиста.

Когда Сардар покинул Шираз, чтобы начать свое путешествие в Европу, он не ожидал, что оно закончится в пещере в курдской деревне недалеко от Урумии, последнего большого города перед турецкой границей.

«Его продали банде, которая потребовала выкуп у родителей Сардара. Они не ответили вовремя, и поэтому похитители отрезали Сардару два пальца на левой руке и послали им фотографию, на которой он истекал кровью. Его брат, переехавший в Германию несколько лет назад, залез в долги, чтобы попытаться заплатить выкуп».

Но даже этого оказалось недостаточно, чтобы освободить его. Сардар выжил только потому, что его семья собрала достаточно денег среди афганской общины в их городе. Сейчас он живет в Австралии и усыновил двух афганских сирот.

«Хотя все знают о высоком риске пересечения границы, люди будут продолжать пытаться сбежать, – говорит Мустафа. – Причина довольно проста: здесь все напуганы, вы вряд ли найдете кого-то, кто протестует или организует демонстрацию против полиции.

Мы рождаемся с мыслью, что все должно идти именно так, как идет, что мы ничего не можем сделать, чтобы изменить систему. Мы просто должны работать по 12 часов каждый день и надеяться, что не привлечем внимания полиции, солдат или сепах (Корпуса стражей исламской революции). Альтернативы? Умереть в Сирии или заплатить контрабандисту. Я выбрал второе и не жалею об этом».