Никогда еще турецкая оппозиция не подавала таких надежд, как сегодня. Несмотря на многочисленные трудности последних двух десятилетий, никогда еще столько факторов не работали одновременно против президента Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития, или ПСР.
Экономика стала проблемой, после того как в 2018 году курс лиры резко пошел вниз, и ни одна из бессистемных попыток правительства не смогла вернуть ее на прежний уровень. Бедность усиливается, в том числе среди избирателей ПСР, в то время как в обществе растет недовольство автократическим правлением Эрдогана. Землетрясение, разрушившее страну в феврале, повлекшее за собой гибель более 50 000 человек и неисчислимый ущерб, похоже, стало последней каплей.
По иронии судьбы, именно другое землетрясение, в 1999 году, помогло привести ПСР к власти. Тогда, после того как катастрофа показала несостоятельность основных партий, партия Эрдогана рассматривалась как единственный чистый и компетентный вариант. Теперь ореол компетентности разрушен. Судя по опросам, похоже на то, что турецкие избиратели могут положить конец 21-летнему консервативному и авторитарному правлению ПСР.
Это, конечно, захватывающая перспектива. Но любая эйфория преждевременна. Если оппозиция одержит победу, она столкнется с теми же структурными проблемами, которые годами ставили страну в тупик, и даже если Эрдоган будет смещен, его политический проект никуда не денется.
Этого должно быть достаточно, чтобы сдержать безудержный энтузиазм. Возможно, Турция скоро избавится от своего автократического лидера, но она по-прежнему находится в глубокой беде.
Одно из наиболее часто употребляемых оппозицией слов - «реставрация». Шесть партий, составляющих оппозиционную коалицию, не во всем согласны между собой, но имеются четкие указания на то, что они хотят восстановить. Две оппозиционные партии возглавляют высокопоставленные бывшие члены ПСР. Один из них, Али Бабаджан, разработал прежнюю экономическую политику партии. Другой, Ахмет Давутоглу, широко известен своим подходом к внешней политике. Под руководством этих двух деятелей ПСР в 2000-х годах углубила и популяризировала дружественную рынку прозападную ориентацию страны.
Но возврат к этому подходу в 2020-х годах просто невозможен. Экономически глобальный климат гораздо менее благоприятен для экономики свободного рынка, опирающейся на прямые иностранные инвестиции, высокие процентные ставки и либерализацию торговли, которая была характерна для первого десятилетия пребывания ПСР у власти. В геополитическом плане позиция Европейского союза в отношении вступления Турции в ЕС изменилась - она более или менее исключает это, - а в более широком регионе на американскую военную и дипломатическую гегемонию рассчитывать больше не приходится.
Правительство уже знало об этом. Отход от рыночной политики Бабаджана был фактически принудительно осуществлен сокращением мировых рынков десять лет назад. Что касается международных отношений, то основной причиной ухода Ахмета Давутоглу с поста премьер-министра в 2016 году стало то, что правящая партия больше не считала прозападный подход выгодным. В условиях растущего влияния России и Китая в регионе ПСР решила хеджировать свои ставки, не отказываясь полностью от своих западных союзников.
В последние годы ПСР прагматично использовала ряд инструментов для управления экономикой. Не всегда все шло хорошо. Однако, несмотря на промахи партии, то, что позволило ПСР удержаться у власти, - это широкая и прочная база поддержки населения. Эта база была создана в результате пяти десятилетий работы, в ходе которой взаимодействие лицом к лицу и неформальные связи - например, помощь людям в организации общественных мероприятий или посредничество в соседских конфликтах - сочетались с официальным членством в партии и в [связанных с ней] ассоциациях. Зыбкие, но реальные выгоды от постоянно меняющегося сочетания рыночной и этатистской политики ПСР укрепили эти связи с народом.
Одна из причин постоянной привлекательности ПСР заключается в том, что - за исключением курдского движения и его небольших социалистических союзников - ни одна политическая сила в стране не пыталась установить столь широкие связи с населением. Не имея четкой альтернативы статус-кво, многие люди будут придерживаться того политического руководства, которое они знают. Недавние обещания перераспределения [благ], данные Кемалем Киликдароглу, претендентом на пост президента Эрдогана и лидером Республиканской народной партии (РНП), вряд ли достаточны для того, чтобы сломать удушающий контроль ПСР над обществом.
Ведущие партии придерживаются общепринятых взглядов. Они рассчитывают на возрождение прямых иностранных инвестиций, несмотря на их глобальный спад, и весьма критически относятся к огромным государственным проектам ПСР, таким как производство автомобилей и судов. Но если оппозиция собирается отвергнуть эту политику «национальной экономики», то чем она намерена ее заменить? Отсутствие убедительного ответа на данный вопрос может послужить предостережением.
И все же изгнание Эрдогана стало бы большим облегчением. За более чем два десятилетия пребывания у власти он сосредоточил власть в своих руках, сажая в тюрьму оппонентов и подавляя суды. В последние годы, по мере ухудшения состояния экономики, ПСР под его руководством усиливает свою религиозную и этническую повестку дня, открывая свои объятия для групп, выступающих против женщин и за жесткие силовые меры в политике. Победа над этим жестким правым поворотом и нанесение удара по авторитаризму имеют решающее значение.
Но победа на выборах никогда не бывает окончательной. В случае поражения ПСР и ее союзники, несомненно, продолжат распространять ненависть. В глубоко милитаризованном регионе обращение турецких ультраправых к политике идентичности может иметь разрушительные последствия, не в последнюю очередь для курдов, женщин и религиозных меньшинств. Лучшим противоядием против такой угрозы является цельная последовательная программа управления - именно то, чего, похоже, не хватает оппозиции.
Турция не нуждается в восстановлении. Ее нужно направить на новый путь.