Для удовлетворения амбиций Эрдогана турецкие интервенции в арабском регионе продолжаются через разных доверенных лиц. Наше агентство побеседовало с Хани Сулейманом, исполнительным директором Арабского научно-исследовательского центра в Каире, главным редактором журнала Political Horizons, экспертом по Ирану и международным вопросам.

– Г-н Сулейман, какие у Турции пути проникновения в дела арабских государств?

– Турецкий режим осуществляет проект, который отличается своими целями и амбициями от арабского. Так как нынешний турецкий режим все еще находится под влиянием идей о величии Османской империи, он стремится усилить турецкое влияние в ряде арабских стран. В этом столетии были попытки контролировать некоторые страны с помощью политических исламских группировок и «Братьев-мусульман» в Египте, Тунисе, Ливии и других странах.

Турция полагается на использование нескольких инструментов для оказания сильного влияния в арабских государствах: во-первых, это союз между Турцией и некоторыми схожими по идеологии с ней режимами, чтобы попытаться углубить связь и разделить арабский мир, представленный турецко-катарскими отношениями. Во-вторых, это налаживание тесных связей с группами и организациями в некоторых арабских странах, чтобы попытаться использовать их на расстоянии. Турция использует продвижение своей идеологии для оказания давления в могущественных арабских странах с помощью политического и военного натиска и для достижения выгоды или политического шантажа в Ливии и Сирии. Также в качестве плавных элементов воздействия она инвестирует в средства массовой информации, кинопроизводство и телевидение, чтобы создать позитивные образы Турции и оказать глубокое социальное воздействие на арабское общество или нарушить определенные убеждения и принципы арабских граждан, напоминая о некоторых исторических и религиозных событиях.

– Кто доверенные лица Турции в арабских государствах и как они действуют?

– Турция поддерживает прочные идеологические отношения с многими группировками. На данный момент наиболее ярким примером являются сирийская, тунисская и египетская модели, в рамках которых действуют ополчения и вооруженные оппозиционные группы. В них Турция вкладывает средства, чтобы вести переговоры с Западом в целях отстаивания своих интересов. Она также использует беженцев и иностранных боевиков для оказания влияния на правительство, но данный метод значительно сократился в Египте и Тунисе, однако все еще существует в Ливии.

– Турция является активным членом НАТО. Осуществляется ли её вмешательство в регионы по приказу НАТО?

– Я думаю, что вмешательство Турции в основном является независимым от НАТО поведением, однако она использует существующий вакуум и нерешительность в некоторых делах, а также заинтересованность некоторых стран в турецких интервенциях. Ну и само НАТО может видеть, что Турция тут играет важную роль, но с меньшими затратами.

– В Ливии, несмотря на запрет поставок оружия в страну, свергнувшую режим Муаммара Каддафи, международное сообщество не двигается с места. Является ли это свидетельством поддержки НАТО Турции в Ливии?

– У НАТО нет внутреннего консенсуса в качестве единого блока, но у него есть четкое и почти полуавтоматическое соглашение. Ситуация в Ливии регулируется индивидуальными действиями, направленными против позиции Франции в отношении Италии, России в отношении Турции или арабов в отношении иностранного вмешательства. Все эти осложнения очень затрудняют сохранение интересов самой Ливии. Из-за этих противоречий Турция остается в выигрыше.

Международное молчание является результатом уязвимого состояния ООН и других соответствующих инстанций, которые не могут обеспечить мир и спокойствие. Более высокопоставленные инстанции по-прежнему контролируют все ключевые проблемы Сирии и Ливии. Мы наблюдаем конфликт интересов и войну через посредников. У каждой из сторон есть свои приоритеты. Европейское молчание по поводу поведения Турции является результатом непрекращающейся угрозы для Европы со стороны Турции в виде беженцев, нелегальных иммигрантов, ополченцев и иностранных боевиков.

Существует несколько причин для объяснения нынешней ситуации и продолжающейся политики Турции. Во-первых, у неё по-прежнему есть возможность манипулировать событиями на многих уровнях: оппозиция и вооруженные группировки в Сирии, сирийские беженцы и Аль-Саррадж в Ливии. Таким образом, она может влиять на европейские или американские интересы в Сирии. Во-вторых, она пытается уравновесить роль России в другом регионе, отвлекая внимание и давление на ливийскую сторону. Это что-то вроде игры противоположных интересов и война посредников в Ливии, которая помогла Турции занять позицию уклончивости и шантажа. В частности, благодаря одобрению и поддержке Аль-Сарраджа. Другим, наиболее важным элементом, является то, что международное сообщество не способно выработать и принять четкую концепцию по этому поводу. Напротив, оно также стало вовлеченным и инструментом доминирования в руках определенных сил. Наконец, также важной причиной является отсутствие роли арабских государств, способных выдвинуть совместное решение.

– Какова роль Турции в истреблении сирийского народа?

– Ответственность за убийства сирийцев лежит на международном сообществе и организациях, возглавляемых ООН, а также на всех вовлеченных сторонах, которые убивали сирийцев ради влияния и господства. Иран хочет усилить арабский мир и воспользоваться возможностью для формирования идеологических демографических преобразований по религиозному признаку. Даже лагерь Соединенных Штатов Америки, находящийся в плену своих интересов в Сирии, не движется дальше. Что же касается Турции, которая привлекает все вооруженные группы и вербует боевиков для преследования своих интересов против курдов, то она внесла значительный вклад в разжигание конфронтации и гибели тысяч людей, прикрываясь операциями «Оливковая ветвь», «Щит Ефврата» и «Мирная весна». Турция использовала дела беженцев в качестве инструмента для ведения переговоров, оказания давления на Сирию и европейскую сторону, что усугубило кризис и исчерпало возможности примирения. Турция, несомненно, несет значительную часть человеческих потерь в сирийском кризисе.

– Союз между Турцией и Россией является стратегическим или тактическим? Какова судьба Турции в НАТО?

– Союз между Россией и Турцией по сути является тактическим. Однако полного консенсуса нет. Тут существуют фундаментальные разногласия, конфликты и столкновения интересов. Если интересы идут параллельно и границы каждой стороны могут контролироваться, то почему бы и нет? Особенно если Сирия и Ливия являются важной добычей для обеих сторон. Однако эта непреднамеренная координация в дальнейшем столкнется с противоречиями и конфликтами между двумя сторонами. Турции на руку ее положение в НАТО. Я думаю, что во время обсуждения ее возможности исключения из НАТО было много напряженных моментов. Турция играет важную роль в этот период, т.к. у нее есть инструменты давления. На данный момент Турция извлекает выгоду из озадаченности всего мира борьбой с коронавирусом. Так Турция может усилить свое влияние. И данная ситуация будет сохраняться еще в течение нескольких месяцев, что откладывает все на еще более длительное время.

– Какова причина обесценивающегося отношения арабов к турецким планам в их регионе?

– Слабость арабских государств заключается в отсутствии интеграции и полной координации. Турция создает и использует раскол в арабском мире. В этом ей помогает, например, Катар или некоторые организации и группировки, вроде «Братьев-мусульман». Арабские государства не имеют возможности предпринимать необходимые меры в военной сфере и сфере безопасности из-за важных преобразований после непростой Второй войны в Персидском заливе в период после 11 сентября и «арабской весны». Это привело к укреплению потенциала арабских государств и их национальных армий, единству их решений и размаху существующего спора.

– Как иностранное вмешательство влияет на внутренние дела Турции?

– Турция, как и Иран, имеет особую идеологическую ориентацию и проект, используя все свои экономические и военные ресурсы для поддержания внешней политики за счет внутренней. Это приводит к ряду экономически проигрышных действий, начиная с падения турецкой лиры, заканчивая крупным экономическим кризисом. В политическом плане народная поддержка закона о правосудии и развитии снизилась. Демонстрации и возмущение политикой Эрдогана растут, что способствовало проигрышу местных выборов, созданию новых оппозиционных политических партий, снижению общественных возможностей в социальном и военном планах, истощению ресурсов государства для поддержки групп и организаций. Это негативно сказывается на государстве в целом.

– Каковы прогнозы судьбы режима Эрдогана в свете растущего числа врагов за рубежом и внутренней напряженной атмосферы?

– Я думаю, что все указывает на то, что Эрдоган больше не пользуется на национальном уровне такой же поддержкой, как раньше. Это проявилось в первых оппозиционных демонстрациях на местных выборах и, наконец, в формировании новых оппозиционных партий, а также в экономической ситуации, которая до этого была значительно регрессивной.

На внешнем уровне между Германией и Турцией существуют глубокие столкновения и разногласия. Попытки Турции вступить в ЕС потерпели неудачу, и последовавшие за этим напряженные отношения являются результатом постоянной угрозы Эрдогана Европе отправить в Европу беженцев. Он хорошо использует их в своих целях. Есть и большие разногласия между Турцией и НАТО по вопросу турецких интервенций в Сирию.

Эти преобразования привели к некоторой внутренней и региональной изоляции Эрдогана, которая угрожает его присутствию и харизме. Поэтому его шансы на продолжение роли лидера Турции в рамках политики риска турецкими гражданами оставляют желать лучшего. Я думаю, что, если появятся новые лица, которые получат явное признание турецких жителей, будущее будет не за Эрдоганом. Такой расклад может привести Турцию к менее агрессивной и более дисциплинированной политике за рубежом и экономическим реформам внутри страны.