Чтобы добраться до линии фронта в гражданской войне в Афганистане, вам не нужно уходить далеко от столицы. На полицейском посту в провинции Вардак, примерно в 20 км от города, на главном шоссе, ведущем на юг, вторжение талибов очевидно. Аванпост – это всего лишь кольцо бетонных взрывобезопасных стен, примостившихся на холме, возвышающемся над дорогой. Около дюжины мужчин, в основном одетых не в униформу, а в шальвары и кроссовки, стоят вокруг. Некоторые держат оружие, большинство – нет. Некоторые похожи на подростков. 25-летний Омедулла Ханджар, командующий шестью аванпостами вдоль шоссе, объясняет, что днем все в основном спокойно. Но ночью, по его словам, талибы стреляют по посту с соседнего хребта. В отличие от полицейских, у них есть очки ночного видения и лазерные прицелы.

Не все идет так, как того желают повстанцы, говорит Ханджар. Недавно они попытались взорвать еще один аванпост вдоль дороги, но полиция заранее пронюхала об этом плане. Они отступили, а затем устроили засаду на бойцов. По телефону Ханджар показывает корреспонденту фотографию неразорвавшейся бомбы и телефона, с помощью которого талибы могли ее взорвать. Но такие победы редки.

Местные талибы живут в близлежащих деревнях, которыми они управляют как феодами, не тронутыми правительственными войсками. Ханджар жалуется, что местные жители защищают талибов, но он понимает почему. «Там так много безработных, – говорит он. – Правительство здесь не предоставляет никаких возможностей людям».

В сентябре в столице Катара Дохе начались переговоры между политическим руководством движения «Талибан», посланниками афганского правительства и лидерами гражданского общества. Переговоры ведутся много лет. Они последовали за заключением в феврале соглашения между США и талибами, согласно которому Америка должна была вывести свои войска из Афганистана при условии, что талибы разорвут все связи с международными террористами и начнут искренний диалог с правительством о прекращении огня и политическом урегулировании. Афганское правительство внесло свой вклад, освободив 5000 заключенных талибов.

Вид бородатых повстанцев в тюрбанах за столом переговоров вселил надежду на то, что 40-летний конфликт, возможно, подходит к концу. Но прогресс был медленным. Обе стороны до сих пор спорят о повестке дня и формате переговоров. Большие вопросы, такие как, например, какая форма правления должна быть в Афганистане, еще даже не были затронуты.

Между тем число американских солдат за последний год сократилось более чем наполовину – с более чем 9000 до примерно 4500 в настоящее время. Хотя соглашение предусматривало полный вывод войск только к июню следующего года и лишь в том случае, если талибы выполнят свою часть сделки. Авиаудары, которые в 2019 году достигли самого высокого уровня за два десятилетия американской интервенции, с тех пор были ограничены.

Тем не менее вместо того, чтобы отступить назад и способствовать диалогу, талибы воспользовались возможностью укрепить свои позиции в военном отношении. 27 октября ООН объявила, что с начала переговоров число жертв среди гражданского населения не сократилось. В некоторых районах страны наблюдается эскалация насилия. В последние недели талибы начали атаки, чтобы попытаться взять под контроль такие районы, как Панджвай недалеко от города Кандагар (см. карту).

12 октября 2020 года повстанцы атаковали Лашкар-Гах, столицу провинции Гильменд, впервые за более чем год совершив крупное нападение на город. Афганская армия отступила в массовом порядке, и талибы в конечном итоге были отброшены только американскими воздушными ударам – первыми за последние месяцы. Только за последний месяц погибло несколько сотен афганских солдат (и, вероятно, столько же талибов). Талибы также убивают все больше правительственных чиновников.

СМЕРТЬ И НАЛОГИ

Талибы впервые пришли к власти в 1990-х годах, когда кандагарские торговцы платили им за обеспечение безопасности на дорогах, за что они брали меньше, чем тогдашние полевые командиры. Похоже, они снова применяют этот метод. На окраине Кабула босс компании, которая импортирует газ, говорит, что безопасность его транспортных средств действительно улучшилась за последний год, потому что талибы контролируют больше дорог. Они берут 35 000 афгани (455 долларов) за каждый грузовик, следующий из Герата на иранской границе в Кабул. «В прошлом не было налогов талибов, – говорит он. – Но они стреляли в нас из РПГ [гранатометов]. Так что мы довольны налогами».

На территории талибов действует теневое правительство. Пир Мухаммад, 38-летний фермер, живущий в провинции Забул на юго-востоке страны, говорит, что 134 семьи в его деревне ежегодно платят талибам единый налог в размере 2500 пакистанских рупий (15 долларов), а также закят, пропорциональный богатству. В обмен они получают доступ к жестокому, но эффективному правосудию талибов. Большинство споров решают местные лидеры талибов. Когда возникают более крупные споры – скажем, по земельным вопросам – идут к районному начальнику. У него нет офиса, говорит Мухаммад, но с ним можно легко связаться по телефону: «Он всегда с пятью муллами и несколькими вооруженными талибами». Они выслушивают претензии обеих сторон и немедленно принимают решение. «Никто не может отвергнуть постановление, – говорит он, – потому что оно исполняется вооруженными людьми».

На территории, контролируемой талибами, финансируемые правительством школы и клиники часто продолжают работать, говорит Эшли Джексон, исследователь из Института заморского развития – британского аналитического центра, особенно если местные жители заинтересованы в этом. В некоторых районах талибы настаивают на том, чтобы учителя, которым платит правительство, действительно приходили на работу. Некоторые НПО вполне успешно действуют на территории талибов, сотрудничая с «координаторами НПО», назначаемыми местным командиром. «Кого мы боимся – так это правительство, – говорит один из сотрудников агентства по оказанию помощи. – С талибами мы можем координировать наши действия»

Эта двусмысленная договоренность означает, что мальчики, по крайней мере, все еще могут получать образование, а больные могут получать медицинскую помощь в районах, оккупированных талибами. Но это также помогает узаконить повстанцев, которые берут кредит за предоставление услуг, оплачиваемых иностранными донорами. 14 октября британскому министерству иностранных дел пришлось напомнить неправительственным организациям, чтобы они не платили налоги талибам.

Что может произойти дальше? Афганские чиновники говорят, что талибы считают, что они победили США, и рассматривают переговоры в Дохе как переговоры о капитуляции правительства. И все же прямая военная победа маловероятна. Афганская армия деморализована, но еще не побеждена. У правительства есть свои собственные военно-воздушные силы. Попытка завоевать большие города была бы рискованной для талибов – это могло бы вернуть Америку в войну. Нападение на Лашкар-Гаха, как подозревают многие в Кабуле, не было одобрено политическим руководством талибов в Дохе.

Однако чем дольше идут переговоры, тем слабее становится афганское правительство. Потери – от смертей, ранений и дезертирства – истощают армию. В августе президент Ашраф Гани сообщил, что за последние шесть месяцев талибы убили более 12 000 солдат, полицейских и гражданских лиц. Американские оценки, опубликованные в прошлом месяце, показали, что потери афганцев в третьем квартале этого года выросли на 5% по сравнению с предыдущим годом.

Осада усиливает политические разногласия внутри афганского государства, говорит Тимор Шаран, который до прошлого года занимал пост заместителя министра. Это повышает вероятность того, что переговоры в Дохе приведут к сделке в пользу талибов, особенно учитывая поспешный уход Трампа. С их теневым правительством и растущей самоуверенностью талибы хотели бы, чтобы их считали правительством в ожидании. В Дохе они именуют себя «Исламским эмиратом Афганистана», как и в 1990-е годы, когда были у власти.

В городском Афганистане их возвращение было бы крайне непопулярно. Наджия Садат, врач, работающая в правительственной клинике в Герате, процветающем городе недалеко от иранской границы, говорит, что она глубоко обеспокоена тем, что талибы могут вернуться. Она помнит их правило: «Женщинам не разрешалось выходить из дома». Их падение сделало возможным ее обучение и карьеру. Клинику, где она работает, поддерживают иностранные доноры, в том числе USAID и Международный комитет спасения. Если талибы вернутся, все это может исчезнуть. Это кажется все более вероятным.