Когда США и Великобритания вторглись в Афганистан в октябре 2001 года, мак рос не более чем на 74 000 га. Новые данные показывают, что за последние 15 лет производство выросло в четыре раза: сейчас по всей стране обрабатывается около 328 000 гектаров земли. В прошлом сок опия высушивали и упаковывали для отправки за пределы страны, где его перерабатывали в героин. Сейчас афганские власти и другие источники сообщают, что, возможно, половина или даже больше опиума, производимого в стране, перерабатывается в морфин или героин в стране. Около 60% денег «Талибана» (запрещена в РФ) поступает от торговли наркотиками

***

Этот новый процесс облегчает контрабанду продукции и увеличивает прибыль наркоторговцев и талибов, которые взимают 20-процентный «налог» с этой прибыли.

В ноябре 2017 года было проведено несколько бомбовых рейдов на лаборатории по производству героина, удерживаемые талибами, в центральной провинции Гильменд в Афганистане. Видеозаписи ударов, которые были частью так называемой операции «Стальной шторм», были представлены как доказательство эффективной борьбы США за искоренение торговли героином в Афганистане. Даже несмотря на то, что погибли восемь мирных жителей.

Однако, согласно недавно вышедшей публикации Лондонской школы экономики, операция «Стальной шторм», включавшая почти 200 бомбардировочных рейдов, была не тем, чем казалась.

Так что же атаковали американские войска? Именно этот вопрос задал себе Дэвид Мэнсфилд, один из исследователей проекта, когда увидел видеозаписи операций.

«Это была очень странная вещь. Я сидел в Великобритании, более чем в 4 000 километрах от Афганистана, и смотрел кадры этой атаки. Бесспорно, технология, которую они использовали, впечатляет, – сказал Мэнсфилд. – Бомбы попадали в цели с высокой точностью, но в то же время я все пытался понять: «Во что же они стреляют?»

Мэнсфилд изучал торговлю опиумом в Афганистане более 20 лет и отмечает, что производство героина всегда оставляет очень заметные следы, которых нет ни в одном из представленных видео. Американские военные настаивали на том, что операция прошла успешно. Но Мэнсфилду потребовалось несколько месяцев – с помощью технологии, аналогичной той, которую США использовали во время атаки, – чтобы понять, что происходит.

Его вывод был неожиданным. Мэнсфилд утверждает, что, несмотря на все сложные военные средства, использованные в операциях, ВВС США разрушили... глинобитные хижины.

Опиум глубоко вовлечен в ткань конфликта в Афганистане, самой продолжительной войны в истории США. Прибыль, получаемая от производства героина – производного опиума, используется для финансирования «Талибана» и других так называемых исламистских группировок. Кроме того, торговля героином способствуют разложению общества в Афганистане.

Мне стало ясно, насколько институционализировано выращивание мака, когда в 2016 году я посетил ферму по производству опия, расположенную на территории, которая должна была находиться под контролем правительства. Фермеры не пытались скрыть то, чем они занимались, а именно: сажали и собирали мак, из которого получали сок для производства опиума и героина.

 

Процедура была проста: накануне вечером луковицу цветка разрезали, а на следующее утро работники обходили местность, собирая сок, который капал с цветов ранним утром. Один фермер, с которым я разговаривал, Таза Меер, чувствовал себя комфортно под защитой огромного мужчины с автоматом АК-47, перекинутым через плечо. «Не беспокойся о нем. Он из местной полиции», – сказал Меер.

Но правда в том, что выращивание опиума в Афганистане является серьезным преступлением, которое карается смертью. И вот журналист Би-би-си спокойно посетил маковое поле, охраняемое местным полицейским.

К 2017 году свидетельства неспособности США и их союзников сдержать производство опиума стало невозможно игнорировать. За четыре дня до начала операции «Стальной шторм» в 2017 году Управление ООН по наркотикам и преступности объявило, что посевы мака в Афганистане только за один год выросли на 120 000 гектаров. Когда США и Великобритания вторглись в Афганистан в октябре 2001 года, мак рос не более чем на 74 000 га.

Новые данные показывают, что за последние 15 лет производство выросло в четыре раза: сейчас по всей стране обрабатывается около 328 000 гектаров земли. И произошли изменения. В прошлом сок опия высушивали и упаковывали для отправки за пределы страны, где его перерабатывали в героин. Сейчас афганские власти и другие источники сообщают, что, возможно, половина – или даже больше – опиума, производимого в стране, перерабатывается там в морфин или героин.

Этот новый процесс облегчает контрабанду продукции и увеличивает прибыль наркоторговцев и талибов, которые взимают 20-процентный «налог» с этой прибыли.

Рост производства героина совпадает с ожесточенной борьбой США за контроль над собственным опиоидным кризисом. В октябре 2017 года Белый дом объявил национальную чрезвычайную ситуацию в области здравоохранения в связи с этим вопросом. Более двух миллионов американцев были классифицированы как зависимые от опиоидов, а передозировка от употребления опиоидов стала основной причиной смерти в стране, опередив дорожно-транспортные происшествия и насильственную смерть от огнестрельного оружия.

Эпидемия в США началась с зависимости от рецептурных обезболивающих, но по мере ужесточения правил получения этих препаратов наркоманы перешли на героин, а также на синтетический наркотик, известный как фентанил. Фентанил в 50 раз более сильный, чем героин, привел США в состояние боевой готовности.

Крупнейшим производителем опиума на планете является Афганистан. По имеющимся оценкам, 90% мирового героина производится из опиума, выращенного в этой стране. Это означает, что Афганистан обеспечивает 95% европейского рынка и 90% канадского рынка. Но, как ни удивительно, афганский героин составляет лишь малую часть американского рынка.

По данным Управления по борьбе с наркотиками (DEA), героин в США поступает из Мексики и других стран Южной Америки. Но, как и на любом рынке, если предложение превышает спрос, цена будет снижаться, а чиновники правительства США опасаются, что снижение цен сделает героин более доступным для американцев.

«Мы бьем по талибам там, где больно – по их финансам», – объяснил командующий операцией генерал Джон Николсон на пресс-конференции после первой бомбардировки.

И он прав: около 60% денег «Талибана» поступает от торговли наркотиками, поэтому атака на сети торговцев героином в Афганистане должна сократить приток денег боевиков, а также поставки этого наркотика по всему миру.

Эти удары 2017 года были вдохновлены аналогичными ударами, которые американские войска наносили по ключевым объектам самопровозглашенной исламистской группировки ИГИЛ (запрещена в РФ) в Сирии, таким как нефтеперерабатывающие заводы, танки и тяжелая техника. Та кампания была признана успешной, поскольку она резко сократила финансовые ресурсы ИГИЛ, что в свою очередь затруднило оплату труда его боевиков.

Но, как это часто случается в конфликте в Афганистане, схожая кампания прошла, мягко говоря, не так хорошо, как ожидалось и как планировали военные.

Производство героина в Афганистане не является промышленным процессом, утверждает Мэнсфилд. Мастерские, в которых афганцы очищают опиум, нельзя назвать лабораториями, пояснил он. Этот процесс больше похож на выпечку буханки хлеба, чем на приготовление наркотика, как это показано в сериале Breaking Bad, утверждает Мэнсфилд.

В деревенских мастерских нет белых фартуков и стерилизованных помещений. Героин производится в простых жилых комплексах, в глинобитных хижинах. А поскольку это связано с производством токсичных газов, такие комплексы часто располагаются в сельской местности или на открытых пространствах.

Именно поэтому места производства героина так трудно скрыть: они всегда оставляют на земле характерный рисунок костров или рядов костров. На действующем объекте по производству героина также хранятся бочки с нефтью, мельница для извлечения морфия, газовые трубы и емкости, в которых держат химикаты, необходимые для переработки опиума.

Американские военные опубликовали 23 видеозаписи, на которых показано уничтожение предполагаемых лабораторий по производству героина. И, по словам Мэнсфилда, ни на одном из участков не было обнаружено достаточно доказательств, чтобы считать их производственными. «Вы не видите ни одного характерного признака активности», – сказал он.

Но Мэнсфилд знал, что, если он хочет убедительно доказать свою правоту, ему необходимо собрать больше доказательств. И он знал о нескольких организациях, которые могли бы ему помочь. Его первый контакт был с компанией Alcis, технологическим стартапом в Великобритании, который специализируется на геопространственном анализе, направленном на то, чтобы узнать, что происходит в труднодоступных местах.

Благодаря Alcis Мэнсфилд смог определить места, которые США подвергли бомбардировке. С помощью этих данных он смог выяснить, что происходило там до взрывов. Хотя это было нелегко, Мэнсфилд смог найти 31 здание и выяснить, что в них делали до того, как они были разрушены. В ходе этого анализа он пришел к выводу, что только один из этих людей производил наркотики во время взрывов.

Теперь, когда Мэнсфилд знал места, ставшие целью американской атаки, он мог провести дальнейшее расследование. Ему удалось собрать команду афганских исследователей, которые брали интервью у людей, пострадавших от взрывов. Они побеседовали с владельцами, операторами и работниками лабораторий и еще 450 фермерами в провинции Гильменд.

Интервью показали, что многие из мест, которые изучали следователи, в прошлом были лабораториями по производству героина, но большинство, подавляющее большинство, на момент взрывов не были действующими лабораториями.

Опрошенные отметили, что лаборатории работали с перебоями, возможно половину времени, и что практически все материалы, используемые для производства героина, были вывезены оттуда до нападений. Они были своего рода спящими лабораториями, ожидающими использования.

Более того, выяснилось, что лаборатория может быть создана за несколько дней. Это означает, что в случае закрытия одной лаборатории, новая будет немедленно создана в другом месте.

Без значительных количеств героина, химикатов или оборудования для производства наркотика эти спящие лаборатории стали совершенно бесполезной целью. «Что теряет организация, когда разрушается принадлежащая ей хижина из грязи?», – спросил Мэнсфилд.

Так зачем же по ним наносились удары?

«Это сложный вопрос. Я думаю, что командиры в Афганистане находились под давлением Вашингтона и были достаточно осторожны, чтобы не убить много мирных жителей», – ответил Мэнсфилд.

Но не только Мэнсфилд сомневается в стратегической ценности этой операции. В самом начале кампании некоторые американские чиновники были недовольны тем, как проводилась операция. Министр ВВС Хизер Уилсон была обеспокоена высокими расходами. «Мы не должны использовать истребитель F-22 для уничтожения нарколаборатории», – сказала она на пресс-конференции в 2018 году.

F-22 – один из самых современных истребителей в мире. Стоимость каждого из них составляет 140 миллионов долларов США, а стоимость использования этого самолета в течение одного часа – около 35 000 долларов США.

Командующий ВВС США в Центральном командовании в Дохе генерал Джеффри Харригиан признал, что стратегия нападения на пункты поставки финансовых средств в Афганистане работает не так хорошо, как в Сирии.

Затем, в сентябре 2018 года, генерал Николсон был заменен на посту командующего силами НАТО и США в Афганистане генералом Остином Скоттом Милларом. Это ознаменовало окончание операции «Стальной шторм».

Генерал Миллар сосредоточился на более агрессивной стратегии против целей «Талибана», и, по словам командования США, эта стратегия направлена на то, чтобы усадить «Талибан» за стол переговоров с мыслью о том, что они не могут победить.

«Зачем бомбить лаборатории по производству героина, если мы можем убивать боевиков «Талибана»? Это гораздо эффективнее», – сказал Би-би-си один из американских чиновников.

Когда мы обратились к командованию США в Кабуле с просьбой ответить на выводы Мэнсфилда, ответ был несколько лаконичным.

«Все наши усилия направлены на обеспечение условий для политического урегулирования и безопасности наших национальных интересов. Большинство наших атак направлены непосредственно против «Талибана» и Исламского государства».

Когда воздушная кампания закончилась, американские военные сообщили, что производство наркотиков в Афганистане остается на высоком уровне. А последний отчет ООН показывает, что в 2018 году опиум выращивался на 263 000 га, что на 20% меньше, чем в 2017 году. Но это снижение не было вызвано военными действиями.

По данным ООН, производство мака сократилось из-за засухи на севере страны и значительно более низких цен после рекордного урожая 2017 года.

Специальный генеральный инспектор по восстановлению Афганистана (SIGAR) Джон Сопко не жалеет слов, определяя Афганистан как наркогосударство. Он считает, что рост этой огромной опиумной экономики делает Афганистан все менее стабильным.

По словам Сопко, на опиум сейчас приходится около трети ВВП Афганистана. Это, безусловно, самая крупная товарная культура в стране. Она обеспечивает почти 600 000 рабочих мест с полной занятостью. И это несмотря на то, что с момента вторжения в октябре 2001 года американские военные тратили на борьбу с наркотиками 1,5 миллиона долларов в день. Или почти 9 миллиардов долларов США в общей сложности.

И это помимо более чем 1 триллиона долларов, которые были потрачены на эту войну. «Говоря прямо, – сказал он, – эти цифры показывают, что (США) потерпели неудачу».