Турция при правительствах ПСР (правящая в стране Партия справедливости и развития, – прим.) стала транзитным маршрутом, затем центром логистики и вербовки, и, наконец, страной назначения для вернувшихся из Сирии джихадистов.

15 июля в докладе, представленном в Совет Безопасности ООН комитетом Совета, занимающимся проблемами «Исламского государства» (ИГ) и «Аль-Каиды» (обе организации запрещены в РФ, – прим), была зафиксирована устойчивость сетей джихадистских боевиков. В 22-страничном докладе рассматривается деятельность этих сетей в пяти различных регионах в течение первых шести месяцев 2021 года. Турция упоминается только в разделе «Ирак и Левант». Однако, ее уникальные отношения с иностранными боевиками вызывают опасения за внутреннюю и международную безопасность.

Иностранные боевики не только помогают поддерживать идею всеобщей священной войны, но и являются одной из причин выживания воинствующих джихадистских движений, несмотря на все международные усилия. 

Воинствующий джихад основан на сети бойцов, которые перемещаются из одной зоны боевых действий в другую. С начала гражданской войны в Сирии в 2011 году близость Турции к зонам боевых действий и желание свергнуть сирийский режим означали, что в первые годы конфликта Анкара закрывала глаза на иностранцев, приезжающих (через турецкую территорию) в Сирию, а со временем обеспечила логистическую поддержку многочисленным сетям боевиков. 

Отвечая на вопрос о докладе Совета Безопасности от 15 июля, высокопоставленный турецкий чиновник, работающий в органах безопасности, сказал «Аль-Монитору»: «Это мало что значит. Мы делали то, что от нас требовалось в союзе с западными странами. Тысячи иностранных боевиков прибыли в то время из Европы, почему европейцы позволили им ехать в Сирию? Теперь они не хотят их возвращать и пытаются возложить ответственность за случившееся на нас».

К концу июля Министерство финансов США внесло в список лиц, занимающихся финансовым содействием «Аль-Каиде» в Турции, вербовщиков и сборщиков средств для террористов «Хайят Тахрир аш-Шам» и ввело соответствующие санкции. США неоднократно отслеживали джихадистские сети, в основном связанные с ИГ, и вводили санкции. В докладе, опубликованном в начале января, министерство отметило Турцию за наличие «логистических центров», которые способствуют переводу денег в Сирию и из нее. Несколько турецких и иностранных граждан, проживающих в Турции, были идентифицированы и подвергнуты санкциям со стороны Казначейства. 

Соединенные Штаты также ввели санкции против поддерживаемой Турцией группировки в Сирии «Ахрар аль-Шаркия». В докладе Совета Безопасности и в докладах других агентств неоднократно выражалась обеспокоенность по поводу связей Турции с джихадистскими сетями. «Ахрар аш-Шаркия» несет ответственность за жестокую казнь женщины – курдского политика Хеврин Халаф.

В докладе Совета Безопасности также подчеркивается наличие уйгурской диаспоры в Турции, а также связи Исламского движения Восточного Туркестана с «Хайят Тахрир аш-Шам».

Уйгурские бойцы, присоединившиеся к джихадистским боевым сетям в Сирии, как правило, старше и беднее других иностранных бойцов. Большинство из них бежали из Китая и прибыли в Сирию и Ирак со своими семьями. Уйгурские иностранные бойцы особенно высоко оцениваются джихадистскими сетями за их стремление воспитывать молодых бойцов. 

Уйгурские изгнанники волнами оседали в различных городах Турции с 1950-х годов. В отличие от других беженцев, уйгуры хорошо приняты и интегрированы в турецкое общество. 

В 1993 году, будучи мэром Стамбула, Реджеп Тайип Эрдоган открыл парк в память о «мучениках» Восточного Туркестана. Во время открытия парка он сказал: «Восточный Туркестан – это не только родина тюркских народов, но и колыбель тюркской истории, цивилизации и культуры. Забвение этого привело бы к игнорированию нашей собственной истории, цивилизации и культуры. Мученики Восточного Туркестана – это наши собственные мученики». Политическая карьера Эрдогана была всегда основана на его владении идеализмом и прагматизмом...

Хотя эти боевики являются малоизученной группой среди иностранных боевиков-джихадистов, почему именно уйгурская диаспора в Турции была специально упомянута в докладе Совета Безопасности?

Колин Кларк, директор по политике и исследованиям в Soufan Group, сказал Аль-Монитору: «Я думаю, в докладе упоминается сила диаспоры в Турции, чтобы дать более полную картину джихадистской угрозы. Речь идет не только об активных иностранных боевиках, но и о более широкой сети их поддержки. Диаспоры уже давно поддерживают террористические группы, даже небольшие, как активно, так и пассивно, включая поставки оружия, обучение, убежище, финансирование и т.д.»

Подчеркнув необходимость отделить боевиков от уйгурских беженцев, которые мирно живут в Турции на протяжении десятилетий, Сулейман Озерен, старший эксперт Orion Policy Institute и адъюнкт-профессор Университета Джорджа Мейсона, сказал Аль-Монитору: «Турция при правительствах ПСР (правящая в стране Партия справедливости и развития, – прим.) стала транзитным маршрутом, затем центром логистики и источником вербовки, и, наконец, страной назначения для вернувшихся джихадистов». Озерен добавил, что «ситуация не изменилась, несмотря на одну или две «своевременные»операции против ИГ». 

Он объяснил менталитет Анкары следующим образом:«ПСР рассматривает поддержку джихадистов – будь то открытая и прямая поддержка в период расцвета конфликта или ребрендинг и перегруппировка тех же джихадистов под разными знаменами – как продолжение своей внешней политики. На внутреннем уровне стратегия борьбы с терроризмом стала инструментом для подавления инакомыслия, и это не имеет отношения к серьезному решению проблемы вернувшихся в Турцию джихадистов. В последние годы турецкая служба безопасности проявляет удивительную снисходительность и терпимость к членам ИГ и, что более важно, к вернувшимся иностранным боевикам, что подтверждается и повторяется рядом правозащитных и исследовательских институтов».

Анализируя важность уйгурских боевиков, Кларк подчеркнул, что «с оперативной точки зрения мне остается неясным, насколько важны уйгурские иностранные боевики для таких группировок, как [Хайят Тахрир аш-Шам] и Хуррас ад-Дин. С одной стороны, присутствие уйгуров в джихадистской пропаганде может показать разнообразие бойцов и предоставить возможность джихадистским организациям казаться представляющими более широкую группу национальностей, чем на самом деле. Большой вопрос в том, насколько то, что мы слышим об уйгурской угрозе, вызвано раздуванием этой угрозы со стороны Пекина, который пытается использовать уйгурскую проблему как прикрытие для продолжения своей драконовской политики в Синьцзяне», автономной территории на северо-западе Китая, где проживает большинство уйгурского меньшинства страны.

Айкан Эрдемир, старший директор программы по Турции в Фонде защиты демократий и бывший депутат турецкого парламента, рассказал Аль-Монитору, с каким недоумением он наблюдал за участием уйгуров в войне Сирии с 2012 года. «Правительство Эрдогана часто предпочитает смотреть сквозь пальцы на жестокое обращение Пекина с уйгурским меньшинством в Китае в обмен на экономические стимулы дл Турции со стороны КНР; оно также оказывает наиболее радикальным уйгурским элементам в Сирии косвенную поддержку за закрытыми дверями». 

Хотя Эрдоган в разговорах со своим китайским коллегой Си Цзиньпином подчеркнул убежденность Анкары в том, что уйгуры имеют полные права в Китае, он также отметил «уважение к суверенитету и территориальной целостности Китая».

Эрдемир добавил: «В целом, Анкара навредила делу уйгуров, будучи соучастницей подавления Пекином демократической уйгурской оппозиции, в то время как она встала на сторону небольшой группы политически активных [уйгурских джихадистских] элементов в Идлибе и других местах в Сирии. Поэтому ошибочная политика правительства Эрдогана стала благословением для пропаганды Пекина против подавляющего большинства уйгуров, которые посвятили себя демократической оппозиции против вопиющих нарушений Китаем их прав и свобод».

Эрк Акарер, журналист-расследователь и обозреватель независимой турецкой газеты Birgun, рассказал «Аль-Монитору», что в ходе гражданской войны в Сирии сформировались различные группы, и уйгуры, наряду с другими иностранными бойцами из Центральной Азии, имели преимущество – знание турецкого языка. Это помогало им легко переходить в Турцию и из нее. «Что интригует, – говорит Акарер, – так это то, что ПСР не беспокоится о радикальных исламистах, включая выходцев из Центральной Азии, но, находясь в союзе с турецкими ультранационалистами (имеется в виду турецкая Партия националистического движения, ПНД, выступающая в коалиции с правящей партией Эрдогана, ПСР, – прим), они также не видят страданий уйгуров под китайским гнетом. Это происходит потому, что Турция зависит от Китая в экономическом отношении». 

Отношения Турции с Китаем делают более важным понимание проблем уйгурской диаспоры.

Али Эргин Демирхан, редактор новостного издания Sendika.Org, в течение семи месяцев в 2016 году проводил обширное исследование иностранных боевиков и джихадистских сетей в турецкой провинции Хатай. Хатай граничит с Сирией и является одним из важнейших центров для иностранных боевиков. 

Демирхан рассказал «Аль-Монитору»: «После марта 2016 года, когда баланс на сирийском театре военных действий изменился, изменилось и наблюдение Турции за иностранными боевиками в регионе. Как только сирийские вооруженные силы начали добиваться успехов, иностранные боевики стали искать убежища в Турции. Однако, если бы эти иностранные бойцы покинули зону боевых действий, они были бы привлечены к ответственности за пренебрежение паспортными правилами и получили бы статус «иностранных боевиков-террористов». 

В то же время, согласно информации, полученной нами от сотрудника МВД, если у этих боевиков были тюркские корни, им выдавали турецкие паспорта, если же нет, то их отправляли в третьи страны. Предоставление турецкого вида на жительство иностранным боевикам может затруднить слежку за ними.

Нам еще предстоит увидеть, что будет с теми, кто получил турецкий вид на жительство. Исследования сетей иностранных боевиков-джихадистов показывают, что вернувшиеся боевики с большой вероятностью снова присоединятся к своим старым группировкам. 

Демирхан также подчеркнул, что Турция официально участвует в глобальной войне против терроризма вместе с США, и это порождает конфликтную ситуацию. Он добавил: «Турция находится в центре джихадистского болота, порожденного политикой правящей в стране партии– ПСР».

У уйгурских иностранных боевиков есть планы и за пределами Сирии. Аарон Й. Зелин, научный сотрудник Ричарда Бороу в Вашингтонском институте ближневосточной политики, сказал «Аль-Монитору»: «Хотя они находятся в Сирии для борьбы с режимом Асада и его союзниками, они также используют Сирию как поле боя для тренировок и подготовки к тому, чтобы однажды вернуться в регион Синьцзян и напасть на китайское правительство. Однако, вопрос в том, насколько это реалистично, учитывая, насколько это будет сложно на ряде уровней и в связи с их реальными возможностями для этого на данном этапе». 

С учетом нерегулируемого притока афганских беженцев через пористые границы, а также планов Анкары по вовлечению Афганистана в свои проекты, уйгурская диаспора становится еще одним источником беспокойства в мире.