Многие демонстранты видят руку Тегерана в повсеместном насилии и поддержке премьер-министра Адиля Абдул Махди.

«Мы требуем падения режима», — скандируют демонстранты, размахивая флагами среди какофонии гудков автомобилей, звуковых гранат и фейерверков. На мосту Джумхурия, ведущем в зеленую зону, протестующие укрылись за бетонными блоками, когда силы безопасности направили на них тяжелые баллоны со слезоточивым газом, убив десятки людей в течение одной недели.

По ту сторону моста, в правительственных кабинетах, шло совсем другое сражение. Политики боролись за судьбу иракского премьер-министра Адиля Абдул-Махди, компромиссного кандидата, судьба которого выявила линии разлома между истинными носителями власти в Ираке, некоторые из которых живут в соседнем Иране.

Многие протестующие теперь обвиняют Иран и поддерживаемые им силы в худших проявлениях насилия, и одним из их ключевых требований стало устранение иранского влияния. Скандирование «Иран вон, вон!» стало распространяться на площади Тахрир в центре Багдада, а в пятницу распространялись и видеоролики, показывающие протестующих, сжигающих иранский флаг.

«Иран, это те, кто уничтожает нас, они напали на нас. Иран стоит за всеми людьми, которые создали эту ситуацию. Иран управляет страной», — сказал Али Касем, 17-летний протестующий.

Касем, как и многие другие, видит в Иране силу, удерживающую Абдул-Махди у власти. Протестующие обвиняют Тегеран в эксплуатации Ирака в погоне за своими собственными интересами. Шестьдесят процентов 40-миллионного населения Ирака моложе 25 лет, и протесты в значительной степени были вызваны тяжелыми экономическими условиями, с которыми сталкивается это поколение, достигшее критической точки после многих лет плохого управления, начиная с вторжения США в 2003 году, которое свергло иракского диктатора Саддама Хусейна. Безработица среди молодежи составляет шокирующие 25 процентов. Каждый пятый гражданин Ирака живет за чертой бедности, несмотря на огромные нефтяные богатства страны.

«Здесь нет никакой работы. Люди заканчивают школу и остаются дома, — сказал 18-летний Мохаммед Радаа, который работает уличным торговцем и водителем такси. — Я бросил школу, чтобы помочь маме. У нас не было еды. Мы — бедные люди. У нас ничего нет. У нас не было даже четверти динара. Как я мог учиться? »

В четверг поползли слухи, что Абдул-Махди скоро покинет свой пост. В тот вечер президент Ирака Бархам Салих выступил с речью, в которой сказал, что Абдул-Махди согласился уйти в отставку, но он добавил важное предостережение: это зависит от того, найдет ли иракский парламент ему замену. Выбор нового премьер-министра на фоне переговоров между конкурирующими политическими партиями Ирака — это процесс, который может занять месяцы.

Когда пыль осела, стало ясно, что Абдул-Махди, который, как сообщается, хочет уйти в отставку, очень мало говорит по этому вопросу. Он пришел к власти при помощи коалиции, поддерживаемой Ираном, и иранские власти хотят, чтобы он остался на своем посту. Однако протестующие полны решимости удержаться на площади и заявляют, что не уйдут, пока не разрушат иранское влияние и полностью не перестроят государственную систему. Будущее остается неясным, поскольку Иран сталкивается с одним из самых серьезных вызовов своему влиянию в регионе.

Абдул-Махди вступил в должность после компромисса между двумя крупнейшими парламентскими блоками Ирака: коалицией Сайрун, возглавляемой популистским, но весьма непостоянным священнослужителем Моктадой ас-Садром, и коалицией Фатх, возглавляемой Хади аль-Амири, командующим бригадами «Бадр» — влиятельным ополчением, поддерживаемым Ираном.

Во вторник вечером Амири и Садр были готовы прийти к еще одному соглашению об устранении Абдул-Махди, чтобы успокоить растущие протесты. Но в среду генерал-майор Касем Сулеймани, лидер иранских сил «Кудс», элитного подразделения Корпуса Стражей Исламской революции (КСИР), прибыл в Багдад, чтобы провести секретную встречу с Амири, в ходе которой он, как сообщается, попросил Амири продолжать поддерживать Абдул-Махди.

«Иран не хочет, чтобы то, что он рассматривает как нечто дестабилизирующее, произошло [в Ираке], потому что, если Махди уйдет, неясно, прежде всего, кто его заменит, — сказал Ренад Мансур, научный сотрудник Chatham House. — Он [Абдул-Махди] явно готов поддерживать статус-кво. Он готов не высказываться против нарушений [прав людей]. Он готов использовать силу, чтобы остановить протесты. Он во многом подходит Ирану».

После 15 лет коррупции иракские протестующие наконец достигли критической точки. Некоторые даже хотят военного правления.

...Встреча нарушила хрупкое соглашение между Садром и Амири и уничтожила все шансы на легкое изгнание Абдул-Махди. Позже Садр выступил с гневным заявлением, в котором сказал, что без отставки Абдул-Махди будет только больше кровопролития, и он никогда больше не будет работать с Амири.

Но все эти политические махинации и сделки остаются вне всякой связи с глубинными причинами протеста, участники которого хотят гораздо большего, чем отставка Абдул-Махди.

«Этого [отставки Абдул-Махди] недостаточно. Даже если он уйдет, придет другой, который тоже получит от нас выгоды. Мы хотим республиканского государства — мы не хотим парламентского государства. Все парламентарии — воры и не служат нам», — заявил 18-летний студент Аммар Абдель-Халек.

«Это похоже на то, что они [политики] пытаются избежать главной проблемы, преследуя [Абдул-Махди], — сказала Мириам Бенраад, работник Французского Института исследований арабских и мусульманских стран. — Они должны вместо этого придумать план и стратегию и продумать конкретные меры, которые они могут предложить народу, потому что... иракцы больше не верят ложным обещаниям, которые даются политическим классом, элитами, иракцы не верят, что политический класс собирается что-то изменить».

Протесты были отмечены массовым кровопролитием и замечательной стойкостью молодых иракских протестующих. Более 250 человек были убиты с тех пор, как протесты впервые вспыхнули в начале октября, и более 8 000 были ранены. Недавний доклад Amnesty International подтвердил, что силы безопасности непосредственно целились в головы и тела протестующих, используя тяжелые баллоны со слезоточивым газом военного образца, пронзавшие черепа и убившие десятки людей.

Несмотря на насилие, протестующие заявляют, что готовы отдать свои жизни, чтобы добиться смены режима. Ночью, когда силы безопасности обрушивали один за другим потоки слезоточивого газа и светошумовых гранат на протестующих, собравшихся на площади Тахрир, они отвечали скандированием: «Наши души, наша кровь за тебя, о Ирак».

«Я не боюсь. Я был на мосту час назад, — сказал Абдель-Халек, имея в виду мост Джумхурия, который стал горячей точкой, поскольку силы безопасности оттесняют протестующих, пытающихся пересечь его. — Мы ничего не боимся. Если я вернусь и останусь в доме, то там ничего не будет».

Иран, как сообщается, координировал некоторые из самых худших актов насилия в начале октября, когда снайперы в масках расстреливали протестующих с крыш домов. «Мы в Иране знаем, как бороться с протестами», — сказал Сулеймани иракским правительственным чиновникам на секретной встрече.

«Иранцы ... вмешиваются в события в Ираке в попытке подавить протестное движение, укрепить центральное правительство и не допустить изменения состава этого правительства под давлением протестов», — сказала Дженнифер Кафарелла, младший научный сотрудник Международного Центра изучения радикализации и политического насилия. — В этих усилиях мы знаем, как минимум, что иранцы развернули силы «Кудс» для обеспечения разведки и использования снайперов».

В ходе первого раунда насилия были убиты более 150 человек, причем расследование иракского правительства показало, что 70 процентов из них были убиты боевыми патронами. Выстрелы были нацелены в голову или грудь. С тех пор число погибших продолжает расти, поскольку силы безопасности обстреливают протестующих слезоточивым газом и звуковыми гранатами. Многие из убитых были подростками, и их смерть вызвала массовое возмущение в Ираке.

«Теперь так много мучеников, — говорит 24-летний Юнес Рахим. — Они стреляли в нас баллонами со слезоточивым газом, стреляли в животы, головы, ноги. Тогда все, кто был дома, вышли за права своих братьев, которые пали. Даже если это не твой брат, если бы я увидел, как кто-то упал на улице, я бы потребовал его прав, как будто он мой брат».

Самый влиятельный шиитский священнослужитель Ирака Али аль-Систани выступил в пятницу с речью, в которой предупредил иностранные державы не «навязывать свою волю» Ираку и предостерег силы безопасности от чрезмерного применения силы, заявив, что это может привести к гражданскому конфликту, хаосу и разрушениям внутри страны.

Но недавний визит Сулеймани говорит о том, что Иран не готов ослабить свою хватку в Ираке, и аналитики опасаются, что это может означать возвращение к пулям и снайперам, с которыми Ирак столкнулся в начале октября. «Я думаю, очень вероятно, что как минимум Иран через своих доверенных лиц готовится к очередному раунду насилия, чтобы попытаться разогнать и подавить протесты», — сказала Кафарелла.

Поскольку протесты продолжаются второй месяц, на горизонте появляется все больше признаков кровопролития, и будущее остается неясным. Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что иракские протестующие не уйдут домой без боя.

Иран теряет Ближний Восток, как показывают протесты в Ливане и Ираке.

Тегеран может быть хорош в завоевании влияния, но он плохо правит после этого.

Менее чем за месяц демонстрации против коррупции и отсутствия экономических реформ вспыхнули как в Ираке, так и в Ливане. В обеих странах беспрецедентные протесты, потрясшие шиитские города, показали, что иранская система оказания влияния в регионе потерпела крах. С точки зрения шиитских общин в Ираке и Ливане Тегеран и его доверенные лица не смогли воплотить военные и политические победы в позитивное социально-экономическое видение; проще говоря, повествование о сопротивлении Ирана не доставило еду им на стол.

С самого начала исламской революции в Иране иранское правительство и Корпус Стражей Исламской революции (КСИР) проводили четкую, долгосрочную и детальную политику, направленную на то, чтобы экспортировать свою революцию в регион, главным образом в страны с существенными шиитскими общинами.

Иран был очень терпелив и настойчив в осуществлении своей политики, принимая небольшие поражения и расширяя свое влияние с прицелом на главную цель: гегемонию над Ираком, Ливаном, Сирией и Йеменом.

Сегодня Иран, похоже, выигрывает эту долгую игру. Его доверенное лицо в Ливане одержало победу на прошлогодних парламентских выборах. В Сирии Ирану удалось спасти своего союзника, президента Башара Асада. За последние несколько лет Иран также получил гораздо больше власти в Багдаде через своих доверенных лиц, включая Силы народной мобилизации (СНМ), шиитские ополчения, созданные для борьбы с Исламским государством (организация, запрещенная в России, — прим.).

Однако Иран упустил из виду важный момент: социально-экономическое видение для обретения базовой поддержки. Исчерпав все возможности для того, чтобы внедриться в государственные институты региона, иранский режим не заметил, что власть требует видения будущего. Иран не может грамотно управлять странами Ближнего Востока. Ирак и Ливан являются хорошими примерами его провалов.

Иран создал сеть доверенных лиц в обеих странах, дал им власть через финансирование и оружие, помог им проникнуть в государственные учреждения. Сегодня у государственных институтов в Ираке и Ливане есть одна главная задача: вместо защиты и служения народу они должны защищать Иран и служить иранским интересам.

Наблюдатели назвали нынешние протесты в Ливане «беспрецедентными» по ряду причин. Впервые за долгое время ливанцы осознали, что враг находится внутри — это их собственное правительство и политические лидеры, это не внешний оккупант (хотя, в то же время, это власть, связанная с Ираном, — прим.). Кроме того, политические лидеры не в состоянии контролировать ход протестов, которые происходят во всех сектах и во всех регионах, от Триполи на севере до Тира и Набатии на юге и через Бейрут и Сайду. Масштаб выступлений показывает, что протестующие способны объединиться вне своей сектантской и политической принадлежности. Их объединил непрекращающийся экономический кризис, который причинил боль людям из всех сект и регионов. Как сказал один протестующий: «Голод не имеет религии».

Впервые с момента образования «Хезболлы» в 1980-х годах ливанские шииты выступают против нее.

Но самое главное, события беспрецедентны, поскольку «Хезболла» также заняла необычную позицию. Гордясь десятилетиями своей социальной защиты бедняков и борьбой с несправедливостью, лидер «Хезболлы» Хасан Насралла решил встать на сторону властей против людей на улицах. Это серьезная неудача для «Хезболлы», поскольку она имеет дело с нынешними протестами — ее самой сложной внутренней проблемой до сих пор.

Лидер «Хезболлы», шейх Хассан Насралла, не стал поддерживать правительство премьер-министра Саада Харири. Вид шиитских протестующих, присоединяющихся к другим ливанцам на улицах, привел в ужас руководство партии. Ливанские шииты всегда были основой внутренней и региональной власти «Хезболлы». Они голосуют за «Хезболлу» и ее шиитского союзника Амаль во время выборов и воюют за «Хезболлу» и Иран в Ливане, Сирии и Йемене. Многие из них получают зарплату и социальные услуги, которые предлагают Иран и «Хезболла» (партия содержит сеть больниц, школ, строительных компаний и другие социальные службы, которые помогали ливанским шиитам, однако все это существует в значительной степени благодаря иранскому финансированию).

Но впервые с момента образования «Хезболлы» в 1980-х годах ливанские шииты выступают против нее. В Набатии, в самом сердце группировки на юге Ливана, шиитские протестующие сожгли офисы лидеров «Хезболлы».

Здесь действуют три основных фактора.

Во-первых, дорогостоящее участие «Хезболлы» в сирийской войне и давление американских санкций на Иран вынудили партию сократить зарплаты и услуги, увеличив разрыв между богатыми и бедными внутри ее собственного шиитского сообщества. Между тем, партия также призывала в основном шиитов из бедных районов идти воевать в Сирию, в то время как ее чиновники извлекали выгоду из военных расходов, вызывая большое негодование.

Во-вторых, избиратели «Хезболлы» были вынуждены признать союзника «Хезболлы» Набиха Берри в качестве спикера парламента и в качестве необходимого зла, чтобы сохранить шиитскую коалицию в неприкосновенности, обретя влиятельного союзника. Хотя известная коррупция Берри расходилась с рассказом «Хезболлы» о прозрачности и честности, сообщество закрывало на это глаза на протяжении десятилетий. Но когда экономика Ливана начала ухудшаться примерно в то же время, когда пострадали финансы «Хезболлы», многие шииты больше не могли оплачивать свои счета. Коррупция и возмутительное богатство Берри на таком фоне больше не могли быть терпимы.

В-третьих, «Хезболла» слишком сильно сосредоточилась на военной мощи. Она продвигала эту политику после ухода Израиля из Ливана в 2000 году, а затем снова после июльской войны Ливана с Израилем в 2006 году. Она также заявила об успехе в Сирии в борьбе против своего нового врага — суннитского экстремизма. Однако все эти победы не смогли воплотиться в общественное благополучие. Иран мог извлечь из происходящего политические выгоды, но шииты в Ливане оказались более изолированными, чем когда-либо. Вот почему так важно, что шиитская община, присоединившись к протестам, теперь пытается заявить о своей ливанской идентичности, а не о религиозной.

Похожая история и в Ираке. В этом месяце десятки тысяч иракцев в Багдаде и других шиитских районах Южного Ирака вышли в знак протеста по поводу неспособности иракского политического класса обеспечить основные услуги и сократить безработицу и коррупцию. Разгон был быстрым и агрессивным, в результате чего погибло более 100 протестующих. Агентство Reuters опубликовало статью, которая более чем за неделю до начала протестов подтвердила, что поддерживаемые Ираном боевики разместили снайперов на крышах Багдада, чтобы преднамеренно убивать протестующих.

Роль Ирана в реагировании на демонстрации в Ираке и неспособность правительства Ирака защитить своих граждан являются важным показателем влияния Тегерана в стране.

Многие бывшие командиры шиитского ополчения (сражавшегося против ИГИЛ, — прим.), поддерживаемые Ираном, теперь являются членами парламента и правительства Ирака, продвигая повестку дня Тегерана и создавая альтернативную экономику для Ирана под американскими санкциями. (Иран пытается перенести в Ирак собственные компании, которые оцениваются в 20 млрд. долларов, чтобы вывести их из-под американских санкций, — прим.).

Как и в Ливане, действия Ирана, направленные против Исламского государства, помогли ему заполучить своих лидеров ополчения — союзников в иракском парламенте, и медленно проникнуть в государственные учреждения. Как и в случае с ливанской моделью «Хезболлы», если ее не остановить, иракские доверенные лица Ирана медленно, но верно станут сильнее иракской армии, и тогда решения о войне и мире в этой стране будет приниматься иранцами.

Неслучайно в Ираке на улицы вышли только шииты. Сунниты уже давно угнетаются сектантскими и шиитскими лидерами, а шииты еще не расширили свою идентичность до национальной, а не сектантской. Но есть ощущение, что если протесты продолжатся, то они станут общенациональными. Некоторые сунниты и курды в Ираке выразили поддержку шиитским протестующим, но не решились вмешаться, опасаясь крайне жестоких репрессий.

Что бы ни принесли протесты, как в Ираке, так и в Ливане, Иран не позволит своим силовым структурам рухнуть без боя.

В обоих случаях Иран будет делать то, что он делает лучше всего. В Ливане вместо того, чтобы отступить и позволить новым правительствам с квалифицированными министрами проводить реформы, «Хезболла» и поддерживаемые Ираном ополченцы, скорее всего, прибегнут к силе. Как ясно дал понять Насралла, его правительство не падет.

«Хезболла» постарается не повторить ошибку иракского СНМ, ответив демонстрантам прямым насилием. Именно поэтому ее военные подразделения подготовили ряд не входящих в «Хезболлу» активистов к тому, что она называет «ливанскими бригадами сопротивления». Роль этих бригад состоит именно в том, чтобы решать внутренние проблемы и позволить «Хезболле» отрицать свою ответственность за насилие. Уже сейчас, в попытке организовать контрреволюцию, сотни молодых людей с флагами «Амаль» и «Хезболлы» напали на протестующих в ряде городов. До сих пор ливанская армия не подпускала их слишком близко к протестующим, но им удалось физически ранить и терроризировать людей за пределами Бейрута, в основном в шиитских городах и поселках.

В Ираке вполне вероятно, что поддерживаемые Ираном ополченцы вновь прибегнут к насилию для подавления нового раунда протестов. Без международного давления, направленного на роспуск парламента и принуждение премьер-министра Адиля Абдул-Махди уйти в отставку, многие люди могут погибнуть. Но в любом случае имидж Ирана серьезно пострадает.

По всему региону разворачивается одна та же история. Везде, где побеждает Иран, царит хаос. От Ирака до Ливана стало ясно, что иранскую власть больше нельзя терпеть.

Недавние протесты показывают, что власть Ирана более хрупка, чем кажется миру. И что еще более важно, протесты показали, что шиизм не принадлежит Ирану.